Диссертация (1136258), страница 14
Текст из файла (страница 14)
См.: Новицкая А.А. Ук. соч. С. 195–196.Анализ их позиции см.: Новицкая А.А. Там же. С. 197–198.53Судя по ответу Тиция Аристона99 (втор. пол. I н.э.) Цельсу (в пересказеУльпиана; D. 2.14.7.2), этот юрист «обнаружил» цивильное обязательство там, гдесоглашение не связано с определенным контрактом, но предполагает достаточнуюоснову (каузу) в виде обмена, и высказался за его защиту посредством цивильногоиска с неопределенным предметом100, или же иска из предписанных слов.Большинство романистов сегодня считают названные иски синонимами.Аристон применил к контрактам без собственного наименования (nomen) тоже решение, которое Лабеон предложил для типичных договорных обязательств, ноутративших прежнюю исковую защиту101.
Таким образом, по мысли Аристона,договорное обязательство существует не только благодаря совершению особогодействия, но и в результате несения имущественных затрат одной сторонойсоглашения в пользу другой, что представляет собой основу (каузу) обязательства.Согласие при этом лишь предпосылка для совершения таких расходов и само посебе недостаточно для установления обязательства.Позиция Аристона в данном фрагменте оказалась связана с распространеннойсреди сабинианцев концепцией договоров (контрактов) как типичных сделок поустановлению обязательств, защищенных тем или иным видом исков (о типичностидоговоров и иске из предписанных слов см.
далее).Мнение Секста Педия102 (втор. пол. I в. – сер. II в.) в пересказе Ульпиана(D. 2.14.1.3) принято считать развитием мысли Лабеона и одним из первых99100101102О юристе см.: Бартошек М. Римское право. С. 331; The Oxford Classical Dictionary. 3 ed.Oxford, 2005; Kunkel W. Herkunft und soziale Stellung der romischen Juristen. 2 ed.
Graz, 1967.P. 141–144.Интенция, или часть процессуальной формулы иска, в которой претор фиксировал требованияистца, Gai. 4.41.Р. Фьори полагает, что позднее то же решение предложит Нераций (к. I в. н.э.) в отношениидоговора «я продал тебе доходный дом (insula), чтобы ты отремонтировал мне другой».(D. 19.5.6). Fiori R. The Roman Conception of Contract P. 52.Современник Юлиана, о наследии которого известно крайне мало и исключительно впересказе Павла и Ульпиана в Дигестах.
О юристе см.: Бартошек М. Римское право. С. 341;The Oxford Classical Dictionary; Kunkel W. Herkunft und soziale Stellung der romischen Juristen.P. 168–169; Liebs D. Jurisprudenz // Handbuch der lateinischen Literatur der Antike. Eds. HerzogR., Schmidt P.L. Vol. 4. München, 1997. Vol. 4 §§421.2.; Santoro R. Op. cit. 188. n. 80.; Giachi C.Studi su Sesto Pedio: la tradizione, l'editto. Milano, 2005. P. 4, 518. n. 48.54свидетельств признания соглашения основой любого договора103. Однако имеютсяаргументы в пользу ограничительного толкования его мнения.
Прежде всего,позицию Педия может выражать не весь фрагмент, а только та часть, котораяначинается словами «... нет никакого контракта, никакого обязательства, где быне содержалось соглашения...»104. Значение слов Педия меняется в зависимости оттого, как понимать процитированную часть фразы. По убеждению однихроманистов, Педий намеревался подчеркнуть в ней, что сказанное относится толькок договорным обязательствам.
В таком случае юрист опирается на широкоепонимание контракта как двустороннего обязательства (ultrocitroque obligatio)Лабеоном (D. 50.16.19)105. Другие склонны видеть в повторе разграничениедвусторонних договорных обязательств (собственно contractus) и односторонних(obligatio из стипуляции или займа), что соответствовало бы противопоставлениюcontractum и actum в приведенном выше высказывании Лабеона106.Если верно второе предположение, то Педий обращается к уяснению ролисогласия в договорах именно в связи с разницей между способами заключенияодносторонних обязательств посредством торжественных слов или действия(actum) и взаимных обязательств по воле обеих сторон (contractum).
Значит, юристсмотрит на договор (контракт) в другом контексте, нежели Лабеон. Он объединяетв своем рассуждении процесс установления обязательств (actum) и его результат(contractus)107 и приходит к выводу о необходимости соглашения (conventio) не103104105106107Cerami P. D. 2.14.5 (Ulp. 4 ad edictum) // Annali del Seminario Giuridico dell'Università diPalermo.
1976. Vol. 36. P. 198. Santoro R. Op.cit. P. 191. Там же о связи с D. 2.14.2 pr.–1 (Павел,3 ad edictum).По мнению Санторо, вся фраза несомненно принадлежит Педию (Ibidem. P. 197). По мнениюдругих романистов, начало фразы мог добавить Ульпиан, который сам рассуждал означимости согласия и видах соглашений. См.: Talamanca M. Conventio e stipulatio nel sistemadei contratti romani // Le droit romain et sa reception en Europe. Les actes du colloque organisé parla Faculté de Drouit et d’Administration del’Université de Varsovie en collaboration avecl’Academia Nazionale dei Lincei le 8-10 octobre, 1973.
Varsovie, 1978. P. 211; Fiori R. Op. cit. P.53.Voci P. La dottrina romana del contratto. Milano, 1946. P. 399. Talamanca M. Ibidem. P. 211.Knütel R. La causa nella dottrina dei patti // Causa e contratto nella prospettiva storicocomparatistica. Torino, 1997. P. 131 f.; Garofalo L. Contratto, obbligazione e convenzione in SestoPedio // Le dottrine del contratto nella giurisprudenza romana.
Ed. A. Burdese. Padua, 2006. P. 351–352; Fiori R. Op. cit. P. 55–56.Именно в этом смысл повтора во фразе «нет никакого контракта, никакого обязательства».Fiori R. Ibidem. P. 55–56.55только во взаимных (договорных) обязательствах, заключенных посредствомсогласия (consensus) сторон, но также и в обязательствах, заключенныхпосредством торжественных слов или действия (то есть actum, по Лабеону).Таким образом, смысл позиции Педия может заключаться в том, чтосоглашение(conventio)требуетсянезависимоотспособазаключенияобязательства (передачей вещи, произнесением слов, достижением простогосогласия, consensus) и от его содержания (одностороннего или двустороннегообязательства).
При этом его слова скорее свидетельствуют о том, что контрактявляется разновидностью обязательства, а не соглашения108.Наиболее поздние по времени возникновения ключевые фрагменты Дигест одоговорах указывают на восприятие позиции сабинианцев, чьи мнения чаще всегои с одобрением цитируют юристы поздней классики109.
При этом юристов сер. II в.– первой трети III в. (Гай, Ульпиан, Павел) интересуют значение соглашения(согласия) и закрепление договорных типов.Оба элемента (соглашение и типичность) выражены в произведениях Гая110(II в.). В Дигесты включены фрагмент из второй книги «Золотых» об источникахобязательств: из контракта, злодеяния или различных оснований (D. 44.7.1 pr.). Гай(или его последователь конца II – начала III вв.)111 явственно придерживается108109110111Talamanca M. Op.
cit. P. 211.Ульпиан, чьи произведения составляют до 40% всего объема Дигест, чаще всего ссылается наЮлиана, Цельса и других сабинианцев, разумеется, не только в вопросах договорного права.См.: Honoré T. Ulpian. P 130.Гай — провинциальный юрист, вероятно, преподававший также в Риме, без ius respondendi,последователь сабинианцев, особенно главы школы Юлиана (которого чаще всего цитировал).Пользовался большим признанием не при жизни (известные юристы-классики на него нессылаются), а в V–VI в.
благодаря ясному стилю своих Институций. Юстиниан уже называетего «нашим Гаем» (Omnem 1). О юристе см.: Behrends O. Gaius // Juristen: ein biographischesLexikon. P. 229–231; Idem. Institutionelles und prinzipielles Denken im römischen Privatrecht //ZRG RA 1978. N. 95. P. 187–231; Idem. 'Gaius noster' // Festschrift für Rolf Knütel zum 70.Geburtstag.
Ed. H. Altmeppen. Heidelberg, 2009. P. 77–102; Honoré T. Gaius; Liebs D.Rechtsschulen und Rechtsunterricht im Prinzipat // Aufstieg und Niedergang der römischen Welt.Reihe. 2. Vol. 15. 1976. P. 197–286.Некоторые романисты полагают, что «Золотые», или Res cottinianae, опубликованы послесмерти Гая (De los Mozos J. La clasificación de las fuentes de las obligaciones en las Institucionesde Gayo e de Justiniano y su valor systemático en el moderno derecho civil // SCDR. 1994. N. 11.P. 115), и даже результат поздней переработки (Wieacker F. Römische Rechtsgeschichte.
Vol. 2.P. 116). Но в любом случае смысл D. 44.7.1 pr. соответствует мнению Гая в его Институциях(160-е гг.).56консенсуальной трактовки договора (контракта). Контракт предполагает согласиесторон (consensus, animus contrahere), иначе обязательство возникает из иныхоснований (causarum figuris)112.Дополнив основное деление обязательств из своих Институций (Gai.
3.88)группой «иных оснований», Гай усиливает значение согласия в договоре, посколькув новую группу отнесены все неделиктные способы установления обязательств безсогласия сторон установить договорное обязательство (например, уплатанедолжного, Gai. 3.91).О важности согласия или намерения сторон для заключения любых договоровсвидетельствуют иные фрагменты Гая в Дигестах. Так, по поводу деликтов(злодеяний) юрист замечает, что обязательства в таких случаях «устанавливаются...вследствие самого злодеяния» (D. 44.7.4), подразумевая отличие от обязательств изконтрактов.
Среди последних необходимость согласия подчеркивается даже призаключении формальной стипуляции. Недействительны стипуляции безумного илималолетнего ввиду их очевидной неспособности понимать значение своихдействий (D. 44.7.1.12-13), а следовательно, выражать осознанное намерение. Поповоду обязательств из консенсуальных контрактов Гай замечает, что ониназываются так потому, что в этих (особых) случаях «не требуется никаких особых(торжественных) слов или документа» (D. 44.7.2.1), а не потому, что согласие нетребуется в случае заключения других договорных обязательств.С именем Гая также связано закрепление на уровне дидактическихпроизведений (Институций и «Золотых») позиции сабинианской школы о закрытомперечне договорных типов.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
