А.Н. Чанышев - Философия Древнего мира (1999) (1116266), страница 18
Текст из файла (страница 18)
У Вьясы был еще сын от рабыни-шудры по имени Видура, кшатгри. У Панду было две жены. Их имена Кунти и Мадри. Но детей пока не было. Панду увлекался охотой. И как-то раз в лесу он убил оленя в момент его совокупления с оленихой. Но олень оказался не простым. То был зачарованный отшельник. И, умирая, он успел наложить на своего убийцу наказание. Отныне Панду должен был воздерживаться от секса и удалиться от мира.
И Панду уходит в горы. У него нет сыновей. Дочерей тоже нет — но это не в счет. Должны быль сыновья, иначе Панду после смерти попадет в специальное отделение ада для тех, кто не оставил после себя сына. Поэтому Панду помогают боги. Старшая жена родила ему трех сыновей от бога Ямы, от бога Ваю и от бога Индры. Яма — бог царства мертвых.
Его сына звали Юдхиштхира. Ваю — бог ветра. Его сына звали Бхимасена. Индра — бог грозы. Его сына звали Арджуна. Младшая жена родила двух близнецов от богов-близнецов по имени Ашвины. Ашвины — божества вечерней и утренней зари. Имена сыновей-близнецов Накула и Сахадева («Пребывавший с богом»), Итак Панду стал отцом пяти чужих сыновей.
Но все они именовались пандавами — детьми Панду и считались его сыновьями. Отныне ад ему не грозил. Когда же он сам, забывшись, обнял свою младшую жену, то упал мертвым — и его сыновья осиротели. Что касается его жен, то младшая добилась чести быть сожженной на похоронах мужа. Старшая же жена с пятью мальчиками вернулась в Хастинапур, где пандавы обучались и воспитывались вместе с кауравами и во всем их превосходили — ведь они были детьми богов. Сто один каурав завидовал пяти пандавам. Особенно невзлюбил пандавов старший сын слепца по имени Дурьйодхана («Непобедимый, неодолимый»). Восхищенный успехами пандавов, Дхритараштра назначил своим наследником Юдхиштхиру — старшего из пандавов.
Дурьйодхана пытается т2 уничтожить пандавов, но те спасаются и добывают себе общую жену по имени Драупади — дочь царя панчалов, что противоречило закону брахманов, согласно которому мужчинам дозволяется иметь несколько жен, но женщинам запрещается иметь несколько мужей. Дхритараштра делит свое царство между сыновьями и племянниками. Во второй книге «Махабхараты», «Сабха-Парве», в главе об игорном доме; рассказывается, как зловредный Дурьйодхана подстрекает наивного Юдхиштхиру сыграть в кости с дядей кауравов — плутом Шакуни— и старший из пандавов последовательно проигрывает чудную жемчужину, тысячу мешков с золотыми монетами, кусок чистейшего золота, свою царскую колесницу, украшенную золотыми колокольчиками и драгоценными каменьями, тысячу боевых слонов в богатой сбруе, сто тысяч рабынь в роскошных одеждах, сто тысяч рабов в роскошных одеждах, тысячу колесниц с конями, все остальное имущество, свою половину государства, себя и своих братьев (отныне они рабы кауравов) и, наконец, общую жену Драупади.
И вот один из братьев-кауравов подходит к Драупади, хватает ее за косу и тащит к своему старшему брату Дурьйодхане — и тот с насмешливой улыбкой велит ей сесть ему на колени. Дальше происходит масса столь же захватывающих дух событий. И, наконец, должна разразиться битва между войском пандавов и войском кауравов с боевыми слонами и сотнями тысяч участников, битва на обширном поле под названием Курукшетра («поле Куру»)— равнина между городами Амбала и Дели вблизи Панипата.
В этой битве, которая будет продолжаться 18 дней, погибнут десятки тысяч людей, в том числе почти все кауравы и часть панлавов, которые все же победят. Но пока что битва еще не началась. Но началась «Бхагавадгита». Войском пандавов командует кшатрий Арджуна — мнимый сын покойного Панду, а фактически Индры.
Он проезжает на колеснице перед нескончаемым строем своего войска. Он готов дать сигнал к сражению. И вдруг на Арджуну наваливается сомнение. Арджуна устрашен тем, что в предстоящей битве он и его братья должны будут перебить своих родственников, ведь нельзя быть счастливым, перебив свой род, ибо «с гибелью рода погибнут непреложные законы рода; если же законы погибли, весь род предается нечестыо, а утвердится нечестье, развращаются женшины рода. Разврат женщин приводит к смешению каст» (1, 40, 41), что, в свою очередь, «упраздняет законы народа» (1, 43). Но здесь вмешивается возничий. А это не кто иной, как бог Кришна — восьмой аватар Вишну, о чем никто не знал.
Кришна рассеивает сомнения Арджуны. Начинается долгая беседа между сыном Индры— богом-кшатрием и богом Кришной. Кришна убеждает Арджуну в необходимости сражения. В речах Кришны можно выделить учение о должном действии, учение о йоге и о йогине, учение о Брахме и о брахме (брахмо). тз Учение е должном действии.
Кришна упрекает Арджуну в малодушии и напоминает ему о том, что сражение — долг (дхарма) кшатрия, каковым Арджуна и является. Кроме того, Арджуна связан своей кармой, которая все равно заставит сделать должное. Однако Арджуну задели слова Кришны о том, что «дело значительно ниже, чем йога мудрости» (П, 49), и он спрашивает Кришну: «Если ты ставишь мудрость выше действия... то почему к ужасному делу ты меня побуждаешь...?» (И1, 1), — что заставляет Кришну перейти к нетрадиционному обоснованию необходимости сражаться. В связи с этим поднимается проблема о соотношении'действия и активности, с одной стороны, и свободы — с другой.
Можно, казалось бы, бездействовать, но быть связанным, можно действовать, но быть свободным. «Бхагавад-гита» провозглашает, что «лучше бездействия дело» (11, 8), тем более что никто не может бездействовать, а спасение и свобода не в бездействии, а в исполнении своего долга, но в особом состоянии: в состоянии отрешенности. Должное дело должно совершаться без привязанности. До сих пор действие представлялось следствием желания.
Кришна разрывает эту связь. Надо действовать, но не стремиться к плодам действий, «К плодам действий, покинув влеченье, всегда довольный, Самоопорный, он хоть и занят делами, но ничего не свершает. Без надежд, мысли свои укротив, всякую собственность бросив, выполняя действия только телом, он в грех не впадает. Удовлетворенный нежданно полученным, двойственность преодолевшйй, незлобивый, в неуспехе, в удаче равный — не связан, даже дела совершая.
Он не привязан, свободен.„» (1У, 19 — 23). Таков этический идеал «Бхагавад-гиты». Идеал должного действия конкретизируется так: «Должное действие, лишенное привязанности, совершенное бесстрастно, без отвращенья, без желания плодов» (ХУ111, 23). Идеал же человека выражен таким образом: «Делатель, свободный от связей, настойчивый, решительный, без себялюбья, неизменный при не-успехе, успехе.
„» (ХУ111, 26). Ему противопоставляется человек, «возбудимый, вожделеюший плодов действий, завистливый, себялюбивый, нечистый, подверженный радости, горю...» (ХЛ11, 27): должному действию — «действие, выполняемое ради осушествления желаний, себялюбиво, с большим напряжением...» (ХЛ11, 24). Рациональное зерно здесь в том, что всякое дело надо выполнять серьезно, но относиться серьезно к своему же серьезнейшим образом исполняемому делу не надо, иначе станешь педантом или фанатиком. Но Кришна убеждает Арджуну в другом: он не совершит греха, если будет сражаться отрешенно, что, конечно, неверно.
Йога я йепш. Рассказ о должном действии перерастает в поэме в йогу, а идеал человека — в йогина. Напомним, что санскритское слово «йога» означает «соединение», «средство», «согласование», «управление», но в качестве технического термина это слово стало обозначать 74 систему освобождения от страдания — постоянная тема древнеиндийского мировоззрения.
Напомним, что в Индии возникло несколько видов йоги. Джнала-йога, или йога познания, учила, что для освобождения достаточно постигнуть иллюзорность мира и реальность Атмана. Раджа-йога, или «царственная йога», разрабатывала технику самоуглубления.
Бхакти-йога учила, что освобождение достигается силой благоговейной любви к Атману. Отсюда бхакти — поклонник, последователь бхакти-йоги, учащий об освобождении силой благоговейной любви. Корма-йога учила о должном действии. Если джняна-йога утверждала, что всякое дело связывает, то бхакти-йога полагала, что бездеятельная любовь — пустой звук, а потому необходима карма-йога, т. е. умение совершать дела, но отрешенно, во имя Атмана-Брахмана.
Таким образом, апология действия превращается в «Бхагавад-гите» в проповедь деятельной любви к богу, а это всего лишь постоянное размышление о нем. Вся прочая деятельность может совершаться отрешенно именно потому, что все настоящие интересы йогина сосредоточены на боге. Кто же такой йогин? Йогин — человек, «победивший себя, умиротворенный», тот, кто на высшем Атмане сосредоточен в холод, в жар, в счастье-несчастье, в бесчестии-чести. Йогин — человек, «насытивший себя знанием и осуществлением знания, стоящий на вершине, победивший чувства...» (У1, 7~).
В «Бхагавад-гите» говорится и о системе йогической тренировки, цель которой — освобождение от самого себя и сосредоточение на Боге, Атмане-Брахме. Зияние. Каким же знанием насыщает себя йогин? Если зто знание — только лишь знание об Атмане-Брахмане, то зто не столько знание, сколько образ жизни. В «Бхагавад-гите» знанием называется «смирение, честность, невреждение, терпение, искренность, почитание учителя, чистота, самообладание, стойкость, отвращение от предметов чувств, свобода от себялюбия, понимание бедственности рожденья, болезни, старости, смерти, отрешенность, непривязанность к сыну, жене, дому, в желанных и нежеланных событиях постоянная уравновешенность мысли...».
Так говорит Арджуне Кришна и добавляет: знание и «безраздельное почитание Меня (т. е. Кришны, он же Бхагаван, Атман, Брахман, Вишну. — А.Ч), отсутствие влеченья к людскому обществу, пребывание в уединенном месте, стойкость в познанье высшего Атмана, постижение цели истинного знания. Это называется знанием: неведенье — все другое» (Х111, 7 — 11), В «Бхагавад-гите» превозносится то «знание, которое видит во всех существах Единую сущность, непреходящую, неразделенную...», и принижается как «страстное» то «знание, которое вследствие разделенности признает во всех существах разные отдельные сущности...» 15 (ХЧП1, 20 — 21).
Это означает„что единство ставится выше различия. Познание различия и сущностей, форм, без чего невозможно научное знание, не приветствуется. Не получает одобрения в «Гите» и ум-манас. Именно ум (манас) препятствует сведению многого к единому, потере себя и всего остального в пустой сверхъестественной тождественности. Когда Арджуна, требуя утверждения в единстве, говорит: «Манас подвижен, Кришна, беспокоен, силен, упорен, полагаю, его удержать так же трудно„как ветер», то Кришна отвечает, что «несомненно, строптив и шаток Манас, но упрюкнением и бесстрастием обуздать его можно» (Ч1, 34 — 35). Таким образом упражнение в йоге имеет своей целью отказ от интеллекта, погружение в бессодержательное бесстрастие и темную неразличимость.
Теистичееквя саикхья. В «Бхагавад-гите» присутствует теистическомонистическая разновидность санкхьи. Гуиы. Там мы находим и уже известное нам по дуалистической санкхье учение о гумах. Учение о должном действии, о йоге и о йогине в «Бхагавад-гите» подкрепляется учением о гунах. Напомним, что санскритское слово «туна» (мужск.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
