Диссертация (1136326), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Однако впоследствии «Новая демократия» не173Ibid. P. 142.121злоупотребляла своим доминированием, и социалисты, и коммунистыдобились успеха на выборах 1977 г., приняли новый строй и добилисьпоправок в конституцию в 1986 г.Сначала1980-хгг.греческаяпартийнаясистемаконсолидировалась. Вплоть до середины прошлого десятилетия онаоставалась умеренно фрагментированной с двумя крупными партиямиправого(«Новаядемократия»)илевого(ПАСОК)центров,неоднократно сменявших друг друга у власти.
Кроме того,меньшинство в парламенте получали еще две левые электоральныесилы,втомчислекомпартия,иразличныенедолговечныеобразования. За исключением начального периода, низкой илиумеренной оставалась и волатильность. Эта тенденция исчерпала себяво второй половине прошлого десятилетия, когда Греция столкнуласьс тяжелыми последствиями мирового финансового кризиса. Резкийрост противоречий (главным из которых стало отношение ктребованиям ЕС о принятии жестких мер экономии для решенияпроблемывнешнегодолгаГреции)привелкполяризацииобщественно-политических настроений, росту протестного движенияи фрагментации партийной системы. Обе «мейнстримные» партии,склонные принять эту программу ради сохранения Греции в ЕС и зонеевро, теряли популярность в пользу существенно более радикальныхсил.На двух парламентских выборах в мае и июне 2012 г.
(итогипервых из них не дали большинства, способного сформироватьправительство), ПАСОК потеряла две трети своей электоральнойподдержки. Ее обошла коалиция левых радикальных сил СИРИЗА,объединившая в 2004 г. ряд марксистских и экологическихорганизаций и попавшая в парламент в 2009 г.
При этом в парламентпрошло новое социал-демократическое объединение «Новые левые»;122сохранила парламентское представительство и компартия. На правомфланге конкуренцию традиционному лидеру составило умеренноедвижение «Независимые греки», а также – с 7 % голосов – новаякрайне правая партия «Золотая заря», поднявшаяся на волнепротестов и острых столкновений с левыми радикалами.Эта фрагментация привела к скачку волатильности и ростуэффективного числа парламентских партий до 3,76.
Сам по себе фактфрагментации партийной системы представляется неизбежной – ивполне ожидаемой в дееспособном политическом режиме – реакциейнаострыйвнутриполитическийкризис.Ростголосованиязацентристские партии, настроенные на соглашение с ЕС на июньскихвыборах 2012 г., свидетельствовал о рациональном поведениигреческихизбирателей.Однакорасколвлевомлагереинеопределенность перспектив ультраправой партии «Золотая заря» –это симптомы кризисного состояния греческой партийной системы.По итогам выборов 2015 г. СИРИЗА сформировала правительство,фактически заместив традиционных социал-демократов в роликрупнейшей левой партии страны; прочем, показатель ЭЧПП в 2015 г.даже снизился по сравнению с «ничейными» выборами 2012 г.
– с 3,76до 3,09.Все три страны Южной Европы – примеры успешногостановления полноценных партийных систем, эффективных как сточки зрения представления интересов сегментов общества (они вцелом соответствуют «формуле Лейпхарта»), так и стабильноработающих парламентов и коалиционных кабинетов (умереннаяволатильность). Лишь в последние годы в Греции и Испании вусловиях глубокого социально-экономического кризиса наметилсятренд к фрагментации и переформатированию партийной системы,последствия которого на данный момент оценить затруднительно.123Предпосылки этого успеха имеют преимущественно акторориентированныйхарактер:этонациональныйконсенсусотносительно вектора политического развития, мощный стимул кинтеграции в сообщество демократических стран ЕвропейскогоСообщества, установка на сотрудничество элит ради достиженияпоставленных целей, поддержка общественным мнением процессовдемократизации, мощное действие демонстрационного эффекта странЗападной Европы.
Именно эти факторы снизили риски переходногопериода но, подчеркнем, исключительно важное значение для успехаэтих процессов имели политическая воля, последовательностьдействий и установка на урегулирование конфликта в политическойэлите, в том числе среди лидеров и актива политических партий.«Третья волна демократизации» в Латинской Америке иАзииСтановление партийных систем в Латинской Америке с 1980-хгг. происходило в принципиально иных условиях. Главное отличие втом, что переход совершался от иерархизированных военныхдиктатур и в условиях сохранения президентских режимов: в такихусловиях прежняя правящая элита сохраняет больший наборвозможностей сопротивления политическому плюрализму, а рольпартий как автономных общественно-политических образованийобъективно снижается.
Следствие этого – затяжной характерпереходных процессов. Даже с их завершением парламенты, асоответственно, и политические партии остаются относительнослабыми, стимулы к прагматичному поведению элит, строительствукоалиций,урегулированиюконфликтовиобретению навыковответственного государственного управления ниже, тогда как риск124популистских или авторитарных шагов со стороны президентскойвласти – выше.Второе отличие – более низкий в сравнении с рассмотреннымиевропейскими случаями уровень социально-экономического развитияи острые социальные диспропорции. С одной стороны, такоеположение объективно способствовало демократизации, посколькуэкономическая неэффективность диктаторских режимов подрывала ихлегитимность, с другой – препятствовало ей, так как обострялосоциальныеконфликтыиихпроявлениявполитическомпространстве.Темнеменее,переходныепроцессывбольшинствелатиноамериканских стран привели к демократизации, однакосложившиеся партийные системы страдают от множества проблем,порожденных как объективными условиями, так и субъективной(актор-ориентированной) стороной национальной политики.Аргентинупослевоенногонеокорпоративистскийперсоналистскаярежим,периодавдоминантнаяотличалкоторомпартия,обычносильныйсуществовалаименуемаяперонистской по имени своего основателя Х.
Перона. Значительнаячастьэтогопериода«бюрократическийхарактеризоваласьавторитаризм»,приполитологамикоторомкакполитическаяконкуренция была жестко ограничена и считалась «невозможнойигрой»174: «Пропрезидентская» Хустисиалистская партия при этомрежиме не являлась основой для формирования кабинетов, аоппозиция(главнойсилойкоторойявляласьГражданскийРадикальный союз) не имела шансов на завоевание большинства, ктому же была неспособна к отправлению власти, поскольку всеO’Donnell G. Modernization and Bureaucratic-Authoritarianism: Studies in South AmericanPolitics.
Berkeley: University of California Press, 1973. P. 166–200.174125корпоративистские структуры (в первую очередь – профсоюзы) быливстроены в «перонистскую вертикаль». Вся полнота власти в странепринадлежала президенту, а главным арбитром выступали военные.Переход к более плюралистичному режиму был вызванреакцией общества, в том числе среднего класса, на многочисленныерепрессии военного режима в 1970-е – 1980-е гг. и поражение в войнеза Фолклендские (Мальвинские) острова.
После этого началасьлиберализация режима, однако и в новой, постепенно сложившейсяконфигурации, определяющую роль играет президентская власть, авлияние политических партий ограничено.Партийная система Аргентины сильно фрагментирована. Ееоснову составляют два «центра», исторические преемники партийпрошлой эпохи, а именно «Фронт за победу» – существующая с 2009г. коалиция значительной части Хустисиалистской партии с другимигруппировками, и социально-либеральный Гражданский радикальныйсоюз – более слабый по представительству в Конгрессе, но дваждыприводивший к власти своих кандидатов в президенты, в том числе Р.Альфонсина,прикоторомначаласьреальнаялиберализацияполитического режима. Однако даже эти партии далеко не едины:внутри них существуют множественные фракции.
Кроме тогоразмежевания между партиями не совпадают, и это отличаетАргентину отмножествадругихпрезидентскихсистем–сконфигурацией поддержки и оппозиции двум последним президентамстраны и политической доктрине «киршнеризма» (по имени этихпрезидентов–НестораКиршнераиеговдовыКристины).«Киршнеризм» опирается на левое, ныне преобладающее крылоХустисиалистской партии, но привлекает поддержку определеннойчасти политиков и избирателей других партий, в том числе своихосновных соперников, а на парламентских выборах, кроме последних126двух, даже выступал отдельным от хустисиалистов списком («Фронтзапобеду»).Аргентинскийполитическийрежимприобреталперсоналистский характер, однако эта тенденция прервалась послепрезидентских выборов 2015 г., когда потенциальный преемникКиршнеров Д.Скиоли (выдвинутый «Фронтом за победу») в упорнойборьбе проиграл выборы (результат второго тура (51,34% против48,66%).
Победителем стал М.Макри, кандидат от оппозиционнойкоалиции,объединившейсяподнарочито«антикиршнеровским»девизом «Давайте изменяться!» (Cambiemos).Многочисленныепопыткиобъединитьвединойпартииправоцентристские силы не приносили стабильных результатов.Усиливает фрагментированность аргентинской политики и наличиемножества региональных партий, как правило, подконтрольныхкаудильо – влиятельным политическим семьям своего региона.Минимальное представительство в национальном парламенте этихрегиональных и прочих мелких партий выводит Аргентину периода2001–2012 гг. за рамки даже кластера сильно фрагментированныхпартийных систем; эффективное число партий удерживалось вумеренных рамках до начала XXI в., но затем, со снижениемудельного веса двух крупнейших партий в депутатском корпусе сталорасти (в пределе – до 6,0 в 2009–2010 гг.): Нижняя палатааргентинского Конгресса частично переизбирается раз в два года,поэтому его партийный состав меняется чаще, чем в большинстведругих стран.
При этом, по индексу Молинара, лучше отражающемуналичие в парламенте доминирующей силы, это число всегдаколебалось от 1,28 до 2,03, что указывает скорее на преобладание впарламенте, особенно в последнее десятилетие, пропрезидентскихсил.127Высокая фрагментированность партийной системы и сильныйперсоналистский элемент в правящей коалиции скорее всегоуказывают на то, что стабилизации и укрупнения в обозримойперспективе не произойдет.Бразилиянасегодняшнийденьостаетсянаиболеефрагментированной (из реально дееспособных) партийной системой вмире. Эффективное число партий за весь период демократическогоразвития колебалось между 7 и 10, причем с годами имело тенденциюк увеличению. Вместе с тем показатели волатильности власти вБразилии, начавшись с высоких значений (26–33) в 1990-е гг., уже с1998г.находятсявфрагментированностьумереннойназоне.протяженииСтольвысокаябольшейчастирассматриваемого периода (1990–2013 гг.) не позволяет поместитьБразилию ни в один из кластеров в нашей типологии – она по этомупараметру приближается к партийным системам некоторых странСНГ,вкоторыхимеетсязначительнаячастьдепутатов-одномандатников.Такая ситуация является следствием затяжного, сложного ипротиворечивого процесса демократизации режима и особенностейегоинституциональногоустройства.Вначалепереходакдемократическому строю (1988 г.) Учредительное собрание принялоконституцию с заложенным в нее внутренним противоречием: пришироких полномочиях парламента страна стала чисто президентскойреспубликой.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
