Диссертация (1105895), страница 29
Текст из файла (страница 29)
Касательно применения этого указа именным указом от 27 января 1782 года898 было уточнено, что, в том случае если прошение об исключении из поголовного оклада было подано крестившимся евреем спустя некоторое время после принятия крещения, он не имел права на возврат из казны уплаченных им за это время поголовных денег. Основанием для рассмотрения этого вопроса был рапорт Могилевской казенной палаты в Экспедицию о государственных доходах Сената касательно шести евреев Мстиславского уезда, крестившихся в разное время в промежутке между 1774 и 1780 гг., но обратившихся в нижний земский суд с просьбой об исключении их из оклада только непосредственно перед подачей этого рапорта899. Кстати, сам тот факт, что с момента присоединения этих территорий к Российской империи крестились, вероятно, только эти шесть евреев (из них один ребенок, крестившийся вместе с отцом), позволяет судить о замкнутости еврейского общества и неактуальности проблемы установления статуса выкрестов. Что же касается самого решения о невозврате просителям подати за прошлые годы, то его следует признать обоснованным, поскольку указ 1776 года не освобождал выкрестов от государственных повинностей, а только заменял для них специальную еврейскую подать на общесословную, которую мстиславские евреи, разумеется, не платили после крещения, поскольку, не будучи исключены из еврейского общества, не были причислены ни к одному из сословий.
Указ 1776 года, продемонстрировавший, что правительство связывает особый статус евреев не с национальной, а с религиозной принадлежностью, выделил евреев из числа других народов, для которых специальными правовыми актами вводились особые права и обязанности. Когда в 1832 году был введен в действие Свод законов Российской империи, евреи - наряду с такими народами, как калмыки, киргизы, якуты, самоеды и т.д. - были отнесены к категории инородцев (ст. 762 т. IX СЗ РИ). Однако позже, к концу XIX века, когда уровень развития отечественной юриспруденции позволил прийти к критическому осмыслению законодательной техники, такая классификация встретила целый ряд возражений, причем не только эмоционально-националистических (радикально настроенным евреям не могло нравиться приравнивание к "бродячим", малоразвитым в большинстве своем народностям), но и научных. Главным аргументом в данном случае было как раз то, что вероисповеданию инородцев, по общему правилу, не придавалось никакого правового значения, однако иудей, принявший христианство, переставал считаться евреем и приобретал права природного обывателя900.
Согласно сенатскому указу от 2 мая 1799 года901, крестившиеся евреи должны были быть исключены из еврейских обществ, но при этом оставлены в том сословии, к которому они были приписаны до принятия христианства; соответственно, налоги с таких евреев должны взиматься в общем порядке. Указ был принят по представлению Киевской казенной палаты, в которую поступило прошение жителя местечка Таращи Петра Крыжановского, принявшего христианство и просившего на этом основании об исключении из двойного оклада. Из текста указа не было очевидно, должен ли он распространяться на все губернии черты оседлости или только на Киевскую губернию, поскольку указ был дан именно Киевской казенной палате. Это вызывало затруднение у администрации на местах, вследствие чего министром духовных дел и просвещения был послан запрос министру финансов с просьбой разъяснить служащим Министерства финансов порядок взимания налогов с крещеных евреев. Министр финансов счел необходимым доложить о возникшем затруднении Сенату, который указом от 13 августа 1820 года902 распространил действие указа от 2 мая 1799 года на все губернии черты оседлости.
Сенатским указом от 30 ноября 1822 года было уточнено, что крестившиеся евреи могут быть записаны, по их желанию, в любое общество податного населения903. Основанием для принятия этого указа были рапорты министра духовных дел и народного просвещения, поданные на основании запросов Санкт-Петербургского губернского правления о том, может ли принявший католичество шкловский мещанин Станислав Фромгольд записаться в ремесленный седельный цех Санкт-Петербурга, а также поступить в Мариупольский гусарский полк.
Министр духовных дел и народного просвещения, передавая на рассмотрение в Сенат дело Фромгольда, высказал свое мнение, согласно которому «по указу Правительствующего Сената <…> не находит он никакого препятствия к принятию Фромгольда в здешний цех» 904. Указ от 30 ноября 1822 года на первый взгляд кажется малозначительным текущим актом, и именно поэтому, вероятно, большинство исследователей обходят его своим вниманием. Действительно, этим указом не внесено сколько-нибудь важных изменений в правовой статус российских евреев, однако в действительности в деле Станислава Фромгольда можно отметить немало существенных аспектов.
Во-первых, весьма примечательна судьба самого Фромгольда – евреи в начале XIX века, за исключением богатых купцов, к числу которых он, судя по всему, не относился, не стремились обосноваться в столице, и тем более немногие из евреев желали бы служить в гусарах. Возможно, влияние на него оказал тот факт, что он жил в Шклове – центре Гаскалы, и приобщился, благодаря этому, к светской культуре. Случаи переселения евреев, даже крестившихся, во внутренние губернии в то время были редки, на что указывает тот факт, что несложный по сути своей вопрос о зачислении Фромгольда в петербургское градское общество повлек за собой обширную межведомственную переписку и вызвал споры. Вообще, решения о приписке лиц податных сословий к другим состояниям в то время всегда утверждались Сенатом905, однако такие утверждения проводились на основании представлений губернских властей; поскольку в данном случае развернулась дискуссия с участием городской думы, губернского правления и министерства духовных дел, можно заключить, что административная практика по подобным вопросам полностью отсутствовала.
Во-вторых, особые опасения казенной палаты вызвала даже не вторая просьба Фромгольда поступить на военную службу (поскольку рапорт был подан еще до поступления этой просьбы), а предшествующая ей просьба о приписке к петербургскому городскому обществу. Вероятно, в условиях существования черты оседлости у местной администрации вызывало сомнения, может ли даже крестившийся еврей поселиться во внутренних губерниях, более того, в столице. Впоследствии законодателем не раз будет подтверждено, как в общем, так и применительно к конкретным ситуациям, что евреи, принявшие христианство, полностью приобретают статус природных обывателей, и ограничительные законы о евреях перестают на них распространяться; однако в 1822 году, несмотря на то, что прошло уже почти полвека после вхождения первых евреев в российское подданство, финансовое ведомство впервые столкнулось с подобной ситуацией и не нашло решения ни в законодательстве, ни в практике. Это еще раз подтверждает сделанное выше утверждение о том, что в начале XIX века евреи в массе еще не ощущали установление черты оседлости как ограничение их интересов, поскольку, если даже выкресты, нацеленные на интеграцию в российское общество, только в единичных случаях стремились поселиться во внутренних губерниях, то у основной массы иудеев такое желание могло возникнуть с еще меньшей вероятностью.
Во-третьих, анализируя указ от 30 ноября 1822 года вместе с тесно связанными с ним по содержанию указами от 13 августа 1820 года и 2 мая 1799 года, можно сделать вывод, что дело Фромгольда было решено на основании неверного толкования предшествующего законодательства. Министр духовных дел и народного просвещения А.Н. Голицын предложил Сенату позволить евреям-выкрестам записываться в любое сословие, мотивировав это тем, что так следует из указа от 13 августа 1820 года, поскольку принявшие христианство евреи все равно должны быть исключены из еврейских обществ. Эта ссылка на указ от 13 августа 1820 года не может считаться в полной мере корректной, поскольку этот указ буквально предписывает только следующее: «дабы <…> евреи, принявшие христианскую веру, исключаемы были из еврейских обществ и из тех окладов, в коих они до принятия христианской веры состояли». Таким образом, однозначно можно утверждать только то, что указ от 13 августа 1820 года подтверждает прекращение всяких имеющих правовое значение отношений евреев-выкрестов с кагалами и с общинами вообще. Норму же этого указа, касающуюся исключения «из окладов», очевидно, следует понимать как предписание о прекращении взимания с таких евреев двойной подати; на это указывает и изложенная в указе формулировка запроса Киевской казенной палаты, ставшего основанием для принятия сенатского указа от 2 мая 1799 года, легшего затем в основу указа от 13 августа 1820 года: «Следует ли выкрестившихся евреев исключать из прежних их окладов и облагать противу прочих христиан узаконенными податями?» Кроме того, правительство, вероятно, считало по умолчанию очевидным, что принявшие христианство евреи останутся в прежнем сословии, поскольку в указе 1820 года упоминается, что в 1799 году, при разрешении в Сенате дела выкреста Петра Крыжановского, было решено, исключив его из прежнего оклада, «оставить в звании мещанском».
В-четвертых, этим указом Сенат косвенно подтвердил дополнительную неочевидную привилегию крестившихся евреев. Дело в том, что в ходе обсуждения дела Фромгольда Санкт-Петербургское губернское правление выразило сомнения по поводу возможности зачисления его в городской цех, поскольку он на тот момент числился шкловским мещанином, а в соответствии с действовавшим указом от 31 марта 1809 года, мещанин, пожелавший приписаться к городскому обществу в другой губернии, должен был получить на это согласие не менее половины членов своего прежнего общества906. Тем не менее, Сенат, разрешив ходатайство Фромгольда положительно, фактически признал, что для крестившихся евреев такое согласие их прежнего кагала не требуется; такое решение, с одной стороны, соответствовало уже упомянутым указам, прекращавшим всякую юридическую связь между еврейской общиной и евреем, принявшим христианство, но, с другой стороны, открывало возможности для злоупотреблений со стороны таких евреев, которые могли бы скрыться от уплаты числившихся за ними недоимок по государственным податям и внутриобщинным сборам.
В-пятых, сама по себе такая путаница в определении сословного положения очень показательна, поскольку она стала очередным (и далеко не самым неприятным) последствием того двойственного правового статуса, который получили в Российской империи евреи, считавшиеся, с одной стороны, представителями своего народа, с другой – представителями одного из сословий. Как уже неоднократно отмечалось, обе стороны – и евреи, и представители власти – пытались извлечь выгоду из неизбежно возникавших вследствие такой двойственности юридических коллизий, выискивая возможность истолковать законодательство в своих интересах. И если в данном случае, в основном благодаря покровительственному отношению государства к выкрестам и личной лояльной позиции министра духовных дел907, интересы сторон совпали, и прошения Станислава Фромгольда были удовлетворены, то это не означало, что впоследствии сохранившаяся неопределенность статуса еврейской диаспоры не позволит государству находить формальные оправдания для антисемитских мер, а евреям – предлоги для нарушения закона.
Вместе с тем, законодательство о евреях, принимавших крещение, развивалось. Так, именным указом от 20 апреля 1811 года было установлено, что за ними сохраняется освобождение от натуральной рекрутской повинности. Как уже было отмечено, освобождение от военной службы воспринималось российскими евреями как одна из самых значительных возможных льгот, распространение которой на выкрестов, почти не сказываясь, ввиду их небольшого числа, на комплектации армии, должно было стать сильным аргументом в пользу крещения для сомневающихся. Кроме того, можно предположить, что правительство руководствовалось также и некой остаточной подозрительностью, не позволявшей допустить к военной службе даже после крещения евреев, неблагонадежность и неприспособленность которых к военной службе не подвергалась сомнению908.
С учреждением Общества израильских христиан его члены были освобождены от подушной подати. Особо подчеркивалось, что крещение само по себе, без вступления в Общество, не было достаточным условием для такого освобождения. Когда в 1822 году главноначальствующий над почтовым департаментом А.Н. Голицын запросил Сенат о возможности удовлетворения просьбы крещеного еврея Якова Недельского о зачислении его почтальоном в Рижскую губернскую почтовую контору909, Сенат пояснил, что, поскольку Недельский не является членом Общества израильских христиан, он не может поступить на гражданскую службу (т.к. государственные служащие были исключены из подушного оклада, и поступление на гражданскую службу для лиц податных сословий было запрещено910), а должен приписаться к одному из податных состояний.
Порядок такой приписки был уточнен сенатским указом от 26 ноября 1823 года911. Соответствующий запрос был подан министром финансов по обращениям казенных палат, озаботившихся коллизией указов от 30 марта 1805 года912 и от 13 августа 1820 года. Согласно указу от 30 марта 1805 года, мещанам могло быть разрешено перейти из одной губернии в другую только с согласия того городского общества, к которому они были приписаны, с тем условием, чтобы за ними не числилось недоимки по налогам и общественным сборам, а все налоги вплоть до следующей ревизии уплачивались за них по месту прежней приписки. Вместе с тем, указ от 13 августа 1820 года прямо разрешал евреям-выкрестам приписываться по их желанию к любому податному сословию и к любому местному обществу, причем никаких ограничений установлено не было. В связи с этим, казенным палатам было неясно, нужно ли крещеным евреям, желающим переселиться в другую губернию, получать согласие еврейской общины, к которой они ранее принадлежали, и должна ли эта община платить за них подать до следующей ревизии. Указом от 26 ноября 1823 года оба эти вопроса были решены отрицательно, что следует оценить как целесообразную меру. Можно с уверенностью утверждать, что, если бы на переселение было необходимо согласие еврейской общины, то в большинстве случаев она такого согласия не давала бы, чтобы в условиях круговой поруки не налагать на остальных членов дополнительное финансовое бремя в счет уплаты подати за лишнюю ревизскую душу; кроме того, скорее всего, иудеи принципиально не захотели бы содействовать выкресту, который, с их точки зрения, считался изменником.
Нужно заметить, что, предоставляя преимущества крестившимся евреям и всеми способами облегчая для них правовые формальности, необходимые для вхождения в христианское общество, государство категорически отвергало возможность насильственного обращения в христианство. 21 августа 1801 года высочайшим указом католические священнослужители были предупреждены, «дабы отнюдь на такие соблазнительные приговоры и привлечения, а тем паче на насильственные меры не дерзали, под опасением всей строгости законов». Этот указ был принят по дошедшим из Мстиславля сведениям о двух еврейских детях, которые были насильственно и без согласия их родителей крещены иезуитами913. Позже, в 1820 году, мстиславский инцидент был назван в числе причин, приведших к закрытию иезуитских школ и высылке иезуитов из России914.
Случаи принятия евреями католичества случались неоднократно без всяких возражений со стороны властей. Еще до принятия этого указа, в 1800 году, когда разбиралась жалоба Нужа Абрамовича на похищение и крещение в католичество его дочери, следствие прекратилось после того, как было установлено, что она приняла христианство добровольно, «о чем и в газетах опубликовано» 915; добровольность крещения была подтверждена самой девушкой в ходе следствия, проведенного с участием подольского губернского прокурора Манковского и «бискупа» (епископа) Сираковского916. После принятия указа аналогичное дело по жалобе раввина Давида Слуцкого было решено схожим образом; более того, отец крестившейся девушки был подвергнут наказанию за клевету на христианское духовенство917. Следовательно, этот указ не получил расширительного толкования и понимался именно как запрет на принудительное крещение, а не как запрет на переход в католичество вообще. (Более того, указом от 30 ноября 1823 года было подтверждено, что католики из евреев могут постригаться в монашество, что освобождает их от податей и дает право на выход из еврейского общества.)918 Именно переход в католичество регламентировался потому, что к этому времени в бывших польских губерниях наибольшее влияние получили католическая и униатская церкви, а православные общины были разрозненны и слабы919, поэтому на практике евреи с гораздо большей вероятностью могли креститься по католическому обряду, несмотря на то, что государственной религией было православие.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
