Диссертация (1105895), страница 23

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 23)

Ряд исследователей полагает, что актом, который на самом деле означал снижение податей с евреев-мещан, стал манифест от 29 января 1812 года, предписывавший «разнообразные подати, на поселянах некоторых губерний и на мещанах лежащие, привести в уравнение» ⁷¹⁶. В этом нормативном акте также нет прямого указания на то, что данная норма касается в том числе и евреев, однако вполне можно предположить, что в то время в него вкладывался именно такой смысл - особенно учитывая, что, как видно из предыдущего примера, органы власти на практике обосновывали отмену двойной подати ссылками на весьма косвенные законодательные свидетельства.

Таким образом, применительно к статусу российских евреев к концу рассматриваемого периода можно говорить о полной фискальной эмансипации. После 1794 года, с введением двойной подати, можно было утверждать, что именно в сфере налогообложения дискриминация евреев проявлялась особенно ярко, поскольку взимание повышенных податей, в отличие от других законодательных ограничений (например, выселения из сельской местности или сужения полномочий кагала), даже формально не было обусловлено никакими объективными причинами. Напротив, к середине 1810-х гг., после отмены двойной подати, евреи в фискальном аспекте были полностью уравнены с остальными подданными. При этом немаловажно, что такое уравнение касалось как содержания, поскольку евреи теперь платили налоги в той же сумме, что остальные купцы и мещане, так и формы, поскольку законодательство подчеркнуто отказывалось от специального установления их налогового статуса, предполагая, что обязанности по уплате податей налагаются на них общими нормами, обращенными ко всем представителям городских сословий.

1. Организация ревизского учета евреев в связи с проблемой собираемости налогов.

Основное внимание властей в том, что касалось фискальных вопросов, было сосредоточено на проблеме обеспечения правильного ревизского учета. В сенатском указе, сопровождавшем введение в действие Положения 1804 года, предусматривались две первоочередные меры во исполнение этого акта – рассылка текста Положения во все присутственные места, а также срочное проведение ревизии евреев с последующим направлением в Сенат переписных ведомостей⁷¹⁷. Поэтому можно признать, что, с точки зрения правительства, основной проблемой в области налогообложения евреев в начале XIX века было утаивание от переписей. Эта проблема была унаследована Россией от Польши: там во время переписи, проведенной в 1768 году в преддверие введения поголовной подати, было насчитано 16589 евреев, в то время как перед началом переписи предполагалось, что в стране их проживает около 200 тысяч⁷¹⁸, а по переписи 1788 года (даже с учетом того, что она проводилась на территории, уменьшившейся из-за первого раздела) был получен результат в 308516 человек⁷¹⁹.

В России, однако, эта проблема была еще серьезнее – достоверность данных переписей со временем не увеличивалась, а уменьшалась. Из сопоставления данных ревизий еврейского населения, проведенных в 1795 и 1811 гг., следует, что за это время число внесенных в перепись евреев уменьшилось более чем на 5 тысяч душ⁷²⁰. Принимая во внимание традиционную многодетность еврейских семей в тот период, такое вряд ли было возможно, даже с учетом того, что евреи могли умирать, выезжать за границу и т.п. Доклад первого Еврейского комитета, поданный императору в октябре 1804 года, устанавливает численность евреев в России в 174 385 ревизских душ, указывая, что это «количество, не содержащее и пятой части всего их населения» ⁷²¹. В сенатском докладе 1812 года, резюмирующем результаты ревизии 1811 года, указывается на то, что «немалое число душ по некоторым губерниям или не отысканы по неизвестности их местопребывания, или не внесены по нахождению их на промыслах» ⁷²². В сенатском докладе 1820 года также упоминается об утайке части евреев во время седьмой переписи⁷²³. Мнения губернаторов подтверждаются докладами чиновников, проводивших переписи: сохранилось множество донесений о том, что укрывавшиеся евреи найдены «по селам», «на болотах», «у крестьян» и даже «в избушке на еврейском кладбище» ⁷²⁴. Особенно часто скрывались от ревизий евреи, жившие «над Днепром», то есть вблизи австрийской границы, которую они легко могли пересечь, с тем чтобы по окончании переписи вернуться обратно⁷²⁵. Тот факт, что кагалы действительно использовали любую возможность скрыть действительное количество евреев, чтобы занизить общую сумму взимаемых с каждой общины податей, отмечался и исследованиями в области демографии⁷²⁶.

Проблема укрывательства от переписей, а следовательно, и от налогов была актуальна применительно ко всему податному населению Российской империи⁷²⁷, однако в у евреев имелись не только утилитарные, но и религиозные причины для сокрытия от учета. Раввины доказывали, что в ветхозаветные времена еврейский народ, согласившийся подвергнуться пересчету, был наказан чумой. Именно боязнью «дурного глаза чужака» объясняется то, что в Речи Посполитой в XVI веке была введена огульная подать, не требующая переписи евреев⁷²⁸. Позже чиновник канцелярии Министерства внутренних дел, характеризуя проблемы, с которыми сталкивалась администрации при проведении ревизий в Российской империи в первой половине XIX века, ссылался на особый «религиозный предрассудок» евреев, в силу которого они не желали, чтобы кто-то знал их точное число⁷²⁹. Кроме того, талмудическое право, в общем придерживающееся принципа «дина демалхута – дина» («закон страны – закон», т.е. для евреев обязательным считается подчинение не только религиозным нормам, но и светскому законодательству государства, на территории которого они проживают), делало исключение для тех ситуаций, когда светский закон допускает очевидную несправедливость, в частности, налагает на часть подданных дискриминирующие ограничения, не существующие для остальных подданных – а двойная подать несомненно, должна была восприниматься именно как такое ограничение⁷³⁰.

Проблема неточности данных ревизии иногда принимала и другую сторону. Так, волынский гражданский губернатор в 1821 году сообщал сенатору Баранову, инспектировавшему западные губернии, что в ревизских сказках отражены «лишние» евреи, которых исправники не могут обнаружить в тех городах, к которым они приписаны⁷³¹. Вероятно, речь шла о евреях, которые, будучи юридически приписаны к кагалу, фактически занимались отхожим промыслом или постоянно проживали в деревнях; при этом, поскольку подати с них взимались в городах через кагалы, резко повышалась вероятность неплатежей и недоимок.

В условиях широкой автономии еврейской диаспоры, а также слабого развития системы учета и контроля, противодействовать этим нарушениям полицейскими методами было невозможно. Правительство было вынуждено закрывать на них глаза: так, манифестом от 30 августа 1814 года были прощены недоимки подушного сбора в губерниях, «наиболее от нашествия неприятеля потерпевших» ⁷³², а манифестом от 20 июня 1815 года, объявлявшим седьмую ревизию, предписывалось и по всей империи вообще учитывать души без всякого взыскания за прежнюю их утайку⁷³³. Поиск виноватых также не приносил результатов: разбирательство дела о пропущенных по ревизиям евреях Витебской губернии продолжалось почти десять лет в форме вялой ведомственной переписки и в конце концов было прекращено со ссылкой на эти манифесты⁷³⁴.

Государство могло рассчитывать в основном только на то, чтобы уговорить скрывающихся евреев подать о себе сведения добровольно. Для этих целей именным указом от 19 апреля 1817 года была фактически объявлена налоговая амнистия: кагалам было предложено в срок до 1 июля 1818 года подать дополненные данные о находящихся в их ведении евреях; при этом было обещано, что штрафы за сокрытие от общегосударственной ревизии, равно как и долги по податям за предшествующие годы, с обнаруженных по этой дополнительной переписи евреев взиматься не будут⁷³⁵.

Результаты, достигнутые принятием этого указа, превосходили все ожидания: так, в Подольской губернии в 1818 году числилось 17816 душ евреев, а в 1820 году – 66015 душ⁷³⁶. Однако нужно иметь в виду, что внесение в ревизские сказки новых евреев влекло за собой, кроме очевидных выгод для казны, и некоторые трудности. В частности, возник спор о том, с какого периода должны взиматься подати с тех евреев, которые были впервые положены в оклад по этой переписи. При этом министр финансов предлагал начать начислять подлежащие уплате подати с каждого из таких евреев с начала той половины года, в которую о нем были поданы ревизские сказки, а министр духовных дел и народного просвещения – с начала следующей половины года. Позиция обоих министров данном случае, вероятно, обоснована не столько соответствующими законодательными положениями, сколько занимаемыми ими должностями, обязывающими министра финансов стремиться прежде всего к наполнению казны любыми средствами, а министра духовных дел (к тому же возглавлявшего ранее департамент иностранных исповеданий Синода) – к защите интересов инородцев-нехристиан. Во всяком случае, Сенатом позиции обоих министров были признаны несостоятельными, поскольку взыскание подати за время, предшествующее подаче ревизской сказки, противоречило бы прямому предписанию императора, выраженному в указе от 19 апреля 1817 года; но, кроме того, и взыскание подати со следующего за подачей ревизской сказки полугодие было бы несправедливым, поскольку поставило бы в наименее выгодное положение тех из евреев, которые оказались наиболее добросовестными и раньше других объявили о себе правительству. Вследствие этого Сенат пришел к выводу, что подать со всех евреев, выявленных по дополнительной переписи 1817-1818 гг., должна начисляться с 1 июля 1818 года, то есть с даты окончания срока этой переписи. Такое решение было мотивировано, с одной стороны, стремлением избежать путаницы в фискальных расчетах, с другой – нежеланием «евреев между собой одного пред другим обременять платежом излишних податей».

Второй аргумент, конечно, следует считать решающим, поскольку главной целью дополнительной переписи, назначенной указом от 19 апреля 1817 года, было убедить скрывающихся евреев добровольно объявить о себе властям и приписаться к податному сословию, и государство было не заинтересовано в появлении любых обстоятельств, которые могли бы помешать им сделать это. В случае же принятия решения о начислении подати на обнаружившихся в разное время евреев с разных сроков подобным обстоятельством могли стать зависть и внутренние конфликты в еврейских общинах. В 1822 году, через несколько лет после окончания переписи, власти продолжали применять подчеркнуто мягкие меры к тем евреям, которые добровольно записались в оклад. Противоположный образ действий со стороны государства, конечно, не сказался бы на количестве евреев, которые уже записались в ревизские сказки, но мог бы негативно повлиять на тех из них, которые еще продолжали скрываться, но, возможно, все же решили бы записаться в ревизские сказки впоследствии.

Другой проблемой, сопровождавшей применение указа 1817 года, было резкое увеличение числа обложенных податями евреев, не способных к их уплате по болезни, старости или недостатку средств.

Разумеется, такая проблема, хотя и в меньших масштабах, существовала и раньше. Когда в 1801 году от евреев Киевской губернии поступила жалоба на то, что в числе внесенных в ревизские сказки евреев имеется 174 немощных⁷³⁷, в ведомственной переписке губернатору М.С. Коробьину было указано руководствоваться инструкцией о проведении переписи 1765 года, касавшейся порядка и последствий освидетельствования податных людей, заявлявших о невозможности платить подати по увечью⁷³⁸. Соответственно, губернатору было предписано, как и предусматривалось этой инструкцией, удостовериться в состоянии здоровья таких евреев, «чтобы за таковых платили государственные подати кагалы, так как и вообще по великороссийским губерниям платят за оных селения целым миром» ⁷³⁹. По ревизии 1807 года евреи, неспособные к уплате податей, в большинстве губерний учитывались отдельно – в разных губерниях они отражались в переписных ведомостях как «калеки работать не могущие» ⁷⁴⁰, «состоящие при богадельне» ⁷⁴¹, «искалеченные, не способные вовсе ни к каким работам и промыслам по дряхлости» ⁷⁴². Всего таких евреев в империи было насчитано 3464 души. Департаментом государственной экономии Государственного Совета было принято решение после освидетельствования исключить их из окладов⁷⁴³. Содержание понятия «исключение из окладов» при этом не определялось, однако, вероятнее всего, имелось в виду не полное освобождение от подушной подати, а опять же переложение обязанности по ее уплате на кагал.

Характеристики

Список файлов диссертации