Диссертация (1136799), страница 31
Текст из файла (страница 31)
Исламское большинство в стране приводит кболее патриархатным установкам, однако нет причин считать, что ислам не меняется [Esack, 1997; Wadud, 1999].§ 6. Ограничения исследованияДиссертационное исследование выполнено на четырех независимых базахопросных данных, что накладывает определенные ограничения на возможностисравнительного анализа и генерализации. Эти данные являются кросссекционными и представляют один временной срез, таким образом, темпоральнаяперспектива и каузальность связей в диссертационной работе не обсуждаются.
Впервую очередь нужно заметить, что количественный подход полностью отказывается от внимательного изучения индивида в пользу глобальных тенденций. В тоже время такой метод позволяет проверять теории на статистически репрезентативном объеме сравнимых данных и обобщать результаты для «среднего респондента».Еще одной проблемой является тот факт, что даже при успехе вышеописанного метода, мы имеем дело с разными популяциями. Здесь я имею в виду, чтолюди, принявшие решение об эмиграции, потенциально могут значительно отличаться по своему ценностному профилю от своих среднестатистических сограж-166дан (эффект самоотбора). Этот ценностный разрыв может являться одной из причин эмиграции.
Даже в том случае, если причина отъезда из страны в чем-то другом, потенциальные мигранты выбирают будущую страну проживания, и, какправило, осведомлены о господствующих взглядах, ценностях и установках в томобществе, куда они отправляются. Таким образом, если они не являются носителями европейских (в данном случае) ценностей, они могут быть готовы к подобной ценностной трансформации в большей степени, чем те, кто остается в своейстране.Помимо чисто статистических ограничений, в теоретическом смысле мы неможем утверждать, что ответ на один или несколько вопросов могут отражатьстепень интеграции человека в общество [International migration in Europe, 2008, p.210].
Безусловно, здесь исследователи могут столкнуться с феноменом социального ожидания, а также с расхождением декларируемой позиции и реальной практики. Однако, за счет больших чисел, эта проблема частично снимается.Ограничения многомерного анализа вторичных данныхБольшинство широко известных ограничений кросс-культурного сравнительного анализа опросных данных применимы для данной работы [Van de Vijver,Mohler, 2003]. Однако некоторые из них, такие как проблема недостаточности одного уравнения, решаются с помощью использования многоуровневой неиерархической регрессии, которая подразумевает отдельную регрессионную линию длякаждой группы [Крыштановский, 2007, с.
254].Важным ограничением миграционной выборки, характерным для всехкросс-культурных массовых опросов, является тот факт, что нелегальные мигранты, недавние мигранты, а также беженцы не попадают в эти исследования, которые проводятся методом личного интервью на дому. Люди, у которых нет документов, а также те, кто еще не говорит на языке принимающей страны, априориисключены из выборки [Fawcett, Arnold, 1987].167Некоторые сложности, с которыми сталкиваются исследователи в развивающихся странах, частично применимы и к подвыборкам мигрантов. Например,среди людей с низким уровнем образования, а иногда у женщин, интервьюерысталкиваются с непониманием, почему их спрашивают (можно спросить у мужа ит.д.), и могут принять исследователей за полицейских [Warwick, 1993, p.
212]. Однако, как показывают экспериментальные исследования, опросные техники, основанные на стратифицированной выборке, работают лучше, чем метод «снежногокома» и метод «точек притяжения», которые выявляют больше мигрантов, но неотражают генеральную совокупность [McKenzie, Mistiaen, 2009; Beauchemin,González-Ferrer, 2011].Еще одним ограничением является проблема неответов, когда значительныйпроцент населения отказывается от участия в массовых опросах, что ведет к частичной потере репрезентативности выборки. Одним из способов работы с проблемой неответов на уровне респондента является примененный в диссертацииметод множественной импутации данных, а на уровне выборки – взвешивание понескольким основаниям, однако говорить о полной репрезентации генеральнойсовокупности все равно нужно с осторожностью [Отчет рабочей группы AAPOR,2016].168ЗАКЛЮЧЕНИЕВ данной работе я рассматриваю гендерные установки в сфере оплачиваемого труда в двух социальных контекстах: на Арабском Востоке, где ислам является религией большинства, и в странах Западной и Северной Европы, где мусульмане оказываются в меньшинстве и, как правило, в положении мигрантов.Исследование было проведено методом анализа вторичных данных несколькихмассовых опросов, из которых были взяты некоторые переменные и сведены вединую базу данных с добавлением страновых показателей из открытых источников.
Такой подход имеет свои недостатки, связанные с особенностями массовыхопросов (см. § 6 Главы 2 настоящего исследования), однако у него есть и существенные достоинства. Они заключаются в возможности сравнения многих обществ, поскольку опросы проводятся одновременно, по единой методологии, иэто позволяет напрямую сравнить отношение к определенным проблемам в разных культурных контекстах, и с помощью статистического анализа сделать выводы о детерминантах тех или иных взглядов.
Такие исследования играют важнуюроль в разрушении существующих (негативных) стереотипов относительно других обществ, в первую очередь за счет появления большого объема сопоставимойинформации.В качестве основной зависимой переменной был выбран вопрос «Когда рабочих мест мало, у мужчин должно быть больше прав на работу, чем у женщин»,замеряющий гендерный эгалитаризм в одной из сфер оплачиваемого труда, аименно при трудоустройстве. Данный аспект, безусловно, не отражает все возможные измерения гендерных установок, однако, как показывает дополнительный анализ, проведенный в §§ 3-4 Главы 2 настоящей работы, является хорошимпоказателем установок в сфере оплачиваемого труда. Регрессионный анализ показывает, что этот вопрос связан с представлениями о том, должна ли женщина сокращать оплачиваемую работу ради семьи, может ли замужняя женщина работатьвне дома, и должны ли мужчины и женщины получать равную зарплату за эквивалентный труд.
То есть, люди, имеющие эгалитарные установки по одному из169этих вопросов, с большой вероятностью имеют аналогичные представления подругим. Более того, регрессионные модели, в которых за зависимую переменнуюберется только вопрос о правах на трудоустройство в ситуации недостатка рабочих мест, практически не отличаются по силе коэффициентов, их значимости инаправлению связи от индексов гендерного эгалитаризма в сфере оплачиваемоготруда, сконструированных из нескольких вопросов.
Такие результаты свидетельствуют о наличии латентного фактора гендерного эгалитаризма в сфере оплачиваемого труда, который я измеряю с помощью не вполне совершенного, но все женадежного и протестированного в разных культурных контекстах инструмента.Такая статистическая проверка позволяет мне делать некоторые обобщения относительно консервативных или либеральных гендерных установок тех или иныхгрупп, но речь идет именно о сфере оплачиваемого труда.
Дополнительным преимуществом именно этого вопроса, положенного в основу исследования, можносчитать то, что вопрос трудоустройства не подразумевает определенного семейного положения, в то время как многие другие вопросы имплицитно имеют в видужен, исключая тех женщин, которые не состоят в браке [Рочева, 2016].Доступ на рынок труда и равенство возможностей в этой сфере жизни негарантируют свободу от других форм подчинения, в частности, распределениедомашних обязанностей и ухода за детьми и пожилыми, распоряжение заработанными деньгами, проблема насилия остаются за рамками исследования. Тем не менее, многие работы показывают, что именно выход на рынок оплачиваемого трудаявляется первым шагом к достижению равных возможностей [Blumberg, 1988;Stockemer, 2017], в частности через механизмы «торговли» (bargaining) внутрипатриархатных гендерных контрактов [Kandiyoti, 1988]. В тех культурных контекстах, где гендерное неравенство очень велико, а вопросы о равном распределении домашних обязанностей даже не задаются, представляется, что изучениеименно этого аспекта наиболее актуально.Не следует забывать, что женщины-мигранты – это и профессионалы, истуденты, и многие другие категории женщин, которые приехали сами или не по170своей воле, одни или с семьей, не всегда владея языком принимающего общества,легально или нелегально, и включены в разные системы подчинения, поэтомуобобщить их опыт не представляется возможным [Morokvasic, 2004].Вне фокуса настоящего исследования остается вопрос самозанятости мигрантов, а также полулегальной работы в сфере ухода за детьми и пожилыми, акоторой занято много женщин-мигрантов в Европе.
Понятно, что в вопрос о равных возможностях при трудоустройстве такие профессии не входят, т.к. они гендерно детерминированы. То есть сам измерительный инструмент подталкивает копределенной исследовательской оптике, за границы которой сложно выйти (см.Charsley, 2005). Таким образом, есть определенное лукавство в том, чтобы сравнивать европейских женщин и женщин – трудовых мигрантов напрямую, так какименно труд последних в семьях обеспечивает европейским женщинам возможность реализовывать гендерное равноправие, в том числе и на рынке труда [Farris,2012]. Такая конструкция, как показала Хельма Лутц, закрепляет существующеенеравноправное положение, в частности в разделении домашнего труда [Lutz,2010].Обращаясь к результатам, следует в первую очередь подчеркнуть, что целью данной исследования было разделение эффектов различных характеристик,как то миграционный статус, время проживания в принимающем обществе, мусульманское вероисповедание, происхождение из страны с преимущественно исламским населением, уровень религиозности, которые часто смешиваются в однопонятие «мигрант», не несущее аналитического смысла.
Кроме того ключевымдля этой работы является учет контекста отправляющего и принимающего обществ с помощью построения отдельных регрессионных линий для каждой комбинации страны происхождения и проживания, опираясь на данные 73 обществ.Можно сказать, что в целом мусульманское население как в арабских странах, так и в Европе демонстрирует более консервативные гендерные установки всфере оплачиваемого труда, чем в обществах западного типа, а также в немусульманских восточных культурах, однако есть множество тонкостей, которые следу-171ет оговорить. При сравнении групп стран (выделенных по классификации Инглхарта и Вельцеля), наименьший уровень эгалитаризма в сфере оплачиваемоготруда демонстрируют выходцы из исламских обществ, а также из стран ЮжнойАзии, Африки и конфуцианской культуры (между этими четырьмя группами нетзначимой разницы).
Последнее связано, судя по всему, с социальным неодобрением контракта работающей матери, например, в Японии [Ueda, 2007]. Сразу заэтим блоком стран (с небольшим отрывом) следуют выходцы из обществ с преимущественно православным населением, затем из католических стран Европы.Наибольшую поддержку гендерного эгалитаризма на рабочем месте демонстрируют люди, родившиеся в Латинской Америке, протестантских и англоговорящихобществах.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
