А.Н. Чанышев - Философия Древнего мира (1999) (1116266), страница 19
Текст из файла (страница 19)
род) — в обыденном своем аспекте означает «качество, свойство, добродетель; волокно; веревка: шнур; нить; тетива», а в философском аспекте «тун໠— «свойство, атрибут», Напомним, что гуна троичен, ибо он и саттва, и раджас, и тамас.
В учении о гунах хорошо видна та нерасчлененность обьективного и субъективного, которая вообще характерна для незрелой прото-, а то и профилософской мировоззренческой мысли. В учении о гунах сохраняется мифологйческая антропоморфизация природы, хотя уже почти без самой мифологии. Гуна — безличное качество. В «Гите» о гунах говорится так; «...сатгва — ясное, здоровое качество, своей незапятнанностью вяжет узами счастья и узами знаний, безупречный... раджас — страстное качество: от вожделенья, пристрастья оно возникает и вяжет воплощенного узами действия...
от неведенья рождается тамас, влечет к заблуждению. Всех воплощенных вяжет беспечностью, ленью, тупостью, сном... Саттва привязывает к счастью, раджас к действию... Тамас привязывает к беспечности, окутав знанье» (Х1Ч, 6 — 9). Эти три качества антагонистичны. При возрастании раджаса в человеке усиливаются «вожделение, похоть, деятельность, предприимчивость в делах, беспокойство...» (Х1Ч, 12). Это тот анти-идеал, о котором говорилось выше,— человек, «возбудимый, вожделеющий плодов действий...
действующий ради осуществления желаний, чье знание страстно», Тамас вызывает «затемнение, леность, беспечность и заблуждение...» (Х1Ч, 13). Когда же возрастает сатгва, то «из всех врат тела сияет свет знанья» (Х1Ч, 11). Плод тамаса — незнанье, плод раджаса — страданье, от сатгвы «чистый плод добрых дел» (ХЧ, 16).
И 76 посмертная судьба этих трех типов людей различна: «Когда при возрастании саттвы воплощенный приходит к кончине, чистых миров, присущих познавшим высшее, он достигает. Страстные, придя к кончине, рождаются в узах кармы. Когда же умирают темные, они в лонах заблудших существ родятся» (Х)Ч, 14 — 15). Однако гуны не вкладываются в вещи людьми, а возникают из материи, из пракрити: «Саттва, раджас и тамас — вот качества, возникшие из Пракрити» (Х1Ч, 4). «Гита» дуалистична. Второе начало— Пуруша. В «Гите» сказано: «Пракрити и Пуруша, знай, безначальны оба» (ХП1, !9). При этом состоянии пракрити гуны полностью уравновешены. Процесс проявления пракрити связывается там с нарушением равновесия гун.
Далее к полю отнесены буддхи, аханкара, манас, пять индрий (органы восприятия) и органы действия, а также то, что европеец только и связал бы с полем, т. е. с объектом; «великие сути», т.е. вещественные первоэлементы. Говорится также и о пяти пастбищах органов чувств. Это и звук и прочее, т. е. все то, что непосредственно воспринимается органами чувств. Но этого мало. К полю привязаны и уже явно субъективные состояния; «влеченье, отвращенье, приятное, неприятное, связи, сознание, крепость», Что же тогда остается на долю познавшего поле? На долю знания? На этот вопрос мы уже ответили выше, когда говорили о «знании» в «Бхагавад-гите».
Напомним, что это «смирение, искренность, честность, невреждение, терпенье, почитание учителя, чистота, самообладание, стойкость, отвращение от предметов чувств, от себялюбья свобода, понимание бедственности рожденья...» и так далее (см. выше). Все это свидетельствует о незрелости древнеиндийской философии неспособной провести сколько-нибудь четкого разделения мира на объект и субъект, вычленить субъект из нерасчлененного объекта и понять истинную природу знания. Высшее же знание «Гита» полагает в сведении дуализма пуруши и пракрити к Брахману (брахмо) и Атману.
«Я тебе сообщу, что подлежит познанью, познавшие это достигают бессмертия. Безначально запредельное Брахмо, ни как Сущее, ни как Не-Сущее, его не определяют» (ХП1, 12). Далее мы читаем; «У Него везде руки, ноги, везде глаза, уши, головы, лица. Все слыша, все объемля, Оно пребывает в мире, качествами всех чувств сверкая. Ото всех чувств свободно, бескачественное качествами наслаждается, все содержащее, лишенное связей, вне и внугри существ, недвижное и все же в движеньи.
Оно по своей тонкости непостижимо» (ХП1, 12 — 15). Весь мировоззренческий пафос «Бхагавад-гиты» состоит в сведении всего многообразия мира к Брахмо: «Брахмо есть Высшее Непреходящее, Самосущее есть Высший Атман» (ЧП1, 2). «Я этого мира Отец, Мать, творец, предок, Я предмет познанья, слог АУМ, очиститель, Риг, Сама, Яджур; путь, супруг, владыка, свидетель, покров, друг, обитель, возникновенье, исчезновенье, опора, сокровище, вечное Семя... Я 77 бессмертно, смерть, Я бытие, небытие...» (1Х, 17 — 19).
«Я — Атман, пребывающий в сердцах все существ... Я вЂ” начало, середина, конец всего мира» (Х, 20). Брахмо о себе говорит, что он даже «игра в кости» (Х, 36). Когда Арджуна упросил Кришну (он же Брахмо) показаться ему в подлинном виде, тот явился ему «в бесчисленных видах, со многими устами, очами» (Х1, 1О), «Там в теле бога богов... весь многораздельный мир» (Х1, 13). «Если бы светы тысячи солнц разом в небе возникли, эти светы были бы схожи со светом Брахмо-Атмана» (Х1, 12).
Все это очень поэтично, но никакого подлинного единства, предполагающего упорядоченное множество, здесь нет. Мироздание выступает как совершенно неупорядоченное множество, каждый член которого равно содержится в Брахмо. Неясно представлено и возникновение миров из Брахмы. Мироздание мыслится как состоящий из тысячи юг день Брахмы, в какой-то момент «из непроявленного проявленное возникает», затем следует ночь Брахмы, когда все исчезает в непроявленном, также в тысячу юг. Две тысячи юг — сутки Брахмы, кавьла.
Пребывая равно во всех существах, Брахмо-Атман вечен. Поэтому никто не убивает и не бывает убитым. Этот явный софизм успокаивает Арджуну, и он начинает битву. Те учения, которые отрицали авторитет Вед, назывались «настика». К настике относились чарвака-лакалта, двкайнизм и буддизм. Термин «джайнизм» происходит от слова «джин໠— победитель. Представители джайнизма — джайны — ведут свое учение с мифических времен, связывая фантастическую предысторию джайнизма с деятельностью 24 праведников — тиртханкаров («ведущих через океан бытия»), из которых реально существовали лишь два последних. Это Паршва и Махавира.
Паршва основал в Бихаре (Восточная Индия) свою общину, куда принимались и мужчины и женщины. Члены общины делились на мирян и аскетов и соблюдали четыре обета: ахимса — не наносить вреда живому, сатьл — быть правдивым, астейв — не воровать и алариграха — непривязанность, отрешенность. Махавира из варны кшатриев, живший в Ч1 в.
до н. э., наложил на джайнов обет целомудрия (брахмачарьл), требовавший от аскетов пол, ного воздержания от секса, а от мирян — соблюдения супружеской верности и ограничения себя в наслаждениях. Монахи-аскеты жили в 18 лесах нагими. Сам Махавира стал главой общины джайнов лишь после того, как в возрасте тридцати лет ушел от семьи и прожил в лесу без одежды и почти без пищи двенадцать лет, пока не достиг «прозрения». Источиики. Согласно джайнской традиции, Махавира оставил своим ученикам четырнадцать книг. В (П в.
до н.э. в городе Паталипутре на вседжайнском соборе был составлен и утвержден канон джайнов— «Сиддханта», из которого наиболее чтима «Кальпасутра». В этом каноне много сведений научного и практического характера по вопросам астрономии, географии, космогонии, хронологии, по архитектуре, музыке, танцам, эротике, методам воспитания гетер и т. и. Джайнизм и брахмаяизм. Как и «Бхагавад-гита», «Сиддханта» содержит в себе элементы критики брахманизма. Джайнизм отрицает святость «Вед». Он высмеивает брахманский ритуал. Например, если правда, что при помощи омовений холодной водой можно достичь совершенства, то тогда лягушки, черепахи и змеи его достигли.
В соответствии с обетом ахимса джайны осудили кровавые жертвоприношения брахманизма и призвали щадить всякую жизнь. Джайнизм допускал женщин к монашеству и к изучению священных книг джайнов, тогда как в брахманизме женщина приравнена в этом отношении к шудре. Джайнизм почитает не богов, атиртханкаров и джинов.
Вместе с тем между джайнизмом и брахманизмом много общего. Джайнизм верит в сансару, карму и мокшу, его цель — освобождение от тягот жизни через освобождение от самой жизни, понимаемой как страдание. Этой практической цели и должна служить жизнь в общине.
Правда, в отличие от брахманизма, джайнизм считает, что зисон кармы нельзя умилостивить жертвами богам, однако его можно победить. Джина — тот, кто победил закон кармы. Последствия дурных дел, содеянных в прошлых воплощениях, можно побороть еше при текущей жизни.
Но самое главное — освобождение от сансары. Дуализм. Как и бхагаватизм„джайнизм дуалистичен. Но если там говорится о пракрити и пуруше (сходящихся, правда, в атмане, поэтому луализм «Гиты», как мы видели, относителен), то джайны делят мир на неживое (адживп) и живое (джива). Неживое включает в себя состоящий из неделимых частиц (ану) материал (лудгала). Это то, что соединимо и разъединимо.
Лишены жизни и пространство (акаша), и время (кала). Сюда же относится среда, стимулирующая (дхарма) и не стимулирующая (адхирма) движение. Живое же отождествляется с одушевленным. Одушевлены, а следовательно, наделены жизнью и земля, и воздух, и вода, и огонь, и растения. Правда, их одушевленность ограничена наличием у них одного лишь чувства осязания. Напротив, птицы, животные и люди наделены всеми пятью чувствами. Лжива как душа вечна, непреходяша и едина. Но она распалась на множество облеченных в самые разные материальные оболочки душ, 79 которые переходят из одного тела в другое (сансара).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
