Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 1-2000 (1116255), страница 59
Текст из файла (страница 59)
Разум как всеединая совокупность идеальных форм — первообразов — это своего рода линза, собирающая, фокусирующая божественный свет разума воедино, в пучок,так что идея, эйдос вещи — это как бы фокус, в котором в познании иявляется сам предмет.Повсюду — не только в космосе, но и в устройстве души и в работеума — античная философия обнаруживает ту же иерархичностьустроения и твердое отделение бытия от небытия, тождественного от210инакового.
Структура рациональных способностей предстает в античности в общепринятом, находящем продолжение в византийской исхоластической психологии учения о "частях души" — ее способностей познания, проявляющихся в созерцательной и деятельной жизни (хотя сама душа проста и бесчастна). Учение это представлялосьво многих, зачастую значительно разнящихся теориях, опиравшихсяна трехчленное либо двухчленное (соответственно четырехчленное)деление способностей души (ср.
Ксенофонт, «Киропедия» 6, 1, 41).Платон утверждает наличие бессмертной разумной и смертной частейдуши, из которых последняя делится на аффективную и вожделеющую («Тимей» 69с слл.; «Федр» 246а слл.; «Государство» IV, 435Ь;«Филеб» 22с). Аристотель же, принимая двухчленную формулу(впрочем, в другом месте Аристотель следует платоновскому троичному делению душевных способностей — «Топика» II 7, 113а36 слл.; IV5, 126а8—10), различает разумную, причастную логосу часть души, инеразумную: „Существуют две части души: наделенная суждением илишенная его; теперь нужно предпринять разделение в той, что обладает суждением.
Предположим, что частей, наделенных суждением,тоже две: одна — та, с помощью которой мы созерцаем такие сущности, чьи начала не могут быть инакими; другая — та, с помощьюкоторой [понимаем] те, [чьи начала] могут [быть и такими, и инакими]" («Никомахова этика» VI 2, 1139а5 слл.; ср. I 13, 1102а29; VI6,1140Ь26-28; 13, 1144а10-12, Ы4-17; «Большая этика» I 5, 1185ЬЗ).В итоге насчитывается четыре части, способности единой души. Перваяиз них — 1) научная, ее добродетель — мудрость (ооф1а), с ее помощью познаются первые начала, осуществляется познание и мышление, что соответствует платоновским разуму и рассудку; вторая частьдуши — 2) рассчитывающая, или составляющая мнение, ее добродетель — рассудительность (фрбуцок;), что, пожалуй, соответствует платоновским мнению и уподоблению. Не обладающих же суждениемчастей также две: 3) стремящаяся, или влекущаяся, ей соответствуютнравственные этические добродетели, эта часть отвечает скорее платоновскому "страстному", аффективному началу души; наконец, это4) "питательная" часть, или растительная, вегетативная, у которойнет добродетели и которая отвечает вожделеющей части души поПлатону.Как сказано, идея или эйдос для Платона — это вечносущий парадигматический формальный прообраз вещи, во-первых, наделяющийее бытием и определенностью и, во-вторых, позволяющий знать ее кактаковую, т.е.
не путать ни с какой другой. Идея — сущая, вещь — невполне сущая, существующая только по причастности своему бытиюидее, и познание вещей — возвращение к их первообразам, к их сущим истокам. Поэтому Платон вводит учение о припоминании-анамнесисе и врожденных идеях: здесь, в мире находящаяся душа, сталкиваясь с предметом, имеет повод "вспомнить" об уже виденном, ужезнаемом ею в качестве прообраза, которому она причастна (ведь онасама — из "того", т.е. умопостигаемого мира), затемненного и затуманенного сумраком здешнего текучего мира. "Если, — говорит Платон, — рождаясь, мы теряем то, чем владели до рождения, а потом с211помощью чувств восстанавливаем прежние знания, тогда, по-моему,'познавать' означает восстанавливать знание, уже тебе принадлежавшее.
И, называя это припоминанием, мы бы, пожалуй, употребилиправильное слово" («Федон» 72е-76с; ср. «Федр» 249b-25Od; «Meнон» 81b-d; «Филеб» 34Ь-с). Врожденные идеи — это присутствиебытия в человеке, которое в нем не зависит от него самого, — отчеловека зависит только усилие разглядеть в себе нечто большее самого себя.Вслед за Сократом Платон указывает здесь на то обстоятельство,которое затем станет определяющим в новоевропейской трансцендентальной философии: для того чтобы действительно, т.е.
точно что-тознать, надо уже заранее это знать. Скажем, из эмпирического наблюдения трех лошадей, трех деревьев и т.д. мы никогда не извлечемпонятие числа "три" — ни как математического, ни как идеального.Чтобы знать строго, иметь возможность обосновать свое знание с помощью формально-логических выводов и рефлексивных, обращенныхна себя процедур, необходимо, чтобы разум уже был причастен некимаприорным, доопытным структурам, присутствующим также и в природных предметах познания. Эти доопытные формы-структуры разума существуют действительно, объективно (т.е. независимо от нашегопроизвола и желания), так что одни и те же идеальные формы в видезаконов мира (физических), души (психологических), общения и поведения (нравственных), общества (культурно-исторических и политических) разум открывает как в себе, так и в самих вещах.9.
ВООБРАЖЕНИЕ И ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ СУЩНОСТИАнтичная философия рассматривает бытие как постижимое однимтолько разумом, но не воображением: бытие можно мыслить, но нельзя представлять наглядно. (Идея круга позволяет знать круг со всемиего свойствами, а также представлять его наглядно, но сама не круглаи безвидна.) И все же воображению отводится весьма важная роль.Воображение, или фантазия, (pavramoc, — это 1) способность познания, отличная как от чувственного ощущения, так и от рассудка,связанная с необязательностью замысла, — из всех способностей познания воображение в наибольшей степени произвольно (Аристотель,«О душе» III 3, 427Ы4 слл.), потому что в воображении присутствуют вещи, реально не существующие, которым оно придает статус какесли бы сущих. Кроме того, воображение 2) конструктивно.
Оно может представлять (но не мыслить) реально не существующее (например, кентавра или трагелафа), и потому его предметы имеют совершенно особый онтологический статус: они не сущие и не не-сущие, —они воображаемые, т.е. мнимые. Так что фантазия — 3) это то, чтовсегда имеет дело только с феноменом, явлением, видимым, кажущимся, а не с подлинно сущим, бытием. Поскольку же 4) воображение не достоверно, но произвольно, имеет дело с тем, что может бытьи так, и иначе, то в воображении можно впасть в ошибку, в заблуждение, и воображение как инаковое оказывается сродным злу (ад —212это не реальное место, но воображаемое, и чтобы избавиться от ада,надо избавиться от произвольностей воображения, обуздать, укротитьего).
Поэтому фантазия оказывается связанной с не-сущим, особойматерией, которую античные мыслители, в частности Прокл, сближают с материей интеллигибельной: воображение являет некую связность, чистую непрерывность, в которой возможно последовательноевоплощение, воссоздание, прочерчивание величины и геометрическойфигуры. Наконец, 5) воображение представляет промежуточную познавательную способность, среднюю между чувственной и рассудочной, между сферой телесного и умопостигаемого, хотя и отличнуюот того и другого: с телесным воображаемое роднит наглядная представимость его предметов, с умопостигаемым — возможность воплощать и представлять в себе предметы, наделенные неизменными умопостигаемыми свойствами.В античном миросозерцании особую роль играет понятие промежуточной сущности.
В самом деле, вся иерархия космоса может держаться лишь на промежуточных, посредующих сущностях, стоящих вдолжном отношении ко всем другим и определенно отделенных отвсех других, имеющих другой космический и онтологический статус.Промежуточное выступает поэтому как мера. "Божественный дар, —говорит Сократ в платоновском «Филебе», — как кажется мне, былброшен людям богами с помощью некоего Прометея вместе с ярчайшим огнем; древние, бывшие лучше нас и обитавшие ближе к богам,передали нам сказание, гласившее, что все, о чем говорится как овечно сущем, состоит из единства и множества и заключает в себесросшиеся воедино предел и беспредельность.
Если все это так устроено, то мы каждый раз должны вести исследование, полагая одну идеюдля всего, и эту идею мы*там найдем. Когда же мы ее схватим, нужносмотреть, нет ли кроме одной еще двух, а может быть трех идей,какого-то их иного числа, и затем с каждым из этих единств поступатьтаким же образом до тех пор, пока первоначальное единство не предстанет взору не просто как единое, многое и беспредельное, но какколичественно определенное. Идею же беспредельного можно прилагать ко множеству лишь после того, как будет охвачено взором все егочисло, заключенное между (то цета^а)) беспредельным и одним; только тогда каждому единству из всего [ряда] можно дозволить войти вбеспредельное и раствориться в нем. Так вот каким образом боги,сказал я, завещали нам исследовать все вещи, изучать их, поучатьдруг друга; но теперешние мудрецы устанавливают единство как придется — то раньше, то позже, чем следует, и сразу после единствапомещают беспредельное; промежуточное же (та цеасс) от них ускользает" (16с-17а).
Значит, промежуточное — это единство предела ибеспредела. Более того, промежуточное есть то, что может опосредовать противоположности, дабы избегать действительного их совмещения, coincidentia oppositorum ("в возможности, — говорит Аристотель,— одно и то же может быть вместе [обеими] противоположностями, ав действительности нет" — «Метафизика» IV 5, 1009а35-36; ср. IX 9,1051а!О-12), поскольку в иерархии разных уровней сущностей высшее213выступает как акт (форма) по отношению к низшему, а низшее — каквозможность (материя) по' отношению к высшему.В структуре же и уложении познавательных способностей рольпромежуточного отводится рассудку, который имеет дело со средниммежду чувственным и мыслимым, мнением и знанием. Предмет рассудка — геометрические фигуры, которые в системе Платона занимаютпромежуточное, среднее положение между эйдосами и телами.
"Платонутверждал, — свидетельствует Аристотель, — что помимо чувственновоспринимаемого и эйдосов существуют как нечто промежуточное математические предметы, отличающиеся от чувственно воспринимаемыхтем, что они вечны и неподвижны, а от эйдосов — тем, что имеетсямного одинаковых таких предметов, в то время как каждый эйдос сампо себе только один" («Метафизика» I б, 987Ь14—17; ср. XI 1, 1059Ь78). Но ведь геометрические фигуры — также и предмет воображения.Тем самым, будучи разными познавательными способностями, рассудоки воображение сходны в том, что то и другое суть среднее, опосредующее в познании. (Среди четырех указанных познавательных способностей — разума, рассудка, воображения и чувственности — выделяются две тройки: разум-рассудок-воображение и рассудок-воображение-чувственность, которые во многих чертах типологически сходны.)10. СОЗЕРЦАНИЕ.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
