Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 3-1999 (1116257), страница 92
Текст из файла (страница 92)
Правда, о спецификерусского пути, русской души и об их поистине роковой повязанностиреволюционаризмом интеллектуалы России, как бы предчувствуя будущий разгул революционной разрушительной стихии (например,Бердяев вместе с другими авторами сборника "Вехи"), говорили рань-304ше. После Октября тем из крупных русских мыслителей, кто уцелелот революционного террора, пришлось рассуждать о русской идее ужеза пределами России, в эмиграции, куда их изгнала за инакомыслиесоветская власть.Разберем теперь подход отечественных мыслителей XX в. к основным проблемам, объединяемым понятием "русская идея".ПАТРИОТИЗМ И КРИТИЧЕСКОЕ ОТНОШЕНИЕ К РОССИИ,РУССКОМУ НАРОДУ - СОВМЕСТИМЫ ЛИ ОНИ?Патриотизм, любовь к России, боль и тревога за нее красной нитью проходили сквозь рассуждения сколько-нибудь известныхи влиятельных мыслителей России XX в., независимо от того, какименно каждый из них представлял себе и оценивал российский путьв истории.
Патриотизм был самой общей ценностной предпосылкой более конкретных философско-исторических размышлений о русской идее.В. В. Розанов, один из самых ярких и критически ориентированных авторов в русской философии, в сборнике "Мимолетное. 1915год" писал: "Любить, верить и служить России — вот программа.Пусть это будет Ломоносовский путь"4. И никто из философов, вообще-то споривших с Розановым, не возражал ему именно в данномпункте.Преданность России, патриотизм свойствен и тем мыслителям,которые, подобно И. Ильину, были изгнаны с родной земли. В статье"О русской идее", опубликованной за рубежом в сборнике статей 1948—1954 гг., Ильин писал: "Если нашему поколению выпало на долюжить в наиболее трудную и опасную эпоху русской истории, то это неможет и не должно колебать наше разумение, нашу волю и наше служение России.
Борьба русского народа за свободную и достойнуюжизнь на земле—продолжается. И ныне нам более, чем когда-нибудь,подобает верить в Россию, видеть ее духовную силу и своеобразие ивыговаривать за нее, от ее лица и для ее будущих поколений, ее творческую идею"5.А. Ф. Лосев, испытавший на себе превратности судьбы крупного,самобытного мыслителя, жившего ъ условиях советского режима, писал в 1941 г.: "Любящий любит не потому, что любимое —высоко,велико, огромно.
Родители любят детей, и дети любят родителей не завысшие добродетели, а потому что они друг другу родные. Благородный гражданин любит свою Родину также не за то, что она везде ивсегда, во всем и непременно велика, высока, богата, прекрасна и пр.Нет. Мы знаем весь тернистый путь нашей страны; мы знаем многие итомительные годы борьбы, недостатка, страданий.
Но для сына своейРодины все это — свое, неотъемлемое свое, родное: он с этим живет,с этим погибает; он и есть это самое, а это самое, родное, и есть он6сам" .Тот же мотив — ощущение слитности человека, ищущего свое Я исвою индивидуальность, с Родиной, ее судьбой, как бы мучительна итяжела она ни была — развит в работе С.
Булгакова (1871 — 1944)"Моя родина": "Нужно особое проникновение и, может быть, наибо-305лее трудное и глубокое, чтобы познать самого себя в своей природнойиндивидуальности, уметь полюбить свое, род и родину,постигнуть вней самого себя, узнать в ней свой образ Божий"7.Но ни один из писателей и философов, о которых здесь шла и ещепойдет речь, не понимал российский патриотизм как некритическоепринятие всего, что происходит с Россией и в России. Критическийподход к российской действительности, "русскому национальному характеру" понимался многими философами нашегоотечества не просто как совместимый с российским патриотизмом — он мыслился как неотъемлемое свойство и проявление этого патриотизма. В. Розанов писал: «... болит душа заРоссию.... болит за ее нигилизмЕсли "да" (т.
е. нигилизм) — тогда смерть, гроб. Тогда не нужножизни, бытия. "Если Россия будет нигилистичной" — то России нужно перестать быть, и нужно желать, чтобы она перестала быть... Вотгде зажата душа. Но как "нигилизм" пройдет,когда почти все нигилистично? даже мальчики? гимназисты?»8. Не та же проблема мучит наси сегодня?И. Ильин, написавший о патриотизме (скажем в книге "Путь духовного обновления") немало вдохновенного и прекрасного, подразумевает под истинным патриотизмом непременно критическое отношение к тому, что в истории и в сегодняшней жизни Родины вызываетобоснованное недовольство. "Любить свой народ и верить в него, верить в то, что он справится со всеми историческими испытаниями,восстанет из крушения очистившимся и умудрившимся, — не значитзакрывать себе глаза на его слабости, несовершенства, а может быть,и пороки. Принимать свой народ за воплощение полного и высшегосовершенства на земле было бы сущим тщеславием, больным националистическим сомнением.
Настоящий патриот видит не только духовные пути своего народа, но и его соблазны, слабости и несовершенства. Духовная любовь вообще не предается беспочвенной идеализации, но созерцает трезво и видит с предметной остротой. Любить свой народ не значит льстить ему или утаивать от него его слабыестороны, но честно и мужественно бороться с ними. Национальнаягордость не должна вырождаться в тупое самомнение и плоское само9довольство; она не должна внушать народу манию величия" .Ильин замечает, что для такого критического, т. е.
подлинного,патриотизма нужны зоркость, правдивость и гражданское мужество.Он превосходно говорит о "соблазнах национализма" — о тенденциипреувеличивать достоинства своего народа и сваливать всю ответственность за совершенное или так и не совершенное им "на иные "вечнозлые" и "предательские силы".
(Надо, однако, иметь в виду следующее чисто терминологическое противоречие: иногда И. Ильин употребляет понятие "национализм" и в ином смысле, по существу отождествляя его с патриотизмом.) "Путь к обновлению ведет через покаяние, очищение и самовоспитание", — эти слова выдающегося русского мыслителя остаются для нас актуальными10.Итак, в понимании не только совместимости, но и единства патриотизма и критического отношения к родной стране мы вряд ли обна-306ружим разногласия между выдающимися мыслителями России начала века.
Однако в конкретном понимании проблематики, обнимаемойпонятием "русская идея", разногласия между ними существуют.И. Ильин так определяет особенности своего подхода:"Эта идея формулирует то, что русскому народу уже присуще, чтосоставляет его благую силу, в чем он прав перед лицом Божиим исамобытен среди всех других народов. И в то же время эта идеяуказывает нам нашу историческую задачу и наш духовный путь; этото, что мы должны беречь и растить в себе, воспитывать в нашихдетях и в грядущих поколениях и довести до настоящей чистоты иполноты бытия —во всем, в нашей культуре и в нашем быту, в нашихдушах и в нашей вере, в наших учреждениях и законах. Русская идеяесть нечто живое, простое и творческое.
Россия жила ею во все своивдохновенные часы, во все свои благие дни, во всех своих великихлюдях"11. Иными словами, под русской идеей И. Ильин понимает лишьвсе великое, благое и только позитивное, что есть в истории, судьбе,культуре и духе российского народа. Н. Бердяев, напротив, включает всовокупность проблем и линий исследования русской идеи не толькоблагое, лучшее, "правое" — он считает, что подойти к разгадке тайны"русской души", самобытности пути России, можно лишь в случае,если сразу признать "антиномичность России, жуткую ее противоречивость. Тогда русское самосознание избавляется от лживых и фальшивых идеализации, от отталкивающего бахвальства, равно как и отбесхарактерного космополитического отрицания и иноземного рабствэ.САМОБЫТНОСТЬ "РУССКОГО ПУТИ"?МИССИАНИЗМ И МЕССИАНИЗМСпор о самобытности России и ее исторического пути в началеXX в.
в некоторых отношениях был связан с еще довольно значительным влиянием идей В. С. Соловьева. Немало видных философов,писателей, художников, религиозных деятелей объединилось в 1905 г.в "Общество памяти Вл. Соловьева" (оно просуществовало до 1918 г.,когда было закрыто большевиками). Снова стала предметом дискуссий и соловьевская концепция "русской идеи" (о ней говорилось вовторой книге нашего учебника, в главе, посвященной Вл. Соловьеву).При этом мнения участников дискуссии о смысле и значимости решений, предложенных В. С.
Соловьевым, разделились.Е. Н. Трубецкой — философ, который наиболее близко примыкалк идеям В. Соловьева и посвятил ему превосходное исследование "Миросозерцание Вл. Соловьева" (1913), в своем реферате "Старый иновый национальный мессианизм" (прочитанном на собрании Религиозно-философского общества 19 февраля 1912г.) прежде всего подчеркнул роль великого мыслителя России в преодолении примитивного, по мнению Трубецкого, варианта националистического русскогомессианизма. Последний строился на крайних антизападнических умонастроениях и на приписывании народу России, — в силу его "богоизбранности" и в силу того, что православие считалось единственно истинной формой христианства — исключительной роли в истории, роли307народа-мессии.
"К сожалению, — продолжал Е. Трубецкой, — сознание грехов и противоречий старого славянофильства не спасло самого Соловьева от того же рокового увлечения. В другой форме и унего воскресластарая традиционная мечта о третьем Риме и народебогоносце"13.Сам Е. Трубецкой решительно высказался против мессианскогопонимания роли русского народа в истории, хотя он, согласившись стеми, кто различал миссианизм (от слова "миссия") и мессианизм(от слова "мессия"), не отрицал, что Россия выполняет особую миссию, как выполняет свою миссию каждый из христианских народов.Трубецкой также всем сердцем принимал идею, весьма распространенную в России и XIX и XX в.
— с христианством, и только сним должны быть связаны русская идея и соответственно русский путь. Но этот путь, считал Е. Трубецкой, Россия должна проходить не в кичливом убеждении исключительного превосходства перед другими христианскими народами, как и народами нехристианскими, а в единстве и согласии с ними, что никак не отрицает самобытности, специфики русско-христианского пути. "Русское, — писалЕ. Трубецкой, — не тождественно с христианским, а представляет собойчрезвычайно ценную национальную и индивидуальную особенностьсреди христианства, которая несомненно имеет универсальное, вселенское значение. Отрешившись от ложного антихристианского мессианизма, мы несомненно будем приведены к более христианскомурешению национального вопроса.
Мы увидим в России не единственный избранный народ, а один из народов, который вместе с другимипризван делать великое дело Божие, восполняя свои ценные 14особенности столь же ценными качествами других народов-братьев" . Трубецкой полагал, что Вл. Соловьев в конце жизни (в знаменитых "Трехразговорах") тоже нашел верное понимание проблемы; великий мыслитель избавился от ложного символа русского "народа-богоносца".В реферате Е.
Трубецкого вообще набросана широкая панорамаспоров по этому вопросу в русском обществе, в особенности средиизвестных философов и теологов. Он подвергает критике "серединный путь", избранный С. Н. Булгаковым, который, с одной стороны,видит родство национального мессианизма с тем, что обыкновенноназывается национализмом. "Национальный аскетизм, — писал Булгаков в книге "Два града", — должен полагать границу национальному мессианизму, иначе превращающемуся в карикатурный отталкивающий национализм".
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
