Диссертация (1136258), страница 44
Текст из файла (страница 44)
Однако отметим, что засхоластикой в целом закрепился некорректный стереотип бесплодного умствования402Haskins C.H. The Renaissance of the twelfth century (1 ed. 1927). New York, 2005; Ле Гофф Ж.История и память. М., 2013. С. 240.174или, по словам М.Н. Капустина, науки, «оторванной от действительной жизни изамкнутой в отвлеченной теории, не имеющей никаких оснований» 403.В отечественной юриспруденции тезис о научном, теоретическом характередеятельностипервыхС.А.
Муромцев,юристов-схоластовП.Г. Виноградов,А.Н. Стоянов.(глоссаторов)Последнийотстаивали,опиралсянаисследования немецких ученых XIX в.404. Однако в дальнейшем среди юристовзакрепиласьуничижительнаяоценкасхоластики,котораявосходиткгуманистической критике выродившейся схоластики позднесредневековых авторов(«бартолистов», см. далее) и не воздает по заслугам схоластике периода ее расцвета(XII–XIV вв.). Так, С.В.
Третьяков называет правоведов-схоластов догматиками, неспособными к рациональной критике405. И.В. Бекленищева утверждает, что они непринесли ничего нового в развитие договорных учений406.Между тем подобные оценки не отражают смысл средневековой правовойнауки, ее методологии и связи с современной юриспруденцией. Сама по себедогматика еще в XIX в. считалась ядром юриспруденции, поскольку именно она, пословам С.А. Муромцева, включает специальные приемы уяснения смысланормативного текста, чей авторитет признается безоговорочно407. Кроме того,отказать всем средневековым юристам в способности рационально толковать закон— значит проигнорировать одно из основных направлений их деятельности.403404405406407Капустин М.Н.
История права. Часть первая // Временник Демидовского юридического лицеяЯрославль. 1872. Кн. 3. С. 88. О принятом сегодня значении схоластики см.: Большойсовременный словарь русского языка. Ред. Т.Ф. Ефремова. 2006, ст. «схоластика».Стоянов А.Н. Методы разработки положительного права и общественное значение юристовот глоссаторов до конца XVIII столетия. Харьков, 1862. С. 3–12.Третьяков С.В. К проблеме использования исторической аргументации в цивилистическойдогматике // История российских гражданских законов: Введение и книга первая о союзахсемейственных. Ч. 1 / Неволин К.А. М., 2005.
С. 26.Бекленищева И.В. Гражданско-правовой договор: классическая традиция и современныетенденции. М., 2006. С. 30–31 (автор уделила средневековым доктринам пару страниц,ссылаясь на вторичную литературу).Муромцев С.А. Что такое догма права? // Юридический вестник. Издание Московскогоюридического общества. 1884. Кн. 4. С. 759. О догме права см. также: Полдников Д.Ю.Договорные теории классического ius commune (XIII–XVI вв.). М., 2011. С. 36–42.175Несмотря на продолжающиеся дискуссии в философской, исторической иисторико-правовой литературе о смысле схоластики408, во второй половине XX в.большинство ученых отошло от ее упрощенной оценки как «школьной(школярской) науки» и усматривают ее смысл в своеобразном сочетанииавторитетного текста и рациональных методов его толкования в рамках особойсредневековой культуры.
Историки медиевисты пишут о «культуре дефиниций»,которая означала пренебрежение тем, что вещи не имеют «сути», и все определения— только наши попытки уловить смысл окружающих нас событий, представить ихпонятными. Дефиниция как форма мышления вступает в противоречие снаблюдением жизни и мешает ему.
Христианский догматизм сам стал частью тогонаследия, которое получило Средневековье от эпохи варварских королевств.Средневековая схоластика была во многом лишь продолжением того направлениякультурного развития, которое возникло гораздо раньше409.ПредставляетсяубедительныммнениеФ. Виакера,М.Ф.
Рену-Загаме,П. Проди, которые выделяют в качестве главных «координатов» средневековой(юридической) схоластики авторитет и разум (auctoritas и ratio) и возводят их к двумкультурным традициям в основе всей цивилизации средневекового Запада —библейской и греко-римской (античной) и к основанным на них концепциямсправедливости, правосудия410 (см. выше главу 1).408409410Перечислим лишь некоторые значимые публикации последних лет по теме. О понятиисхоластики как научной методологии западного Средневековья см.: Schönberger R. Was istScholastik? Hildesheim, 1991; Idem. La Scolastica medievale: cenni per una definizione. Milano,1997; Dalla prima alla seconda scolastica. Paradigmi e percorsi storiografici.
Ed. Ghisalberti A.Bologna, 2000. О схоластике в правовой науке см.: Renoux-Zagamé M.F. La méthode du droitcommun: Réflexions sur la logique des droits non codifiés // Revue d'histoire des facultés de droit etde la science juridique. 1990. N. 10–11.
P. 133 ff.; Errera A. The role of logic in the legal science ofthe glossators and commentators // A History of the Philosophy of Law from the Ancient Greeks tothe Scholastics. Ed. Lobban M. Dordrecht, 2007. P. 79 ff.; Gordley J. Ius Quaerens Intellectum: Themethod of medieval civilians // The Creation of the Ius Commune: From “Casus” to “Regula”. Eds.Cairns John W., Du Plessis Paul J. Edinburgh, 2010. P.
77–101; Frydman B. Le sens des lois. Histoirede l'interprétation et de la raison juridique. 3 ed. Bruxelles, 2011. P. 159–227.Всемирная история. В 6 т. Т. 2. (Средневековые цивилизации Запада и Востока). Отв. ред.П.Ю. Уваров. М., 2012. C. 157 (и далее С. 461–462).Wieacker F. Op. cit. P. 200; Renoux-Zagamé M.F. Op. cit. P. 145. О дуализме античной ибиблейской концепций правосудия — в концепции правосудия; Prodi P.
Storia della giustizia.Bologna, Milano, 2000. P. 21–29.176Одной из особенностей догматического характера средневековой культурыпериода возникновения университетов стал взгляд юристов на определенныйавторитетный текст как основу всякого знания. Типичный средневековый ученый,по словам У. Эко, все время делает вид, что ничего не изобрел, и постоянноссылается на авторитетного предшественника411, словно карабкается ему на плечи(выражение Бернарда Шартрского, XII в.), «прячется» за приписываемый ему текст.М. Белломо, рассуждая о роли текста в средневековой юриспруденции ius commune,категорично заявил: «текст, и только текст служил основанием всякого знания, априобретение и передача знания сводились к знанию и чтению текста.
(Считалось,что) весь мир уже описан и записан, и не остается ничего, как прочесть его»412.Авторитетные источники, по словам Ф. Виакера, сами по себе представлялиИстину и Реальность. В.А. Томсинов отмечает, что из текстов выводили самыенастоящие жизненные факты, а в случае противоречия между ними приоритетомпользовался текст413. Такой текст можно найти во всех сферах средневековогознания.ВбогословииимсталоСвященноеПисание,дополненноепостановлениями церковных соборов, литературой отцов Церкви. В философии,«прислуживающей теологии», объектом преклонения стали произведения Платонаи Аристотеля.
В естественных науках чаще всего опирались на Аристотеля иПлиния Старшего (I в. н.э., автор «Естественной истории»).Авторитет и разум, библейское и античное, иррациональное и рациональное нетолько сосуществовали друг с другом, но и поразительным (для современногочеловека) образом переплетались.
Римское право (начиная с глоссаторов)считалось проявлением божественного разума, «ведь сам Бог есть разум» (лат. ratio,411412413Эко У. Средние века уже начались // Иностранная литература. 1994. N 4. C. 264–265.Bellomo M. Una nuova figura di intelettuale: il giurista // Medioevo edito e inedito. Vol 2. Scienzadel diritto e società medievale. Roma, 1997. P. 13.Он же приводит показательный пример приоритета текста античного географа наддействительно существующей местностью: «Если Плиний (Старший — В.Т.) утверждал, чтов такой-то части Средиземного моря должен находиться некий остров, а очень многие морякиутверждали обратное, так как говорили, что они неоднократно плавали в этой части моря, ноникакого острова там никогда не видели, то это свидетельствует только о том, что они илинеправильно управляли своими кораблями, или не могли обнаружить острова из-за тумана».(Томсинов В.А.
О сущности явления, называемого рецепцией римского права // Вестник МГУ.Серия 11. Право. 1998. N.4. С. 13).177греч. λόγος)414. Созданное им право представляет собой «произведение разума»(opus rationis), а его создатель — творец справедливости (auctor iustitiae).Следовательно, средневековые правоведы с полным основанием должны былирассматривать правовые памятники так же, как клирики — священные тексты.Признавая римское право писаным разумом, юристы подразумевали не просто еговысший авторитет, но авторитет, основанный на божественном провидении(римское право как domum Dei). Текст же Свода Юстиниана чтили за проявлениеэтого высшего плана. Однако при этом предполагалось, что план не завершен иразвитие права продолжается415.Правоведы рано осознали и подчеркивали самостоятельность и значениесобственной науки.
Позиция светских ученых юристов нашла отражение в«Ординарной глоссе» Аккурсия к Дигестам. В глоссах «sacerdotes» и «cuique»Аккурсий (ок. 1182–1263) сравнивал научную деятельность толкователей СводаЮстиниана по значимости с религиозным служением клириков. Если последниезанимаются канонами, то есть заняты «святыми (вопросами)» (sacra), то первыеизучают законы, то есть «священнейшим» предметом (sacratissimae). Он жесопоставлял отправление правосудия и церковное покаяние, называя их двумяразными выражениями сути права — «воздавать каждому свое» (suum cuiquetribuere, Ульпиан, D.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
