Диссертация (1136799), страница 9
Текст из файла (страница 9)
Как выяснили Ауспург и соавторы с помощью масштабного психологического экспериментального опроса вГермании, и женщины, и мужчины считают такую ситуацию честной, потому чтосравнивают зарплаты не по всей компании или своей области, а только для своегопола [Auspurg, Hinz, Sauer, 2017].***В данном исследовании основное внимание уделяется гендерным установкам, касающимся трудоустройства, в то время как вопрос разделения домашних обязанностей остается за рамками исследования. Это связано со спецификой выборки,41поскольку, например, в исследовании «Арабский барометр», на которое я частично опираюсь в эмпирической части, такой вопрос не задавался. В то же время вэтом культурном контексте релевантным является вопрос: «Может ли замужняяженщина путешествовать за границу одна?», который непредставим в европейском опросе. Одновременно вопрос выхода женщин на рынок труда, их права вситуации недостатка рабочих мест, их статус и т.п.
– это важные и обсуждаемыепроблемы как в европейских, так и в арабских обществах.Надо понимать, что вопрос про равенство условий при трудоустройстве – это,безусловно, один, причем довольно узкий аспект проблемы гендерного равноправия, однако он представляется весьма важным в силу того, что именно выход нарынок труда, согласно представлениям крупнейших теоретиков эмансипации, является предпосылкой и основой дальнейшего расширения возможностей женщин.Именно в ситуации равноправного трудоустройства женщины получают возможность «торговаться» (термин Д.Кандийоти) за сокращение работы по дому, болееравномерное распределение времени, проводимого с детьми, а также за реализацию своего потенциала в бизнесе и политике.§ 3. Причины гендерного неравноправия в исламском мире:эмпирические исследования.
Экономика, религия и культураКак было отмечено выше, гендерное равенство связано с модернизацией иблагосостоянием обществ. Наблюдается высокая корреляция между различнымиоценками гендерного равноправия и ВВП или его социальным аналогом – индексом человеческого развития (ИЧР11). Однако богатые страны Персидского Залива,такие как Саудовская Аравия, Катар, Бахрейн, Кувейт, а также Иран, такой связине демонстрируют. Эти отклоняющиеся случаи показывают, что богатство не обязательно сразу дает прирост равенства.Индекс развития человеческого потенциала, предложенный Амартией Сеном как альтернатива ВВПна душу населения, конструируется из ВНД на душу населения (по паритету покупательной способности), ожидаемой продолжительности жизни и ожидаемой продолжительности обучения.1142Положение женщин в исламе вызывает серьезную обеспокоенность правозащитников и международных организаций, поскольку во многих странах, гдемусульманство является господствующей религией, женщины находятся в подчиненном, а порой и в угнетенном положении [Cherif, 2010].
Это заметно во всехсферах жизни, начиная с абсолютного доминирования мужчин в политике и бизнесе, и заканчивая необходимостью для многих из них закрывать лицо или голову, невозможностью работать вне дома, и т.д. [Hilsdon, Rozario, 2006].
Безусловно,уровень закрепощения женщин отличается от страны к стране, причем самая тяжелая ситуация наблюдается в монархиях Персидского Залива, где до сих пор нередки случаи буквального толкования положений Корана относительно семейныхотношений. Например, женщина, изменившая своему мужу, в Саудовской Аравииможет быть подвергнута побиванию камнями [Le Renard, 2008]. Но даже в странах, где шариат не является основным законом12, женщины остаются зависимымиот воли своих отцов и мужей.В литературе подробно описано, что мусульманские нормы являются серьезным препятствием для получения достойного образования и карьерного ростадля женщин в исламских сообществах.
Например, Марта Нюсбаум пишет о положении женщин в странах третьего мира с точки зрения прав человека и обеспечения базовых потребностей [Nussbaum, 2000]. Она показывает на статистическихданных, что в мусульманских странах женская смертность значимо выше мужской, женщины часто подвергаются физическому насилию, практически не защищены от произвола семьи с юридической точки зрения.Эмпирические исследования показывают, что женщины на Ближнем Востоке и северной Африке стремятся изменить свое положение [بنزنين,2012]. Феми-нистское движение расширило права женщин в некоторых странах, особенно вМарокко, Тунисе и Ливане [Afary, 2004], однако говорить о серьезных сдвигах вобщественном сознании еще как минимум преждевременно.Шариат полностью принят на уровне уголовного и административного права в Мавритании, Судане,Йемене,СаудовскойАравии,Ираке,Иране,АфганистанеиПакистане(https://freedomhouse.org/report/freedom-world/freedom-world-2016).1243Литература по этой проблеме делится на три основных блока [Keddie, 1990].Некоторые исследователи связывают это явление непосредственно с влияниемрелигиозных предписаний на культуру и образ жизни людей в тот период, когдаверования были очень важны для большинства населения, а затем закрепились внормах и продолжают формировать ценностную картину, даже если теперь этиобщества секулярны.
Другие полагают, что для этих различий есть институциональные или экономические причины, а культурные и религиозные объяснениятолько отвлекают от понимания реальных процессов. Мощный феминистскийдискурс указывает на евроцентричный характер дискурса о правах женщин вАрабском мире.
Исследователи этого направления отмечают ориенталистскоевосприятие всех арабских женщин как подчиненных и лишенных прав очень далеко от происходящих в действительности перемен [Ahmed, 2014].А) Роль культуры и религииИзучение отношения к женщинам в арабской культуре в европейской иамериканской науке восходит к XIX веку, однако попытки социологического анализа появились позже, и на взгляд современных исследователей не выдерживаюткритики. Одной из таких ранних работ является «The Arab Mind» Патая, в которойв крайне упрощенной форме выражены примордиалистские идеи автора о «менталитете арабов», в частности, о концепции чести и роли женщин в ней, а также орепрессивном характере гендерных отношений на Арабском Востоке [Patai,Atkine, 2007].Идея «столкновения цивилизаций», ставшая по-настоящему популярной после одноименной работы С.
Хантингтона, берет начало из статьи “The roots ofMuslim rage”, написанной отцом-основателем американского востоковеденияБернардом Льюисом [Lewis, 1990]. Льюис, сформировавший свой взгляд на исламскую цивилизацию, изучая историю Османской империи, повлиял на несколько поколений ученых и политиков в США. Вслед за ним многие исследователирассматривали мусульманские страны в качестве прямых наследников империиМухаммада, а нормы и ценности ислама как общие для всего региона и не под-44верженные изменениям. Мифологизация и экзотизация ислама в работах Льюисавыражается, например, в таких пассажах: в книге «Ислам и Запад» он утверждает,что ислам нельзя рассматривать в одном ряду с другими мировыми религиями,поскольку «им проникнута вся жизнь» [Lewis, 1994, p.
4].Теоретическое обоснование патриархатности мусульманских народов можно найти в работах Хантингтона, где он утверждает, что конфликт цивилизаций впериод после Холодной войны проходит между западным христианством, с однойстороны, и исламом и православием с другой [Huntington, 1996, p. 109]. Хантингтон считал, что мусульманские общества предпочитают сильных лидеров, и небудут устанавливать демократию западного типа, поскольку в них не развит индивидуализм, без которого либерально-демократические ценности непредставимы, а женщины находятся в исключительно уязвимом положении.
Хантингтонмыслит в ориенталистской парадигме, считая, что люди принадлежат единственно к своей «цивилизации», и эта связь неразрывна.Подходы Патая, Льюиса, Хантингтона и других эссенциалистов начали всерьез критиковаться в конце 1970-х годов после выхода книги Э. Саида «Ориентализм» [Саид, 2006]. Саид утверждал, что «ориентализм – это корпоративный институт, имеющий дело с Востоком, выносящий суждения о нем, санкционирующий взгляды на него, описывающий, обучающий, обустраивающий и управляющий» [Said, 2003, p. 3]. Он полагал, что эссенциализм, присущий взглядам ведущих арабистов того времени выражается, в частности, в том, что ислам воспринимается ими как монолитный и внеисторичный феномен [Said, 1997].
Этот подход, как он полагал, связан с колониальным прошлым, а также с определеннымиполитическими задачами, которые легче решать, конструируя представление обАрабском мире как о едином целом, противостоящем воображаемому Западу.Н. Абу эль-Хадж пишет, что Саид ставил своей задачей показать, как репрезентация (арабо-мусульманского) Востока через образ «другого» позволила провести символическую границу между ним и «Западом», между исламом и христианством, способствовал формированию империализма в Европе.
Кроме того, этот45процесс породил школу мысли, превратившей империализм в представимый, стабильный и морально одобряемый образ действия [Abu El-Haj, 2005, p. 541].Основной претензией к ориенталистскому восприятию исламского мира нетолько у Саида, но и у других критиков было отсутствие временной перспективы,то есть представление о том, что основные ценности и установки арабов остаютсянеизменными с времен Мухаммада и имеют мало межстрановых отличий. Этотже сюжет присутствует в исламистских трактовках истории, когда они позиционируют себя как последователей древней традиции [Al-Azmeh, 2009], но она, конечно, изобретена [The invention of tradition, 1983].Как отмечает Баррингтон Мур младший, «Гипотеза инерции, гласящая, чтокультурная и социальная целостность не требует объяснения, закрывает глаза нато обстоятельство, что и то, и другое приходится создавать заново в каждом новом поколении, нередко с великими усилиями и жертвами.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
