Диссертация (1105895), страница 27
Текст из файла (страница 27)
Что же касается нарушений, допускаемых при взимании коробочного сбора, то обвинения в адрес кагальных старшин в злоупотреблениях и присвоении части собранных средств высказывались регулярно, причем как евреями, так и русскими властями.
Так, в 1798 году С.Г. Зорич, отвергая выдвинутые против него обвинения в том, что он насильственно изымал у кагала принадлежавшего ему местечка Шклов средства коробочного сбора, отвечал, что сделал это по просьбе самих евреев вместо взыскания подомовой подати: бедные еврейские семьи были недовольны тем, что старшины кагала самовольно распоряжались собранными по общинной складке деньгами и просили владельца местечка забрать эти деньги себе, взамен освободив их на несколько лет от уплаты чинша827.
В черновых заметках А.Н. Голицына, касавшихся устройства министерства духовных дел, упоминается, что главноуправляющий по еврейскому исповеданию обязан в т.ч. следить за тем, чтобы средства, собираемые с евреев сверх государственных податей, употреблялись «сообразно первоначальному оных назначению», то есть «служили к устроению и улучшению сих заведений [богаделен и больниц – Е.А.], а не к обогащению духовных лиц» 828.
Литовский генерал-губернатор в 1817 году также заявил о необходимости «прекращения утайки резчиками коробочного дохода» 829. Депутаты виленских еврейских общин поддерживали его недовольство: они утверждали, что из-за того, что «по замешательству в делах от войны 1812 года» коробочный сбор, ранее отдававшийся на откуп купцам, стал собираться самим кагалом, его средства расходовались крайне неаккуратно, и ходатайствовали о возвращении откупщиков, которые могли бы передавать средства напрямую в казну, минуя кагал830. В 1818 году их ходатайство было удовлетворено.
С расходованием средств коробочного сбора в незаконных целях государство пыталось бороться законодательно. В Положении 1804 года упоминалось право кагалов на распоряжение «вносимыми от общества суммами», однако это право было сильно ограничено. Во-первых, предписывалось регулярно давать отчет в расходовании средств коробочного сбора как общине, так и городничим либо исправникам; при этом устанавливалось наказание для руководства кагала за несоответствие отчетов, предоставляемых местным властям и «обществу». Во-вторых, кагалу запрещалось вводить новые подати на нужды общины, а раввинам – требовать дополнительного вознаграждения сверх выплачиваемого кагалом жалования. Эта мера вполне объяснима как направленная на защиту фискальных интересов казны: при ограничении роста внутриобщинных налогов, которые уже были крайне обременительны, евреи получили больше финансовых возможностей для своевременной уплаты государственных податей в полном объеме.
Запрет раввинам получать доходы сверх установленной суммы аргументировался тем, что «раввинат есть должность почетная, а не доход»; это объяснение было не вполне верным, поскольку содержание раввинов за счет общины было многовековой традицией евреев, которая, кстати, сохранилась вопреки закону: так, в 1871 этнограф П.П. Чувинский описывает бедных раввинов, которые, понеся большие расходы, например, женив сына, отправляются по близлежащим городам и местечкам, чтобы собрать с евреев денежное вспомоществование831. Согласно М. Балабану, источники доходов раввина различались от общины к общине, но всегда были множественными: помимо твердого жалованья, раввин мог одновременно получать долю от коробочного сбора, часть приданого невесты при совершении брака, плату за произнесение праздничных проповедей, плату за совершение обрезания и т.п. 832
Впоследствии государство предпринимало попытки дальнейшего ограничения свободы еврейских общин в том, что касалось их внутреннего обложения. Так, в 1807 году этот вопрос был поднят в Гродненской губернии. По этому поводу гродненским гражданским губернатором было высказано мнение, утвержденное сенатским указом от 17 апреля 1809 года, согласно которому «коробочные сборы, яко установление, признанное в свое время удобнейшим, давностию времени сделавшееся известным повсеместно и привычкою к оному, можно сказать, есть нечувствительным для плательщиком налогом» 833, могут взиматься кагалами и в дальнейшем, с тем, чтобы был обеспечен строгий надзор за отдачей этих сборов на откуп: срок откупа должен был составлять не более 4 лет, контракты с откупщиками должны были заключаться в губернском правлении, собранные средства должны храниться в уездных казначействах, а непосредственный контроль за сбором и расходованием средств возлагался на земские суды834.
Указом от 21 сентября 1817 года Сенат таким же образом поставил под контроль администрации взимание и расходование коробочных сборов в Волынской губернии. Об этом кратко сообщает Ю.И. Гессен, ссылаясь на имевшуюся в его распоряжении рукописную копию этого указа; представляется достойным сожаления, что этот акт не был им опубликован полностью, поскольку в Полное собрание законов Российской империи он внесен не был, и не имеется возможности оценить, в какой степени он был аналогичен указу, касавшемуся Гродненской губернии835.
При этом, однако, унификации порядка расходования коробочного сбора в империи еще не произошло, в разных губерниях на этот счет существовали различные правила. Это можно заключить из того, что в 1823 году могилевский гражданский губернатор предлагал уничтожить коробочный сбор «яко безотчетный и потому вредный» 836; указание на «безотчетность» сбора свидетельствует о том, что в Белоруссии администрация не контролировала кагалы в вопросах траты собранных средств.
11 октября 1821 года были утверждены Правила на взыскание в Западных губерниях недоимок, в соответствии с которыми недоимка, числившаяся за мещанами, должна была взыскиваться со всего мещанского общества, а не с каждого неплательщика персонально837. Из этого гродненским губернским правлением был сделан логичный вывод, что общество должно самостоятельно изыскать средства для уплаты долга перед казной, причем в еврейских общинах оптимальным источником таких средств могут быть «сборы от съестных припасов», поскольку они привычны для самих евреев и известны властям838. Гродненский губернский прокурор протестовал против такого решения, ссылаясь на Положение 1804 года, которое запрещало кагалам налагать новые подати (при этом он был не прав, поскольку соответствующая норма Положения касалась сборов, налагаемых раввинами в свою пользу, а не на общинные нужды). Дело было передано на рассмотрение центральным властям. Главноуправляющий духовными делами иностранных исповеданий, министр финансов и большинство сенаторов согласились с решением губернского правления839, хотя сенатор И.В. Гладков и возражал против этого на том основании, что евреи, покупая продовольствие по повышенным ценам, непременно захотят компенсировать свои расходы, повышая цены на продаваемые ими самими товары, т.е. тяжесть коробочного сбора, в конечном счете, ляжет на их покупателей-христиан840.
В 1823 году гродненский губернатор, рассматривая жалобу на растрату кагалом собранных средств коробочного сбора, однозначно руководствовался фискальными интересами, вследствие чего кагалу было разрешено продолжить собирать деньги евреев только при условии, что все собираемые суммы будут употреблены на уплату недоимок; более того, откупщикам было запрещено даже временно держать собранные средства у себя - немедленно по получении их следовало передавать нижнему земскому суду, который затем препровождал бы их в казну841.
Эти распоряжения полностью игнорировали тот факт, что у кагала объективно существовали иные источники расходов, кроме уплаты податей в казну: утверждалось только, что «коробочные сборы существуют <…> на удовлетворение числящихся на еврейских обществах долгов» 842. М.Г. Моргулис упоминает о том, что еще в 1807 году даже обсуждалась возможность вообще упразднить коробочный сбор после уплаты всех общинных долгов843. Власти признавали и приветствовали самообложение евреев с целью погашения долгов перед казной, однако часто не принимали во внимание значение коробочного сбора как финансовой основы еврейского самоуправления и источника средств для социально-благотворительной деятельности внутри еврейских общин.
При этом, однако, финансирование внутренних общинных нужд не прекращалось совсем, а начинало осуществляться за счет других источников – доходов от использования принадлежащего общинам имущества, дополнительных сборов, не считавшихся коробочными, а также добровольных пожертвований. Широкая благотворительность («гмилад хесет») в еврейской среде воспринималась как религиозное требование и как многовековая традиция. На средства, собранные богатейшими членами общины, содержались больницы и ешивы (религиозные учебные заведения), делались подарки неимущим на праздники, собиралось приданое девушкам из бедных семей844. Даже для малоимущих евреев, согласно Талмуду, участие в благотворительности считалось обязательным845, причем это правило исполнялось даже в ущерб обязательствам перед казной. Так, например, в доносе, поступившем в 1822 году в Министерство духовных дел и народного просвещения, хасидские лидеры обвинялись в том, что они принуждали своих последователей к раздаче больших сумм милостыни, доводя их до разорения и неспособности платить казенные подати846. Для Европы вообще повсеместно было характерно явление, при котором функции кагала, полномочия которого ограничивались, неофициально брали на себя общинные учреждения, формально не наделенные никакой властью – благотворительные общества, кружки по изучению Торы, похоронные братства и т.п.847
Однако полной передачи государственным органам права взыскания коробочного сбора не произошло, хотя подобные предложения и были подготовлены директорами департаментов министерства финансов в 1823 году для четвертого Еврейского комитета. Этот проект не был одобрен новым министром финансов Е.Ф. Канкриным, который счел, что государство недостаточно осведомлено о внутренних нуждах общин для того, чтобы определять, на что должны быть употреблены собранные средства848. Впоследствии, в середине 20-х гг., межведомственная дискуссия велась только о том, какое направление расходования собираемых средств должно быть приоритетным – погашение долговых обязательств кагалов либо уплата податей849. Таким образом, несмотря на все централистские попытки, к концу рассматриваемого нами периода правительство признало право еврейских общин не только взимать коробочные сборы, но и расходовать их в т.ч. и на внутренние нужды.
-
Обязанность евреев по уплате обязательных платежей в пользу помещиков.
О финансовых обязанностях евреев перед владельцами имений, на землях которых они проживали, впервые упоминается еще в законодательстве екатерининской эпохи: в указе от 7 мая 1786 года упоминалось о жалобах евреев на помещиков, требовавших «за построенные на землях их евреями <…> домы и прочие строения сверх договорных цен несносного и необыкновенного к сущему их разорению платежа». Однако указ не разрешал этого вопроса по существу, а только предписывал белорусским судебным местам разобрать жалобы беспристрастно. Нормативное регулирование взимания таких платежей было впервые осуществлено Положением 1804 года. Несмотря на содержащийся в этом акте запрет закрепощения евреев и вывод их из-под вотчинной юстиции, наличие парафискальных обязательств перед владельцами земли, на которой они проживали, не отрицалось, более того, выдача местными властями разрешения на переселение еврея в другую местность обуславливалась предоставлением письменного подтверждения от помещика о том, что все обязанности евреем исполнены. Данная норма может рассматриваться как признание государством чиншевых прав, возникших в еще в средневековой Польше.
Под чиншевым правом понималось вещное право наследственного пользования чужой землей под условием внесения в той или иной форме платы собственнику этой земли. Чиншевые права сложились в Польше благодаря тому, что паны-магнаты, в руках которых была сосредоточена крупная земельная собственность, нуждались в рабочей силе для ее обработки и, чтобы привлечь в свои имения переселенцев, предлагали давать им землю не просто в аренду, а в наследуемое владение850.
Поселение чиншевика на земле пана одновременно означало и его переход под панскую юрисдикцию851. Таким образом, институт чиншевого владения изначально включал в себя как нормы частного права, касающиеся имущественных отношений по поводу владения землей, так и нормы публичного права, касающиеся административной власти собственника земли над чиншевиком852. Учитывая такую сложную смешанную природу чиншевых отношений, неудивительно, что на практике со временем произошло их переосмысление. Теоретически чинш являлся гражданско-правовым платежом в пользу собственника земли, представляющим собой ограничение вещного права чиншевика. Однако ко времени разделов Речи Посполитой первоначальная сущность чиншевых отношений была забыта, и чинш фактически стал восприниматься скорее как «дань» и «подать», вносимая в пользу номинального собственника земли, т.е. как публично-правовой платеж853. Правовая природа чинша не всегда была понятна даже исследователям-юристам: так, например, В. Малевский одновременно приравнивал его к оброку, т.е. публично-правовому феодальному платежу, и указывал на "договорное основание чиншевого владения"854; А. Воронин, чиновник, составивший обзор истории и социально-экономического положения частновладельческих городов и местечек западных губерний, вообще утверждал, что «начало этого налога лежало не в гражданской сделке, а в фискальных правах владельца, переданных ему государем» 855.
Чиншевиками могли быть либо безземельные шляхтичи, либо крепостные крестьяне, либо «вольные плебеи»; к числу последних относились и евреи856, а это значило, что, в отличие от крепостных, они могли свободно покинуть земли пана857, но, в отличие от шляхты, они не могли приобретать недвижимость на праве собственности858, что предопределяло устойчивость их чиншевых отношений с паном.
Проблема с чиншевыми сборами состояла в том, что чиншевые правоотношения, возникшие в период средневековья, тем не менее, бóльшую часть времени своего существования регулировались исключительно обычным правом; правовые акты, регулирующие эти отношения, появились только во второй половине XIX века859. К тому же передача земли в чиншевое держание совершалась почти всегда на основании устных соглашений, и поэтому размер чинша не был определен документально860. Более того, даже в тех случаях, когда между паном и его чиншевиками заключались письменные договоры, там не всегда устанавливалась твердая сумма чиншевых платежей – иногда предусматривалось, что они должны взиматься взиматься на основании "инвентаря", т.е. их сумма будет периодически заново устанавливаться паном исходя из фактической доходности участка, переданного чиншевику861. Это регулярно давало почву для конфликтов между евреями и владельцами местечек862.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
