Диссертация (1136326), страница 26
Текст из файла (страница 26)
В ряде стран в качестве значимой154политической силы существуют также левые: либо сохранившиесяленинистские партии (самая крупная – в Чешской Республике), либо«новые левые», близкие к «зеленым» популисты, отрицающиетрадиционную партийную политику. «Новые правые» стали заметнойсилой только в Венгрии (партия «Йоббик»), однако некоторыеправоцентристские партии проявляют черты, свойственные скорееповестке дня «новых правых», чем мейнстрима консервативнойполитики.Кроме того, в целом ряде европейских стран существуютэтнические партии, представляющие права этнических меньшинств (ав некоторых из этих стран в составе парламента существуют квотыдля таких меньшинств).
Это венгерские партии в Румынии, Словакиии Сербии, турецкая – в Болгарии, польская – в Литве, албанская – вМакедонии.Общая тенденция развития спектра политических сил наначальном этапе – центростремительная. Курс на интеграцию вЕвропу объективно способствовал усилению центристских тенденцийкак в правой, так и в левой части политического спектра193.За возможным исключением «левых», идейно-политическаяориентация партий имеет электоралистский характер, причем скореевсеохватных,чемпрограммногообщемировойтенденциейтолка.развитияЭтообъясняетсяинститутапартий,кактакиособенностями развития региона, слабой проявленностью и (или)отсутствиемразмежеваний.непрерывнойНапервых,традицииобщественно-политическихконституирующих,выборахчащепобеждал широкий антикоммунистический альянс, построенный наединственномобщемполитическомтребовании–демонтажеMilada A.V.
Centre – Right Parties and Political Outcomes in East Central Europe // PartyPolitics. 2008. Vol. 14. №. 4. P. 387–405.193155прежнего режима: Гражданский форум в Чехии, «Народ противнасилия» в Словакии, «Солидарность» в Польше, в Венгрии сразуначалась конкуренция между национал-христианским Венгерскимдемократическим форумом и либеральным движением «Молодыхдемократов (ФИДЕС).
Левоцентристы, как правило, более четкоотстраивали свою идейную ориентацию – как оппоненты первыхпобедителей,наследникимарксистскихпартий,сохранившиезначительную часть своей массовой базы и организационныеструктуры, и как намеренно маргинализируемая сила.У «правых» же после прихода к власти не оказалось общейплатформы, и внутри них начались размежевания по линиям«консерватизм – либерализм», «ускоренный или постепенный курс наинтеграцию в Европу», к которым добавлялись существенные нюансыпосоотношениюнационализмаирелигиозныхт.п.илисекулярныхСоциал-демократическиеценностей,партиичастопереформатировались и (или) были вынуждены вступать в коалиции сдругими партиями ради формирования устойчивых правительств.Лишь в Венгрии и Чешской Республике право- и левоцентристскиепартии сохранили скорее программный, нежели электоралистскийхарактер. Во многом эта волатильность программ коррелировала сописанной ниже непоследовательностью в партийном строительстве иснарастаниемперсоналистскихтенденцийвполитике.Так,венгерский ФИДЕС изначально позиционировался как либеральнаяпартия (поддерживая «шоковую терапию» и дистанцируясь отконсерваторов), но впоследствии сдвинулся в сторону консерватизма.В Румынии партии, входящие в одну и ту же (Народную)общеевропейскую партию, на последних выборах (2012 г.) входили всоперничающие электоральные объединения.156С конца 1990-х гг.
вся политическая система, в том числелегитимность политических партий в посткоммунистических странах,подвергается нажиму со стороны общественных настроений чащеправого, чем левого толка, с элементами евроскептицизма194. Этотфеномен, вызвавший долговременную перестройку партийных системво многих посткоммунистических странах, необъясним толькоразочарованиями в итогах преобразований: во многих странах второедесятилетие посткоммунистического развития было относительноблагополучным.Главнойнеудовлетворенностьпричинойобществаследуетвозможностямисчитатьучаствоватьвполитике: быстрый темп преобразований требовал концентрациивласти, решающей роли политических элит, что вызывало отторжениев обществе. Как отмечают исследователи, «граждане в транзите кдемократии могли влиять на смену власти, но не на перемены вполитике»195.Кризис изначально сложившихся партийных систем выразился внескольких взаимосвязанных явлениях, общий смысл которых –запрос на новые партии, новые лица, «прямую демократию».
Первоеиз них – подъем персоналистских партий. На ранних этапахперсонализацияполитикибыласвязаналибосвсенародноизбранными президентами (Милошевич, Туджман, Бериша), либо смаргинальными крайне правыми националистическими фигурами(Партия«ВеликаяРумыния»ВадимаТудораили«Партиясправедливости и жизни» Иштвана Чурки в Венгрии). На болеепозднем этапе «персонализацию» стали применять умеренныеполитики как политтехнологический прием: избирателю предлагался«прямой контракт» не с бюрократической структурой, а с популярным194195Rupnik J. Op.
cit. P. 17–25; Way L. Op. cit. P. 55–69; Krastev I. Op. cit. P. 56–63.Krastev I. Op. cit. P. 58–59157динамичнымлидером.Приотносительнослабойинституционализации партийных систем роль лидера высока196. Делоне только в «харизматическом» характере связей политиков сизбирателями, но и в том, что при ограниченной информацииизбирателя о партиях, личность лидера может становиться решающимаргументом.Примеры таких «персоналистских партий» разнообразны. Одиниз ранних – Национальное движение Симеона Второго в Болгарии воглаве с вернувшимся из эмиграции бывшим царем.
В 2001 г. этацентристская коалиция завоевала большинство в парламенте, в 2005 г.заняла второе место и осталась в правительстве, но в 2009 г. уступилавновь созданной коалиции ГЕРБ (Граждане за европейское развитиеБолгарии), которую возглавил выходец из «Движения Симеона», экспремьер Бойко Борисов.В Сербии Александр Вучич, который после выхода изРадикальной партии основал Прогрессивную партию Сербии, навыборах 2014 г. возглавил альянс своей партии с несколькимидругими, в том числе левоцентристскими, и одержал убедительнуюпобеду (более 60 % мандатов).
В Словении Партия Мирослава Церараполучила 35 % на выборах 2014 г., а ее лидер стал премьером; в тойже кампании еще две партии избрали персоналистский имидж: альянсАленки Братушек (бывшего премьер-министра) и список ЗоранаЯнковича.В Чешской Республике после введения прямых президентскихвыборов в 2013 г. победу одержал Милош Земан, бывший премьер илидер Социал-демократический партии, вышедший из нее послераскола в руководстве и выступивший с острой критикой партийнойсистемы.
Его новая партия – Партия гражданских прав – содержит в196Tavits M. Op. cit. P. 45–46.158названиислово«земановцы»,т.е.имеетперсоналистскийивыраженный «антипартийный» характер. Его соперником во второмтуре выборов был бывший министр иностранных дел КарелШварценберг, лидер новой правоцентристской партии ТОП 09(Традиция. Ответственность. Процветание 09).Второй феномен – это появление «антипартийного популизма»:целый ряд партий идут на выборы с критикой партийности какинститута, далекого от интересов простого человека.
Первой партиейтакого типа стала венгерская «Политика может быть другой», по типублизкая к «новым левым» и «зеленым»; эта партия проходила впарламент по результатам выборов 2010 и 2014 г. В ЧешскойРеспублике за «персонализированными» президентскими выборами,описанными выше, последовали парламентские выборы 2013 г., накоторых успеха добились партии «Акция разочарованных граждан –2011» и «Рассвет прямой демократии» (соответственно, 19 % и 6 %).
ВХорватии на выборах 2011 г. абсолютное большинство получилообъединение центристских и левоцентристских партий «КоалицияКукареку», названная по имени ресторана, где проходили переговорыо ее создании.Вреальностии«персонализация»,и«антипартийныйпопулизм» в Центральной и Юго-Восточной Европене означализаката партий. Чаще всего новые партийные проекты представлялисобой электоральные коалиции, оптимизированные под конкретнуюконфигурацию общественных настроений, т.е.
представляли собойполиттехнологический прием. Исключением из этого правила,пожалуй, является ситуация в Украине, где в силу слабости инестабильности партийной системы персонализация партий началасьеще в прошлом десятилетии, а в нынешних условиях политическогокризиса только усилилась. Новые электоральные объединения с159сильнымпопулистскиммессиджемвбольшинствеслучаевпредставляют собой перегруппировку опытных политических фигур,опираются на сложившиеся низовые структуры и активистов,сохраняют преемственность в государственной политике (со всемиоговорками, приведенными ниже).Как отмечает И. Крастев, со ссылкой на мнение американскогополитолога Ф. Шмиттера новые популистские движения разрушают«склеротические партийные лояльности» и стимулируют проявления«подавленных размежеваний и требований», а потому являются не«проявлениемкризисадемократии,нопереформатированиемдемократических режимов после окончания переходного периода»,повышением участия общества в политической жизни197.В целом подобный вывод оправдан: за четверть века развитияпосткоммунистические страны сталкивались и в целом успешнопреодолевалипартийнымкризисы,системам.свойственныеВовсехэтихвсемдемократическимстранахнеоднократнопроисходили смены высшей государственной власти по результатамвыборов, т.е.
они успешно прошли так называемый «тест двумяпередачами власти»: в стране появлялось не менее двух политическихсил, способных как завоевывать, так и отдавать власть черезвыборы198.Оговоримся,чтотакомуформальномукритериюсоответствует и Украина, где действующие президенты или ихпреемники проигрывали все перевыборы, кроме одних; тем не менее,это не привело к стабилизации ни политической жизни в целом, нипартийной системы.В этих странах существовали и правительства меньшинства(Румыния, Польша, Чешская Республика, Сербия), и прецедентыKrastev I. Op.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
