Культурологический анализ научной парадигмы в психиатрии (1102239), страница 6
Текст из файла (страница 6)
У нее естьважнейшие достоинства, прежде всего изобилие исторического материала и глубинапроблем. Не на поверхности лежит, например, противопоставление безумия и неразумия. В связи с этим противопоставлением четко сформулирован вопрос: "Почемувсе те, кто желал только быть неразумным, оказывались безумными?" - и напрашивается ответ: их только такими считали, и даже больше, их только так называли, чтобысохранить общую идею социальной разумности (Фуко этого прямо не говорит, но,судя по всему, имеет это в виду). Еще важная идея Фуко: обретение безумием собственного языка.
Что бы ни говорили сумасшедшие в век торжества позитивизма, в ихречи не будет услышано ничего, кроме бреда; то, что в наш век безумию удается сказать что-то, характеризует век, а не безумие. Так же важно то, что безумие говоритразное; уже отсюда видно, что или оно, или его восприятие - продукт культуры.
Словом, блестяще выглядит постановка безумия в чисто культурный контекст.Однако Фуко настолько ополчается против позитивизма и прогресса, что совершенно игнорирует внутреннюю логику науки. Из его произведения совершенно ничего нельзя понять о науке, только об обществе (заказ которого, по Фуко, она обслуживает). Комментаторы еще заостряют дело и формулируют примерно так, что наукавообще не имеет внутренней логики5. Но идею прогресса непременно надо реабилитировать, потому что без нее - это очевидно - развитие науки понять невозможно. Вотличие от социальной ментальности, которая может описывать круги не по спирали,и, наверное, может, даже регрессировать, наука - при всех сменах ее парадигм - это5См.
З.Сокулер, предисловие к: Фуко М., 1997.23поступательное приращение знания6. Книга Фуко полемична, он односторонне подбирал материал7. Кроме того, на мой взгляд, он не везде доказателен, местами он даже прямо противоречит не только общепринятым истинам, но и сам себе8. Наконец, унего очень много броских парадоксов, вплоть до игры словами9.
Впрочем, если говорить упрощенно, то Фуко в целом на стороне Лэйнга, против традиционной позитивистской психиатрии.Во-вторых, имеется обстоятельная история психиатрии Ш.Селесника иФ.Александера [Александер, Селесник, 1995]. Эта книга в основном выдерживаетвзвешенно-объективный взгляд как на физиологический, так и на психологическийподход, однако местами настолько педалирует психоанализ (Александер - психоаналитик), что напоминает идеологические произведения советских авторов.За рубежом интерес к истории психиатрии велик, и там работ на эту тему много.По моим наблюдениям, доминируют французская и немецкая школа.
Один из самыхизвестных авторов Ж.Постель замечателен своей объективностью: он пытается одновременно и равно адекватно передать смысл работ, относящихся как к психологическому, так и к физиологическому подходу. Совсем недавно вышла "История шизофрении" Ж.Гаррабэ. Это очень детальная и разработанная вещь.
Жанр ее историческийа не культурологический и не философский: автор описывает, в основном воздерживаясь от суждений.Я, конечно, видела свою задачу прежде всего в том, чтобы выделить моменты,важные для понимания генезиса позиции Лэйнга. Подходить к этому можно с двух6См. об этом, напр.: А.Ф.Зотов, предисловие к: Г.Башляр, 2000, с. 24.В его историю практически не включены имена, традиционно считающиеся ключевыми:Райль, Кьяруджи и т.д. Он имеет тенденцию игнорировать все, что не укладывается в его схему, например, совсем не упоминает Моро де Тура (он в середине 19 века высказывал не те мысли, какиеприписывает тому времени Фуко; о Моро см.
далее); не обращает внимания на германскую мысль(например, на Хайнрота).8Напр, указ.соч., с. 392. Сначала Фуко пишет, что идея не содержать сумасшедших вместе спреступниками приходила в голову многим задолго до Пинеля. Он приводит это как свидетельствотого, что не Пинель был освободителем (пафос против Пинеля, постоянная идея Фуко). Затем оказывается, что те, кто писали об этом до Пинеля (надзиратели тюрем 18 века), были озабочены благополучием не сумасшедших, а преступников. Фуко меняет тему и теперь обрушивается с разоблачениемна них, фактически доказывая, что Пинель все-таки перешел к защите больных. Однако измены собственному недавнему утверждению он не замечает.9Я имею в виду, прежде всего, то, что по-французски aliénation значит одновременно "отчуждение" и "безумие", и он строит на этом значительную часть своих размышлений: из его теории выходит примерно так, что уже на уровне языка в идее безумия заложена идея отчуждения.
На тех языках, в которых это не так, такую логику убедительной не сочтешь.724сторон: во-первых, исходя из культурной атмосферы эпохи (всеобщий настрой на повсеместные бунты в 60-х годах). Во-вторых, исходя из логики развития науки (порождение ею проблем, обращенных к самой себе). Здесь возникает много вопросов, непосильных для разрешения в рамках одной диссертации: например, определяется лиразвитие науки внутренней логикой ее взаимодействия с ее, так сказать, субстратом,или настроенностью ученых (зависящей от атмосферы в обществе)? Я написала о "генезисе позиции", но насколько можно сказать, что позиция ученого определяется извне его (так сказать, "социальным заказом" на одну из наличествующих альтернатив)и насколько он избирает ее сам, исходя из свойств субстрата, с которым имеет дело?Или, например, насколько атмосфера 60-х годов внутренне вытекала из логики развития общества (и науки как общественного предприятия)? В последнем смысле интересен еще такой вопрос: не сама ли наука привела к тому, что едва ли не все обществонастроилось антисциентистски?Все эти вопросы, может быть, мне дозволяется лишь поставить.
Что касается моей задачи, то она такова: очертить рамки того материала, с которым работал Лэйнг, тоесть набросать облик той науки, которую он хотел реформировать.Психиатрия и психология, особенности психиатрииПсихиатрия как деятельность гораздо древнее теоретических наук (например,психологии, фактически родившейся в лаборатории Вундта в середине 19 века), ибопсихически больных всегда лечили. Но наукой она стала, в общем, после появленияпараллельного ей фундаментального знания. Поскольку в данной главе речь идет офизиологической психиатрии, то параллельная ей наука - физиология нервной системы. Она имеет, конечно, свою долгую историю, но несколько упрощая можно сказать, что как наука она появилась во второй половине 19 века, приблизительно с работами К.Бернара, Рамона-и-Кахала и Вернике.
Отдельные открытия ученых бывалив 18 веке, например, теория Морганьи (1761 г.) о локализации нервных функций вмозге.Физиологическая психиатрия совершает непрерывное движение в сторону спсихологии и физиологии с тем, чтобы воспользоваться их достижениями. Одной изособенностей психиатрии по сравнению с фундаментальными науками является бы25страя проверяемость теорий по их эффективности. Поэтому физиология, конечно,построила больше, чем психиатрия у нее взяла. С другой стороны, психиатрия не требовала от подходящей теории таких достоинств, как глубина, тонкость, изящество ит.п. Не требовалась также такая еще более спорная материя, как истинность. В медицине практически всегда истинно то, что эффективно.
Таким образом, психиатрияпрагматична.Второй особенностью психиатрии (вообще говоря, не только ее физиологической ветви) является принципиальная нормативность. Это особенность медицины,сама суть которой заключается в приведении к норме. Теоретически вопрос, какова"норма" психического здоровья, конечно, обсуждался, но его трудно назвать решенным.
В философском смысле он может вызывать споры и ставиться вновь и вновь.Однако на практике больше ясности, чем в теории. Это связано с тем, что большинство психически больных очевидно страдают, и вылечить их - требование не только социальной нормативности, но медицинского функционирования, а также, как правило,их самих. Вопрос о критерии нормы обострился в том особом случае, которому посвящена моя работа, но обычно он не стоит столь остро. Встречаются определениянормы через отсутствие жалоб (субъективный критерий), через социальную адаптированность, дееспособность (социальный критерий), через соответствие некоторойзаранее данной "норме реакции" (статистический критерий).
Болезнь вызывает обычно отклонения по всем ним. Все же надо обратить внимание на то, что психиатриядолжна иметь норму как цель; действовать в этой связи она может - если сочтет нужным - как угодно физиологически и позитивистски, но создать концепт нормы можеттолько на пути рассуждения. (На практике, конечно, в ходу больше всего интуитивные концепты, о которых нетрудно сказать, что они являются чисто культурным порождением.) В этой связи нужно также заметить, что психиатрия отличается от остальных наук тем, что в ней взаимосвязаны наука и мораль (мораль в смысле нормсоциального функционирования). По всей видимости, это означает, что к ней нельзяприменить требование М.Вебера об исключении ценности из области истины.Третья особенность физиологической психиатрии (как и психологии): в этойнауке нет глобальной теории, которая была бы источником частных идей и относи26лась бы к ним если не как теория Ньютона к уравнениям движения, то, по крайнеймере, как фрейдизм к частным теориям психоанализа.
В идеале теорией полной редукции психического к физиологическому должна быть физиологическая теория работы мозга (из которой можно было бы выводить психические явления и, далее, ихнарушения). Нельзя сказать, что такой теории совсем нет: базовой теорией работыЦНС является нейронная теория. Она столь же убедительно повествует о работе отдельно взятого нейрона, как и теория Ньютона - о взаимодействии двух тел. Вся теория Экклза создана для объяснения, как один нейрон взаимодействует с соседними;она аналог теории Ньютона.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
