Диссертация (1136258), страница 59
Текст из файла (страница 59)
Однако сама по себе торжественная форма не рассматриваетсякак условие действительности обещаний. Напротив, уже первые толкователиДекрета выражают мысль обязательности всех обещаний (за исключениемпостыдных и вынужденных).3.4. Обязательность договоров-обещаний.Обязательность обещаний, согласно канонам Декрета, связана, прежде всего,с недопустимостью совершать грех обмана. В своем комментарии (dictum) к C. 22,q. 2, c. 2 (по поводу слов апостола Павла явиться в Коринф) Грациан указал именно554555Spies F. Op. cit. P.
25–26. Он же опровергает интерпретацию Л. Зойферта, будто канон касаетсяполномочий священнослужителей заключать соглашения в письменной форме (Seuffert L. ZurGeschichte der Obligatorischen Vertrage. Nordlingen, 1881. P. 48).Bernardus Papiensis. Summa Decretalium. ed. Laspeyres. Ratisbonne, 1860. 89. tit. de pactis. § 4,p. 21: «Effectus pactorum est, ut serventur, nisi sint contra leges vel contra bonos mores, ut C. 8.q.
3. c. 1 et C. 25. q. 3. c. 13 et C. 2.3.6».234на моральную основу обязательности обещаний: кто обещает не собираясьисполнять, совершает обман, поскольку его намерение не соответствует словам556.Оценку нарушения обещания как обмана усиливают (неточно пересказанные) словаАвгустина (C. 22 q. 2 c. 1: «In dolo iurat qui aliter facturum est quam promittit, cumperiurium sit nequiter decipere credentem») и канон «Iuramenti» (C.22, q.5, c.12) отождестве нарушения клятвы обману.
Поэтому в принципе любое обещаниенеобходимо исполнить, чтобы избежать обмана ближнего. Даже благие намерения,согласно Грациану, не исключают греховности обмана (гл. 9–10), хотя посправедливости не всякая ложь грех. (гл. 12 из казуса 22). Кроме того, исполненияобещаний требует добросовестность, верность данному слову (fidelitas, fides).Руководствуясь содержанием раннесредневековых канонов, составительДекрета рассматривает моральные основы обязательности обещаний.
Санкцией заотступление от обещанного является церковное покаяние грешника ради егоисправления. Поэтому оно налагается даже на тех, кто отступил от клятвы радиспасения собственной жизни (канон C. 22, q. 5, c. 3 из пенитенциалия ФеодораКентерберийского (нач.
VIII в.).Тем не менее ни в собранных Грацианом канонах, ни в его комментариях к ним(dictum) нет правила «всякое соглашение следует соблюдать» (pacta sunt servanda).Показательно, что канон 36 IV Толедского собора «Quicumque suffragio» (C. 12, q.2, c. 66), который станет основным для правила pacta sunt servanda с конца XII в.,Грациан включил в казус 12 об отчуждении имущества клириков и Церкви (вопрос2: Может ли церковное имущество остаться на определенном основании у тех, комуоно было предоставлено?), в главу «Que de rebus ecclesiae in remuneratione obsequiiprestantur rata permanebunt», а не в казус 22.
Значит, Грациан не связывал егосодержание с проблемой обязательности обещаний.556C. 22, q. 2, c. 2: «Но одно дело — давать ложную клятву (falsum iurare), другое — клясться вложном (iurare in dolo). Не любой, кто поступает не так, как обещал, клянется в ложном. Так,апостол (Павел), не посетивший Коринф, как обещал в первом письме словами «Явлюсь квам», все же не клялся в ложном и не обещал лживым образом. Но клянется в ложном илиобещает лживым образом тот, кто намеревается поступить не так, как обещает.
Тот же, ктодает ложную клятву о том, что считает истинным, не клянется в ложном и не обещает лживымобразом. Так и Августин (пишет) о словах апостола (Павла) в проповеди 28».235ПервыетолкователиДекретапридерживалисьтрактовкиморальнойобязательности обещаний и грозили нарушителям духовной карой. В частностиученик Грациана Паукапалея (Paucapelea) в «Сумме к Декрету» и РоландБандинелли (Roland Bandinelli, которого долгое время отождествляли с папойАлександром III) в «Сумме» (сер. XII в.) ограничились кратким изложениемосновных тезисов казуса 22. Руфин вовсе не рассматривает необходимостьисполнять обещания.
Этьен де Турне и Пьер де Блуа воспроизводили позициипредшественников557.Однако в конце XII в. правило обязательности обещаний приобрелоюридический смысл. Вероятно, первым новый взгляд обосновал Гугуччо в «Суммек Декрету» (завершена к 1188 г.). Учение одного из самых авторитетныхдекретистов XII в.
об обязательности обещания изложено в его глоссе к канону«Кто бы ни (пообещал) за услуги...» («Quicumque suffragio», C. 12, q. 2, c. 66). Такжеон использует аргументы из канонов «Quia Iohannes» (C. 12. q. 5, c. 3), «suntquaedam» (C. 17, q. c. 1) и «viduas» (C. 27, q. 1 c. 2), которые относятся к обетам.Наконец, позиция канониста излагается в сравнении с доктриной глоссаторов(цивилистов) о «голых» пактах, даже в оппозицию ей.В самом начале своей глоссы, Гугуччо проводит различие между режимомобещаний по римским законам и церковным канонам. Оба права позволяют даватьобещание неформально или с использованием определенной формы.
В толкуемомканоне использован глагол «обещать» (promittere), который может указывать как напростое обещание, так и на совершение стипуляции. Однако по каноническомуправу применять правила о стипуляции нет необходимости, поскольку дажеобещавший неформально, «простыми словами» (nudis verbis, nuda promissione), безсовершения стипуляции, будет связан обещанием. Поэтому аргументы глоссаторовиз Дигест и Кодекса об условиях действительности обещаний лишены силы вобещаниях по канонам.557О позиции первых канонистов см.: Leveleux-Texeira C.
La construction canonique du serment auxXIIe-XIIIe siècles. De l’interdit à la norme // Comptes-rendus des séances de l'Académie desInscriptions et Belles-Lettres. 2007. Vol. 151. Issue 2. P. 821–844; Spies F. Op. cit. P. 31 ff.236РассужденияГугуччонекоторыеученыетрактуюткакобоснованиеобязательности простых соглашений по каноническому праву558. Действительно, наэту мысль может навести сравнение обещаний со стипуляцией, которая поцивильному праву, как и все контракты, предполагает согласие сторон (D. 2.14.1.3).На самом деле Гугуччо постоянно обращается в тексте глоссы к обещаниям,формальным и простым, и ни разу не ссылается на согласие (consensus). По нашемумнению, канонист рассматривает стипуляцию в смысле формального обещания.Цивильные законы, но не церковные каноны, требуют облечь простые обещания втакую форму, чтобы придать им обязательность де-юре.
Впрочем, декретист непроводит четкого различия между обещаниями и соглашениями по Декрету,поскольку его содержание не дает к тому оснований. Он вполне мог рассматриватьсоглашения и договоры как обмен обещаниями сторон.Продолжая рассматривать обязательность обещаний по канонам, Гугуччоуказывает именно на ее морально-религиозную основу. «Грех совершит тот, кто небудет честно соблюдать простое соглашение… Значит, вне зависимости отсовершения стипуляции обещающий освободится от греха, только если выполнитобещанное, если может»559. Стоит отметить, что его позиция не вполнепоследовательна.
В глоссе к другому канону (iuramenti) он без лишних поясненийкатегорично утверждает, что больший грех совершает тот, кто поступает противклятвы, нежели против простого обещания560.Мнение декретиста так и осталось бы вариацией на тему моральнойобязательности обещаний по канонам, если бы он прямо не поставил вопрос нетолько о греховности нарушения данного слова, но и о публичном принуждении кего соблюдению. Такой вывод сделан в «Сумме Декрета» на материале канона «Ктобы ни (пообещал) за услуги...» («Quicumque suffragio», C. 12, q.
2, c. 66)561. Из558559560561Roussier J. Op. cit. P. 106–136.Huguccio. Glossa «absolvere oportebit» к канону «Quicumque suffragio» (C. 12, q. 2, c. 66):«Peccaret enim quis nisi nudum pactum observaret honestum… Sive ergo interveniat stipulatio sivenon, promissor non excusatur a peccato nisi adimpleat promissum si potest». Как толькообещающий принял на себя долг, от греха его спасет только исполнение (non excusatur apeccato nisi adimpleat promissionem si potest).Huguccio. Glossa «nullam differentiam» к канону «Iuramenti»: «Magis tamen peccat quis intransgressione iuramenti quam mendacio simplicis sermonis».См.: Spies F. Op.
cit. P. 35 f.237обстоятельств описанного здесь спора следует, что подрядчик, выполнившийработы в церкви на основании устной договоренности с епископом и неполучивший от него обещанного вознаграждения, не мог обратиться в светский суд,поскольку договоренность между сторонами по цивильному праву являлась«голым» пактом. В подобной ситуации, замечает Гугуччо, судья церковного суда вответ на обращение кредитора должен вмешаться «по должности» (ex officioiudicis), дабы содействовать исполнению обещанного.В чем конкретно должно выражаться такое вмешательство представителяЦеркви, декретист не уточняет, поскольку каноны Декрета, как показано выше (в§ 2 главы 1), дают основание лишь для морально-религиозного порицаниянарушителей обещания, наложения на них покаяния ради его исправления, но непредусматривают процедуры принуждения к исполнению обещания в интересахкредитора.
На основании пояснений Гугуччо, В. Декок полагает, что средневековыйюрист высказался в пользу особого процессуального средства, а не привычногоюристам иска, дабы избежать противоречия с правилом глоссаторов (цивилистов)о «голых» пактах562. Однако нам такое объяснение представляется неубедительным.Канонист в своих глоссах нередко противопоставляет каноны законам, а кроме тогонаходит в канонах в обоснование особого процессуального средства в защиту«голых» пактов аргументы морального характера: нарушение обещания есть грех,поскольку перед Богом нет разницы между сказанным и клятвенно обещанным (соссылкой на Декрет (C.22, q.5, c.12), между словами и клятвой (Мф 5.37). Именнопоэтому судье следует вмешаться, чтобы разрешить затруднения в исполненииобещания.Гугуччо сделал важный шаг в преобразовании предусмотренной канонамиДекретаморальнойобязанностиобещавшегодержатьданноеслововюридическую.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
