Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 1-2000 (1116255), страница 87
Текст из файла (страница 87)
Понятия рода и вида вводятся посредством указания того, чему они приписываются. «Род есть то, что сказывается о многих различных по виду [вещах] в [ответ на вопрос] 'что это?'Вид есть то, что сказывается о многих, не различающихся по виду [вещах] в [ответ на вопрос] 'что это?'» [12, с. 42]. Термин "сказывается"допускает двоякую интерпретацию. Он может означать приписываниепредиката (сказуемого) субъекту (подлежащему); в итоге последнийприобретает признак, который является признаком именно этого субъекта. Но смысловая характеристика рода и вида может относиться нек одному, а ко всем индивидам, о которых сказывается род или вид,выделяя класс индивидов, обладающих данным признаком, и указывая нечто общее в них. Только в последнем случае можно говорить ороде и виде как общих сущностях, охватывающих совокупности индивидов.
Очевидно, что это отношение между универсалиями и классами индивидов отличается и от приписывания признака определенномусубъекту и от выделения смысловой определенности. Смешение трехмоментов в одном понятии рода или вида крайне запутывало проблемувзаимоотношения родов, видов и индивидов, но зато давало возможностьсредневековым мыслителям при постановке и решении конкретных онтологических проблем опираться либо на какой-то один аспект универсалии, либо на комбинацию различных аспектов.зп4.
ОСНОВАНИЕ ЕДИНСТВА СУБСТАНЦИИСредневековые мыслители, продолжающие платоническую традицию в истолковании универсалий, как правило, подчеркивали моментнеделимой смысловой определенности, превращающий универсалии всамостоятельные сущности, соответствующие абстрактным понятиям,сами по себе не связанные ни между собой, ни с материей. Схоласты,придерживающиеся аристотелевской трактовки родов и видов, отрицаясамостоятельное существование универсалий, предполагают их изначальную соотнесенность с подлежащим — материальным субстратом.Платонической точки зрения на природу универсалий придерживается, например, Боэций.
В теологических трактатах Боэция в качестве главной характеристики универсалий (Боэций называет их чистыми формами) фиксируется наличие в них "атомарной" смысловойопределенности. Но если универсалии трактовать как "атомы смысла", не связанные ни друг с другом, ни с индивидами, то бытие оказывается раздробленным на разобщенные сущности и непостижимым, —если нет ничего помимо чистых форм.Простым неделимым определенностям нельзя приписать никакогопредиката, о них ничего нельзя сказать, их можно лишь назвать поимени — не более того.
Действительно, если мир состоит только изабсолютных, обособленных друг от друга единиц, то любое высказывание оказывается невозможным. Ведь всякое высказывание предполагает соотнесение, по крайней мере, подлежащего и сказуемого; еслиже все, что есть, отделено друг от друга, то какое мы имеем правосопоставлять что-либо в одном высказывании? Чтобы высказываниебыло возможным, помимо чистых форм должно быть еще нечто, чтоспособно было бы их объединить. Объединить не так, как объединяетпричастность Единому, превращающая любую сущность в "одно", лишенное каких бы то ни было различий, а сохраняя объединяемыеформы в качестве самостоятельных, отличных друг от друга определенностей. Иными словами, объединить чисто внешним образом, непревращая в нечто единое.Но кроме чистых форм есть только материя, — и Боэций, следуяАристотелю, отказывается от платоновского понимания материи какчисто негативного начала, наделяет ее способностью объединять то,что само по себе обособлено.
Формы объединяются, будучи приписанными общему материальному субстрату. «Можно, правда, возразить, —пишет Боэций, — что иные формы служат и подлежащим акциденций, как, например, 'человечность' (humanitas); однако она принимает акциденции не сама по себе, но постольку, поскольку под нею [вкачестве подлежащего] лежит материя. И в то время как подлежащая'человечности' материя принимает всевозможные акциденции, нам кажется, что их принимает сама 'человечность'» [12, с. 148]. Боэциеворассуждение можно пояснить с помощью примера.
Когда мы говорим:„Человек обладает членораздельной речью", то кажется, будто предикат приписывается самой форме человека. Но на самом деле это нетак. Формы не могут приписываться друг другу; понятия "человек" и312"обладать членораздельной речью" приписываются не друг другу, аобгЦему материальному субстрату, который и делает возможным ихсоотнесение. Но если вещь — это множество форм, объединенныхобщим субстратом, то она не может быть чем-то единым. Боэций прямо так и формулирует: „Всякая вещь есть вот это и то, т.е. соединениесвоих частей" [Там же].Схоластическое объяснение сложной сущности, обладающей многими характеристиками, предполагало ее сведение к простым и неделимым определенностям. При этом любая сущность, простая или сложная, представала в качестве выделенной "точки бытия" лишь потому,что она, несмотря на многообразие присущих ей свойств, представляет собой нечто одно, "вот это", на что можно указать и что можнообозначить одним словом, что, будучи носителем бытия, выступает,если воспользоваться термином Боэция, как "то, что есть".Боэциево понятие "то, что есть" соответствует аристотелевскомупонятию первичной сущности.
Оно отлично как от бытия ("иное —бытие, иное — то, что есть", — подчеркивает Боэций), так и от свойств,присущих "тому, что есть", которые концептуально отображаются посредством общих понятий. У "того, что есть", лишенного свойств, нетникаких определений: его единственной характеристикой является возможность приписывания ему как сущности, соответствующей субъектулогического высказывания, акциденций — онтологических аналоговпредикатов, а также предиката бытия.
"То, что есть, может иметь чтолибо помимо того, что оно есть само", т.е. ему могут быть приписаныразличные акциденции, но оно в качестве субстанции есть нечто "посвоей сущности" [Там же, с. 162].Таким образом, во всякой вещи, по замыслу Боэция, можно выделить три типа логико-онтологических первоэлементов, из которых складывается ее структура: субстанцию ("то, что есть"), акциденцию ибытие. Следует подчеркнуть, что каждый из первоэлементов, включая"то, что есть", представляет собой неделимое "одно", и проблема состоит в том, чтобы из такого рода атомарных определенностей "сложить" вещь.
Объединение различных атомарных определенностей водной вещи достигается только благодаря материи; субстанцию, наделенную акциденциями и бытием, нельзя рассматривать как некое единство многообразия: сама по себе она не является расчлененной на какие-либо части, оставаясь "одним", не имеющим внутренних различий.В этом отношении "то, что есть" ничем не отличается от форм, приписываемых ему в качестве акциденций.
"Допустим, — говорит Боэций, —что одна и та же субстанция будет благая, белая, тяжелая и круглая.В таком случае сама эта субстанция будет одно, а ее округлость —нечто другое, ее цвет — нечто третье, а благо — четвертое. Ведь еслибы каждое из них было то же самое, что и субстанция, то тяжесть былабы то же самое, что цвет и благо, а благо — то же самое, что и тяжесть;но этого не допускает природа. Из всего этого следует, что [в существующих вещах] быть — это одно, а быть чем-то — другое" [12, 164].Аристотелевский подход к обоснованию единства субстанции развивается в работах Фомы Аквинского.
Фома считает, в согласии сАристотелем, что форма всегда есть форма некоторой субстанции, в313составе которой она выполняет функцию оформляющего начала в отношении неопределенной материи — субстрата. О такой субстанции уженельзя сказать, что она сама — это одно, а все ее свойства — иное, итолько материя объединяет "то, что есть" — бытийный аналог субъектасуждения — с формами, обозначаемыми посредством предикатов. Субстанциальная форма, включающая все существенные свойства субстанции, не существует отдельно от подлежащего. Именно она сообщает субстанции концептуально постижимую видовую характеристику, выраженную общим понятием. На индивид можно указать как на "то, что есть",его можно обозначить собственным именем, но о нем ничего нельзясказать. Всякое высказывание предполагает использование общих понятий, выделяющих то или иное свойство.
Субстанция, образованнаяиз материи и субстанциальной формы, есть индивид; но в то же времяона обладает видовым признаком, причем последний является характеристикой, неотделимой от индивида, составляющей то свойство, без которого данная вещь как индивид определенного вида существовать неможет. Таким образом, восходящее к Аристотелю учение о форме, неотделимой от материи, позволяет онтологически обосновать правомерность того объединения индивидуальных и родо-видовых характеристик в одной вещи, которое осуществляется в каждом акте суждения.5. ПРОБЛЕМА ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИОднако концепция Фомы Аквинского сталкивается со следующимзатруднением. Субстанциальная форма определяет существенныесвойства не одного, а множества индивидов. Она является общей(универсальной) формой для всех индивидов одного вида.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
