Диссертация (1136289), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Наука и демократия. 1904–1919 гг. М., 1920).115заживет полной и нормальной жизнью, и дальнейшая история университета не будетуже заключаться в сплошной “университетской истории”»237.О полуторавековом юбилее Московского университета помнили не толькоученые, но и многие общественные организации и частные лица. 12 (25) января 1905г. в Москву пришло около 400 приветствий со всех концов России и Европы 238 .Поскольку около половины текстов принадлежало медикам (обществам и съездамврачей, земским врачебным и санитарным советам, ветеринарным обществам,медицинским студентам), редакция «Журнала Общества русских врачей в память Н.И.
Пирогова» вызвалась напечатать извлечения из этих текстов в приложении кжурналу за 1905 г. В бóльшей части приветствий – особенно тех, которые былиприсланы в Москву телеграммами – отправителями значились не конкретные люди,а учреждения или сообщества, так что установить всех авторов поименно, увы,нельзя. Тем не менее редакция журнала предположила, что общее число участников,поздравивших Московский университет в 1905 г., составило примерно 10 тыс.человек 239 . Наряду с медиками это были студенты и профессора российскихуниверситетов и училищ, редакторы журналов и газет, журналисты, адвокаты, членысоветовприсяжных-поверенных,сотрудникиземскихуправ,библиотекари,представители интеллигентских кружков и женских собраний.Присланные в Москву юбилейные приветствия важны тем, что почти в каждомиз них наряду с похвалами имениннику есть описание внутриполитическойситуации в стране, включая состояние высшей школы после устава 1884 г.
Вомногих из них с помощью риторических фигур, подобающих стилю праздничногопослания,былозафиксированоисторическоепревосходствоМосковскогоуниверситета над другими образовательными учреждениями России («колыбель237Кизеветтер А. А. Указ. соч. С. 12.Среди общего числа регионов было только 9 губерний, откуда не поступило ни одного приветствия:Астраханская, Вятская, Олонецкая, Подольская, Могилевская, Гродненская, Курляндская, Лифляндская иЭстляндская.239К 150-летней годовщине Московского университета … С.
V.238116русской науки», «старейший рассадник высшего образования», «гордость русскойнауки», «хранитель лучших студенческих традиций», «первый светоч русскойнауки», «светильник передовых идей человечества», «светлый маяк на мрачномфоне бюрократического гнета» и др.) 240 и отмечались его заслуги на поприще«высокого служения на пользу науки, государственности и общественности» 241 .Упоминания о вкладе университета в развитие гражданских прав и свобод было втогдашнем контексте не просто данью формальной вежливости, а составной частьюострого политического высказывания. Университетский устав Александра IIIназывалсяпоздравителямито«однимизгубительнейшихпроявленийбюрократизма», то «гнетом административного произвола», то «тяжким ярмомполицейско-бюрократического режима»242.Несмотря на то что в большинстве приветствий университет становилсяжертвой репрессивной политики государства, некоторые авторы, причем какправило студенты, оценивали его работу за минувшие полтора века крайнекритично.
Например, «Общество взаимопомощи студентов-юристов Московскогоуниверситета» писало, что их родной университет «затянутый в чиновничий мундир,не делал почти никаких усилий, чтобы из душных аудиторий вырваться в жизнь»,поэтому «он остался чиновником всероссийской канцелярии, раскинувшей свои сетипо всей Руси». «Печальное шествование русской науки под вечным конвоем, поглухим закоулкам, вдали от русского народа, не может быть ни для коготоржеством», – заключали студенты243.И тем не менее почти все послания заканчивались пожеланиями скорейшеговозвращения университету академической свободы. Некоторые авторы пошли ещедальше, призвав московскую ученую корпорацию бороться за политическое240Там же.
С. 2.Русские ведомости. 1905. № 13. С. 2.242К 150-летней годовщине Московского университета … С. 3–10.243Там же. С. 12.241117освобождение страны и даже возглавить эту борьбу. «Мы хотим видеть в нем тогоруководителя,–писалиоМосковскомуниверситетестудентыНовоалександрийского института, – тот вечевой колокол, звуки набата которогопронеслись бы по всей Руси и сплотили бы все живое, задыхающееся в смрадеполицейской атмосферы, сплотили бы в открытой борьбе под знаменем “свободаили смерть”, написанным кровью павших на Неве в борьбе с общим врагом родины,врагом прав человека и гражданина – полицейским самодержавием»244.Аналогичные призывы, правда не такие резкие, содержались в приветствиях от П.
Б.Струве, «Общества русских врачей в память Н. И. Пирогова», редакций «Самарскойгазеты» и «Русского богатства», «Харьковского юридического общества» и др. В2005 г., анализируя «Записку о нуждах просвещения», А. Е. Иванов пришел квыводу, что «российская профессура в ее оппозиционных устремлениях вышла запределы академического пространства на просторы общероссийской общественнополитической жизни»245.
Тексты юбилейных приветствий показывают, чтоаналогичной стратегии придерживались не только либеральные представителиакадемического сообщества, но и другие выходцы из интеллигентских слоев,включая студентов, медиков, журналистов и адвокатов, присоединившихсявпоследствии к Всероссийской октябрьской политической стачке.Общественную риторику 1905 г. отличает повышенное внимание к недавнемупрошлому, в период которого происходило урезание прав и свобод высшей школы.Поэтому и лейтмотивом всех референций из прошлого в 1905 г.
стала критикаобразовательной политики государства. Ее органично дополняли пожелания скорееобрести долгожданную автономию и призывы начать борьбу за гражданскиереформы. Таким образом, мы видим, что в случае с Московским университетом244245Там же.
С. 20.Иванов А. Е. Российский ученый корпус … С. 83.118содержание юбилейной риторики определяли насущные проблемы, перед которымистояла ученая корпорация.О современных проблемах вкратце упомянули и на торжественном актеКазанского университета годом раньше. Акт стал символическим эквивалентомюбилейного торжества, отпраздновать который государство так и не разрешило. Актсостоялся 5 (18) ноября 1904 г. Несмотря на то что руководство постаралось непридавать этому дню праздничного антуража, на мероприятие все равно собралсяполный зал. По традиции, в этот день зачитывались речь и отчет о деятельностиуниверситета за минувший год.
Речь профессора М. Я. Капустина, заведующегокафедрой гигиены, касалась охраны здоровья учащихся – спокойной и аполитичнойтемы, не предвещавшей никаких проблем. Но как только она подошла к концу, назадних рядах, где сидели студенты, поднялся шум и акт был прерван246. Вероятно,оживление вызвали последние слова Капустина, не сумевшего обойти сторонойроссийско-японскую войну: «…Нужно, чтобы наши дети, внуки и правнуки, путемобразования избавлялись от сознаваемых нами зол, не утрачивая однако же основрусского народного духа и любви к Родине, которые показывают нашисовременники на полях Манчжурии, в далеком Порт-Артуре. В смысле высоты духа– это учителя и воспитатели будущих поколений»247.Если в Российской империи начала ХХ в., сотрясаемой социальнополитическими противоречиями, ученые и университетские администраторыговорили на юбилеях об актуальном положении дел, привлекая для этого понеобходимости примеры из недавнего прошлого, то в Германии того же времениюбилейная риторика ученых была переполнена отсылками к разным периодамистории.
Вопрос заключается в том, были ли эти отсылки стихийным проявлением246Лексина Ю. А. Указ. соч. С. 68–69; Акт в университете // Казанский телеграф. 1904. № 3558. С. 3;Дополнение к университетскому акту // Там же. № 3559. С. 3.247Капустин М. Я. Образование и здоровье (Актовая речь в Императорском Казанском университете, 5 ноября1904 года) // УЗКУ. 1904. Кн. 11. С. 50.119интереса ученых корпораций к собственному прошлому или они тоже встраивалисьв какую-то заранее заданную систему. Вспомним, как в предыдущей главе былоупомянуто, что университетский юбилей начала ХХ в. представлял собой зонустолкновения интересов разных участников, одним из которых было государство влице монарха и представлявшего его правительства.
Насколько этот участникопределял юбилейную риторику во время празднований, нам предстоит выяснить.Однако прежде чем перейти к анализу юбилейного дискурса, представляетсяцелесообразнымненадолгоостановитьсянавзаимодействиигосударстваиуниверситетов в кайзеровской Германии, чтобы лучше представлять социальнополитический контекст развития немецких высших учебных заведений.Последняя четверть XIX – начало ХХ в. стали для Германии не тольковременем подъема экономики248и роста благосостояния, но и укрепленияполитической власти, что прямым образом отразилось на судьбе университетов.Объединение Германии подстегнуло ту тенденцию, которая наметилась в научноммире после неудачного опыта революции 1848 г., – растущее влияние государства вобразовательной сфере.
Университетские профессора («немецкие мандарины»),считавшиесебяинтеллектуальнойаристократиейивыразителямиидейобразованного среднего класса (Bildungsbürgertum)249, и до 1870-х гг. были склоннык компромиссам с властью: их полностью устраивала система, в которой оничувствовали себя законодателями национальных ценностей, могли влиять на248Рост экономики в германских землях начался незадолго до 1870 г. Объединение страны придало этомуросту новый импульс. В 1870–1914 гг.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
