Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 1-2000 (1116255), страница 36
Текст из файла (страница 36)
Диоген Синопский, сын менялы Гикесия, за свой образ жизни и бесстыдство прозванный собакой(KUCOV) И ставший родоначальником кинизма, Моним Сиракузский,ученик Диогена, раб одного коринфского менялы, Кратет, человекблагородного происхождения, раздавший свое имущество и несмотряна уговоры родственников отдавший предпочтение тому, чтобы "жевать бобы и не знавать забот" (там же, VI 86), и другие прямые представители кинического образа жизни, так же, как до известной степении философы в общественном мнении становятся предметом насмешек.Вероятно, этому в первую очередь способствовало изменение духовного климата эпохи, предпочитавшей активную и разнообразную практическую деятельность на необозримых просторах эллинистическихмонархий.
Однако и сам тип людей, избиравших философию своимглавным занятием, меняется.Основатель стоического учения Зенон из Китиона, "что на Кипре,греческого города с финикийскими поселенцами", в возрасте тридцатилет прибыл с грузом пурпура в Пирей, попал в Афины и, познакомившись со второй книгой «Воспоминаний о Сократе» Ксенофонта, "пришел в такой восторг, что спросил, где можно найти подобных людей";был он с кривой шеей, худой, с толстыми ногами, нескладный и слабосильный, но закаленный и неприхотливый, скупой, мрачный, едкий, с напряженным лицом, но распускавшийся на попойках (VII 1,16, 26-27); Клеанф из Асса, в молодости кулачный боец, бедный,трудолюбивый, но недаровитый, ставший преемником Зенона во главе школы (VII 168, 170, 174); ученик Клеанфа Хрисипп, родом изСол или из Тарса, поначалу — бегун, тщедушный телом, даровитый иостроумный, но неблагородно плодовитый, постоянно погруженный вбесконечные выписки, причем любивший гадости и непристойности(VII 179-182, 187).
Таковы, по Диогену, наиболее выдающиеся представители Древней Стой.Из тех, кто прибывал в Афины со всего света, иные, обнаруживаятам философские школы и философов, становились их учениками,переходили от одного к другому и стремились создать на основе усвоенной науки и свои собственные учения.
Зенон учился у киника Кратета,132потом — у академиков Ксенократа и Полемона. Зенон усваивает принятое в Академии начиная с Ксенократа деление философии на физику, этику и логику. Однако Зенон и Хрисипп ставили на первое местологику, причем последний предлагает ее особенно подробную разработку. Это специальное внимание к логике в стоицизме чрезвычайнопоказательно, поэтому с нее и начнем рассмотрение.Сталкиваясь в Академии с практикой диалектических рассуждений и будучи вовлечены в стихию школьных диспутов, новообращенные философы стремились прежде всего овладеть логикой: стоикиразделяли ее на две части — риторику и диалектику, которая является "крепостью разума" (Секст Эмпирик, VII 23).
Самые элементарные вещи той и другой становятся предметом школярски прилежногорассмотрения. Стоики "открывают", что риторика делится на три части: совещательную, судебную и хвалебную, а диалектика — на двеобласти: обозначаемого и звука, соответственно рассматривая представление и суждение (составленное из подлежащего, сказуемого),умозаключение, софизм и т. п., а также буквы, части речи, обороты ипроч. То, что еще у Аристотеля было великолепным жестом гения,впервые осознавшего и специально рассмотревшего стихию культивированной и рефлектированной речи, то в стоицизме становится предметом рутинной схоластической разработки.Область представления, рассматриваемая Платоном в общей иерархии бытия и знания, оборачивается плоским (обывательским) противопоставлением постигающего представления (катаХ.грт'икт) <раутаoia) и непостигающего представления: первое запечатлевает существующее как оно есть и потому является критерием правильного постижениявсякого предмета, второе — несуществующее или неправильно запечатлевшееся существующее.
Если у Платона в «Теэтете» эта возможностьправильного постижения рассматривалась на фоне общих философскихпроблем бытия и знания и вызывала больше вопросов, нежели окончательных ответов, то для стоиков все достаточно просто и ясно: "...напервом месте речь должна идти о представлении и чувстве, потому чтоименно представление как таковое есть критерий, которым распознается истинность вещей, и потому без представления нельзя составитьпонятие о признании, о постижении и о мышлении, а оно предшествует всему остальному.
В самом деле, вначале бывает представление, ауже за ним — мысль, способная выговориться, и она выражает в слове то, что испытывается в представлении" (там же, VII 49).Но само внимание к этой искусственно выделенной в качестве предмета специального рационального рассмотрения сфере представления((pavTccaia) было безусловно продуктивным и впоследствии, будучивведено в общую иерархию знания неоплатониками, стало важной сферой собственно философского интереса и исследования. Точно так жеинтересно с точки зрения четкой рационализации стихии высказывающей речи стоическое учение о XEKTOV: есть некое означающее слово"Дион", которое равно слышат и греки и варвары; есть обозначаемыйим и находящийся вне нас предмет, сам Дион; но греки воспринимают133обозначаемое данным словом как нечто "установившееся в нашемразуме", варвары же — нет; само слово и обозначаемый им предметтелесны, а промежуточная рациональная структура, позволяющая объединить слово и предмет, — бестелесна; это и есть XEKTOV, С которымсоотнесена сфера истинного и ложного (Секст Эмпирик, VIII 12, ср.VII 38).Бестелесны у стоиков также пустота, в которой помещено одушевленное и разумное тело мира, а также пространство и время.
В мирецарит Зевс-Логос, который является его активным началом (тб ronoOv),имманентным рациональным планом и законом всех происходящих вмире изменений. Активности Логоса противостоит пассивное начало —бескачественная материя (то TC&CTXOV, алоюс, ЬХц). Начала вечны. НоЛогос — своего рода семя, которое, приспосабливая к себе материю,раскрывается и создает четыре элемента: огонь-эфир, в котором возникает сфера неподвижных звезд и планет; воздух, вода и земля —середина всего. Элементы не вечны. Из них два (огонь, воздух) соответствуют активному началу, два (вода, земля) — пассивному. Единый, конечный и шарообразный мир — как и все телесное — подвержен гибели.
Его природа — огненное дыхание, движущееся в некоемснн и е ,озеийдшаетмкелуоьвтоныроожемпигооадрнуыишвеюе(ввлсяrеегтcvоeпиuuон а с ,aр,отжгдпеерTнрни£оч%геVомIK.6VДстошипК)укамисоипророжрде—аилнти,иеюпт олиолеиддаыдльхуаш--илюдей смертны, то ли бессмертны, то ли бессмертны только душимудрецов, то ли только мировая душа, частью которой являются отдельные души живых существ.Но в любом случае, раз возникнув, живое существо стремится ксамосохранению, что возможно благодаря согласию со всеобщим всепроникающим Логосом, т. е. благодаря жизни, соответствующей природе, что тождественно добродетельной жизни и есть конечная цельчеловека.
Среди добродетелей первичные — разумение, мужество, справедливость, здравомыслие. Они суть знание некоторых предметов, апороки — незнание. Добродетели взаимосвязаны одна с другой, икто имеет одну, тот имеет и все. Добродетель и приносимые ею радость, удовольствие и проч., а также сами добродетельные люди —благо, противоположное ему — зло, но есть и безразличное с этической точки зрения: то, что само по себе не ведет ни к счастью, ни кнесчастью (например, богатство) и не возбуждает в нас ни склонности, ни отвращения (например, четное или нечетное число волос наголове).То из безразличного, что содействует жизни, согласованной с природой, — предпочтительно, а что нет — избегаемо. Разум побуждаетнас к надлежащим поступкам, но отвращает от ненадлежащих, а естьпоступки ни те, ни другие (например, собирать хворост).
Есть поступки, надлежащие безусловно и по обстоятельствам, постоянно инепостоянно, надлежащие среди надлежащих и среди безразличных ипроч. К неразумному нас подвигают страсти и избыточные побуждения, вызывающие несогласные с природой движения души. Но кактело бывает предрасположено к простуде или поносу, так и душа — ктем или иным дурным склонностям.шНе впадает в страсти мудрец, который при случае может занятьсяи государственными делами, и тогда он будет обуздывать пороки ипоощрять добродетель в других.
Мудрец занимается физическими упражнениями, молится богам и дружит с другими мудрецами, а такжелюбит молодых людей, чей прекрасный облик обнаруживает врожденное расположение к добродетели, но не ради соития, а ради дружбы. "Так, Фрасонид, хоть и имел любовницу в своей власти, но воздерживался от нее, потому что она его не любила" (Диоген Л., VII130).В государстве, по мнению Зенона (VII 32-33), не нужно строитьхрамы, суды и училища. Странным образом Зенон объявляет бесполезным весь общий круг знаний.
Все, кто не стремится к добродетели, —враги, ненавистники, рабы и чужаки, жены — общие, с чем соглашалсяи Хрисипп (там же, 131), одежды у мужчин и женщин — одинаковые,причем не прикрывающие полностью ни одну часть тела, денег — нет.Лучшее государственное устройство, по стоикам, — смешанное из демократии, монархии и аристократии. Это очень напоминает карикатуруна платоновское государство.Стоики были необыкновенно плодовиты в своих писаниях: согласно Диогену, число сочинений только Хрисиппа — не менее семисотпяти.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
