Диссертация (1136292), страница 52
Текст из файла (страница 52)
Письмо Н.П. Огарёву 11–26 февраля 1841 г. // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 21. С. 100–101.841Arnould A., Fournier L.P.N. Huit ans de plus: drame en trois actes. Paris, 1837.837166была неосторожность, в ней заключалось адское семя, из которого должно, могло по крайнеймере, вырасти то несчастие, которое выросло. Но за неосторожность развитие жизнинаказывает его вдесятеро против всякого уголовного преступника. А жена – добродетельная,отдававшаяся ему так самоотверженно и вовсе, – что ей делать?»842 Позже эти слова почти безизменений вошли в рецензию843.Герцен подчеркивал: в пьесе и в романе показано, что привычный для многих рецептразрешения конфликтов и моральных дилемм – нужно быть искренним, – тут не работает, таккак все персонажи поступают в соответствии со своими чувствами, но это только усугубляетпроблему.
Представив читателю тезис, что чувства ведут к страданиям и неразрешимымпарадоксам, Герцен, однако, настаивал на том, что даже и в таком случае не следует ихподавлять. Остаток статьи он посвятил атакам на моралистов и рационалистов, считавшихиначе. Они, по словам Герцена, ищут простые ответы на сложные или неразрешимые вопросы,а также пренебрегают чувствами, ища поддержки исключительно в разуме.
Главнымоппонентом, олицетворяющим эти пороки, Герцен представил Рётшера, холодного критика,который «по недостатку любви и сердца», «держась на ледяной высоте», предъявляет кморальной жизни людей слишком строгие и рациональные требования844. Выступая с позициидолга, эти люди забывают, что «сердце составляет прекрасную и неотъемлемую основудуховного развития»845.Герцен писал, что все люди делятся на две категории. Первые живут полной жизнью, нежелая приносить страсть в жертву разуму, живут полной жизнью, тем самым искупая своичастые ошибки (себя он явно относил к ним). Другую категорию образуют сторонники этикидолга.
Они благоразумны и холодны, «как рыбы», поэтому у Герцена симпатии они невызывали, хотя их моральный облик, на первый взгляд, куда привлекательнее: «Кто бывалискушаем, падал и воскресал, найдя в себе силу хранительную, кто одолел хоть раз истиннораспахнувшуюся страсть, тот не будет жесток в приговоре: он помнит, чего ему стоила победа,как он, изнеможенный, сломанный, с изорванным и окровавленным сердцем, вышел из борьбы;он знает цену, которою покупаются победы над увлечениями и страстями.
Жестокинападавшие, вечно трезвые, вечно побеждающие, то есть такие, к которым страсти едвапритрагиваются.Онинепонимают,чтотакоестрасть.Ониблагоразумны,какньюфаундлендские собаки, и хладнокровны, как рыбы. Они редко падают и никогда неподымаются; в добре они так же воздержны, как в зле»846.Герцен А.И. Дневник 1842–1845 // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 2. С.
228.Герцен А.И. По поводу одной драмы // Там же. С. 49–72.844Там же. С. 60.845Там же. С. 64.846Там же. С. 57.842843167Скрытые или подавленные эмоции он считал признаком неискренности, лжи инеестественности. В личности, по его мнению, были одинаково важны разум и чувства, поэтомуони должны были получить равные развитие и выражение в деятельности каждого человека. Поэтой причине он поддерживал идеал искренности, под которой понимал выражение чувств, атакже действие в соответствии с ними, несмотря на препятствующие этому обстоятельства 847.Герцен не ограничился обозначением позиции относительно вопросов брака. По егоубеждению, частное неотделимо от публичного и потому на эти сферы распространяютсяпримерно одни и те же ценности и правила848.
Отметим, что эта особенность взглядов Герценамешает классифицировать его как либерального мыслителя, как это делают некоторыеавторы849.Герцен старался доказать, что в политике так же, как и в частной жизни, следуетруководствоваться не только разумом, но и чувством. Придерживаясь такой позиции, Герценотдавал себе отчет в том, что тем самым он солидаризировался с восходящей ксентиментализму якобинской традицией, которая не была популярна среди его современников.Так происходило от того, что многие считали, что ее жестокости и преступления могут бытьобъяснены ее сентименталистскими идеалами искренности.
Идея свободного выражения чувствоказалась скомпрометированной, так что на первый план выходили требования рационализацииполитической сферы850.Публика, для которой порицание Французской революции стало практическиобщепринятым, писал Герцен, должна осознавать свою тесную связь с революцией, ипонимать, что именно революции она обязана своими нынешними правами и свободами: «Естьслова, понятия опозоренные, не смеющие явиться в порядочное общество, так, как не смеет внего явиться палач, отвергаемый людьми за то, что исполняет их волю»851.Герцен критиковал наравне с либеральным также якобинское отношение к чувствам. Унего не находил поддержки «фанатический мечтатель» Сен-Жюст, в свое время требовавшийлишать гражданства тех, кто до 30 лет не заводил друзей и, стало быть, доказывал своюнеспособность проявлять чувства 852 .
Герцен отмечал, что в этом вопросе якобинство, как идругие интеллектуальные и политические направления времен Французской революции, былоориентировано на коллективизм. Герцен, напротив, рассчитывал, что освобождение эмоций из-Герцен А.И. Письма об изучении природы // Собрание сочинений: в 30 т. Т.
3. С. 195, 233.Чуковская Л.К. Указ. соч. С. 26, 28; Гинзбург Л.Я. «Былое и думы». С. 49–50; Малиа М. Указ. соч. С. 201; ActonE. Op. cit. P. 2.849Берлин И. Указ. соч.; Паперно И. Указ. соч.850Reddy W. Op. cit. P. 211–256; Maniquis R. Op. cit.851Герцен А.И. Новые вариации на старые темы // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 2.
С. 99.852Там же. С. 99–100.847848168под гнета рациональной морали и религии, приведет к большей свободе личности игармонизации ее отношений с коллективом853.Эти рассуждения, особенно их политическая часть, имели ограниченное влияние напублику, так как никакого практического результата в условиях николаевского царствованияони не могли иметь, и, кроме того, они были сильно стеснены рамками цензуры.
Ситуацияизменилась, когда накануне реформ, в 1858 г., спор о якобинстве, революции и эмоциях вполитике разгорелся с новой силой между Герценом и Б.Н. Чичериным на страницахнеподцензурного «Колокола»854.В этом споре Герцен практически дословно повторил свои старые аргументы оважности эмоций в политике и частной жизни, хотя контекст совершенно изменился: егопротивником на этот раз был не эстетик Рётшер, а другой гегельянец, публицист и ученыйЧичерин. Отправной точкой была не проблемы брака, а перспектива преобразований в России.Спор Герцена и Чичерина уже неоднократно рассматривался исследователями вконтексте размежевания либерального и революционного направлений в России855.
Этот спор,однако, представляет интерес также и с точки зрения истории эмоций. Герцен и Чичеринговорили не только о конкретных политических целях и способах их достижения, но и о том, покаким принципам должна быть устроена политическая жизнь в России, речь шла, помимопрочего, о роли эмоций в политике. Стороны не могли прийти к единому мнению о том, могутли политические агенты демонстрировать эмоции или же они должны их скрывать; можно лиагитировать за свою позицию посредством эмоций, а не рациональных доводов; стоит лидействовать, руководствуясь эмоциями.Начало спору было положено неизвестным нам автором письма в редакцию, которыйкритиковал Герцена за то, что тот из осторожности и нежелания ссориться с русскими властямине печатает действительно острых материалов, присылаемых из России 856 .
Герцен былпредставлен в статье как руководствующийся чувствами человек, который путает патриотизм илояльность конкретному русскому правительству и монарху: «Увлекаясь сердцем, вы ставитеневольно вперед вашу личность с вашей теплой любовью к России, тоской по ней. НеГерцен А.И. Новые вариации на старые темы // Собрание сочинений: в 30 т.
Т. 2. С. 86–102.Герцен также возвращался к Рётшеру в «Былом и думах», критикуя рассудочность теории Прудона. Герцен А.И.Былое и думы // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 10. С. 198.855Герцен А.И. Полное собрание сочинений и писем: в 22 т. Пг., 1919. Т. 9. С.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
