В.В. Васильев, А.А. Кротова, Д.В. Бугая - История философии (1116247), страница 57
Текст из файла (страница 57)
math. VII 158).Карнеад (214— 129 гг. до н. э.)Карнеад (214— 129 гг. до н. э.), ставший основоположником третьей, или Новой,Академии, делом своей жизни считал опровержение стоического догматизма, вособенности учения стоика Хрисиппа. Он даже говорил: «Если бы не было Хрисиппа, тоне было бы и меня» (Диоген Лаэртский, IV 62).
Карнеад был очень одареннымдиалектиком и оратором. Однажды, будучи послан в Рим с дипломатической миссией, онвыступал в Сенате в течение двух дней. В первый день он представил аргументы взащиту справедливости, во второй день — против, изумив слабых в диалектике римлян.Его деятельность в Риме была прекращена по настоянию Катона Старшего.Вслед за Аркесилаем Карнеад критикует стоическую теорию критерия истины, т. е.каталептическую фантазию. Карнеад говорит, что каталептическая фантазия ничем неотличается от других представлений. Ее ясность и самоочевидность не могут служитьгарантией ее истинности, поскольку бывают ясны и самоочевидны представления во снеи фантазии безумных.
То, что каталептическая фантазия с необходимостью ведет нас кпринятию ее, также не ведет нас к признанию ее истинности, ибо и бред безумного можетиметь такой же результат. Далее, каталептического представления нет, поскольку его нетв случае нашего главного ощущения, зрения. Действительно, мы не обладаем ясным исамоочевидным представлением цвета, поскольку цвет постоянно изменяется.
Такимобразом, мы знаем о изменениях цвета, но истинного цвета, цвета, воспринятогокаталептически, мы не знаем. Карнеад выступал против основного закона логики, законапротиворечия. Он не принимал положения о том,, что суждение может быть либоложным, либо истинным. Так, если я говорю «Я лгу», высказываю я истину или ложь?Если я действительно лгу, то я высказываю истину, если же говорю правду, то явысказываю ложь.
Значит, это суждение не может быть ни истинным, ни ложным. Такженевозможно150и научное доказательство, ибо, во-первых, каждое доказательство само требуетобоснования и мы уходим в бесконечность. Во-вторых, общее доказательство базируетсяна более частном, а частное — на общем, не зная первого, мы не сможем доказатьвторого, не зная второго, мы не докажем первого. Из-за такой взаимозависимостиосуществить научное доказательство невозможно. Итак, невозможно никакое научноепознание, точное и достоверное, поскольку мы не можем отличить истинноепредставление от ложного и не можем ничего доказывать. В таком случае, если внешниймир полностью непознаваем, нам остаются только наши собственные состояния. Как иАркесилай, Карнеад не выводил из невозможности познания мира невозможностьпрактического действия.
Напротив, для обоснования последнего он ввел учение овероятности или убедительности (πιθανότης). Как говорит Секст Эмпирик, отделяяпозицию скептиков от позиции Карнеада, «Мы считаем, что все представления,насколько это касается рассуждения, равны в отношении достоверности инедостоверности, тогда как они (академики. —Д. Б.) одни представления называютубедительными, другие — неубедительными» (Секст Эмпирик, Р. I 227). Убедительныепредставления делятся на три вида: 1) просто убедительные, 2) убедительные ипроверенные, 3) убедительные, проверенные и не имеющие помехи от другихпредставлений.
Так, когда я вхожу в темную комнату и вижу лежащую на полу веревку, уИстория философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.119Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ruменя возникает убедительное представление о ней как о змее. Однако когда я рассмотрюее свойства, ее цвет, ее неподвижность и т. д., я пойму, что это веревка, т. е. у меняпоявится убедительное и проверенное представление.
Убедительное и проверенноепредставление достигает вершины убедительности, если никакое другое представлениене заставит меня усомниться в нем.Карнеад показывал абсурдность многих аргументов стоиков относительно мира,богов, судьбы, свободной воли. Так, аргумент Зенона о разумности мира — мир разумен,поскольку разум лучше неразумия, а мир лучше всего, — Карнеад свел к абсурдуследующим аргументом: если верна аргументация Зенона, то мир умеет читать книги,ведь знающий грамоту лучше неуча, а мир — лучше всего.
По той же аргументации мирможно назвать математиком, музыкантом и, конечно, философом. Против божественнойблагости Карнеад выдвигал следующий аргумент: если боги, благоволя к человеку,наделили его всем, значит, они наделили его и способностью употреблять во зло их дары,значит, они не заботятся о человеке, если дали ему возможность творить зло. Кроме того,благие к человеку боги позаботились о том, чтобы наполнить землю всякими злобными ивредными тварями, губительными для него. Стоическое понятие о богах как о телесныхживых существах также абсурдно, ибо в этом случае боги окажутся смертными ичувствительными к боли. Что же это за боги, которые умирают и страдают? Если богиведут блаженную жизнь, по стоикам, это невозможно, если они не обладают четырьмядобродетелями.
Но как божество может быть храбрым, или как оно может умерять своистрасти?Скептицизм Энесидема и АгриппыПосле ТОГО как платоновская Академия вновь вернулась к догматизму и угасакадемический скептицизм, скепсис возвращается к своим пирроновским истокам. Этопроисходит в деятельности Энесидема из Кноса, жившего151и писавшего в первой половине I в. до н. э. Он написал восемь книг «Пирроновыхрассуждений», краткое извлечение из которых было сохранено патриархом Фотием.Энесидем приводил аргументы против истины, причинности и доказательства.Истины не может быть, поскольку она может быть либо ощущаемой, либоумопостигаемой, либо соединением ощущаемого и умопостигаемого.
Она не может бытьощущаемой, поскольку само ощущение полностью лишено разумности, а значит и неимеет отношения к истине. Она не может быть умопостигаемой, посколькуумопостигаемое зависит от ощущаемого. Она не может быть и соединением ощущаемогои умопостигаемого, поскольку ощущаемое и умопостигаемое противоречат и самим себе,и друг другу.Против причинности Энесидем рассуждал таким образом.
Одно тело не может бытьпричиною другого. Во-первых, тело, пребывая в самом себе, не может стать причинойдругого тела, иначе оно перестанет пребывать в себе. Во-вторых, оно не может создатьничего другого даже в результате соединения с чем-то вторым, поскольку то, что неможет творить само по себе, не будет этого делать даже при условии соединения с чем-тоиным. Кроме того, из одного тела не могут образоваться два, ибо одно есть одно, а дваесть два. Но даже если бы было возможным образование из одного тела двух, то из двухполучилось бы четыре, из четырех — восемь, и нам пришлось бы уйти в бесконечность.Раз тело не может ничего создать, то оно не может быть причиной для другого тела.Бестелесное же не может быть причиной чего-то другого, поскольку оно неосязаемо и неможет ни действовать, ни претерпевать.
Бестелесное не может создать ничего телесного,ибо они чужды друг другу по самой своей природе. Таким образом, тело не может бытьпричиной ни для телесного, ни для бестелесного, так же и бестелесное не может бытьпричиной ни бестелесного, ни телесного. Таким образом, не может быть никакойпричинности. Далее, причина не существует, поскольку по самому своему понятиюпричина есть нечто относительное, то есть причина чего-то, а относительное не можетиметь самостоятельного существования. Причины не может быть, поскольку если бы онабыла, она была бы либо до, либо одновременно, либо после следствия.
Одновременнойпричина быть не может, поскольку тогда и причина, и следствие находятся в том жесостоянии. После следствия причина не может быть, ибо она, очевидным образом,перестанет быть причиной. До следствия причина не может быть, ибо тогда она неявляется причиной, поскольку еще не существует того, чьей причиной она являлась.История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.120Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ruНельзя также заключать от явлений к действительности, поскольку явления являютсявсем одинаковыми, но когда их начинают считать не просто явлениями, но знакамикакой-то действительности, нет никакого согласия относительно их. Так, например,разные врачи по одним и тем же симптомам будут диагностировать совершенноразличные болезни.Поскольку доказательство является также знаком, то и на его основании мы не можемзаключать к какой бы то ни было реальности.
Кроме того, если мы доказываем что-то,оно может быть очевидным или неочевидным. Если оно очевидно, доказательствоизлишне, если же оно неочевидно, то каким образом мы свяжем это неочевидное с тем,через что оно доказывается. Затем, всякий силлогизм на самом деле представляет собойкруг (circulus vitiosus), поскольку в посылках уже содержится заключение. Возьмем, кпримеру, силлогизм «Всякий человек есть живое существо, Сократ — человек,следовательно, Сократ — живое существо».
Согласно скептикам, для доказательства152тезиса «всякий человек есть живое существо» необходимо обозреть всех людей, такимобразом, мы уже здесь увидим, что Сократ есть живое существо. Следовательно, посылка«всякий человек есть живое существо» доказано путем привлечения заключения «Сократесть живое существо». Получается порочный круг в доказательстве, свойственный, поскептикам, любому доказательству. Наконец, поскольку, как считали Аристотель истоики, должны быть недоказуемые начала всякого доказательства, любое доказательствозависит от них.
Однако, эти начала не могут выйти за пределы явлений, они также естьявления, а не истина и действительность. Следовательно, никакое доказательство поопределению не может достичь истины, поскольку от явлений можно заключать только кявлениям, а не к истине самой по себе.Энесидем разработал также десять тропов, т. е. способов аргументации, в результатекоторых необходимо прийти к воздержанию от суждения.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
