Диссертация (1102180), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Одной изособенностейисториисловацкогоэтносаявляетсяотсутствиетерриториального центра, на базе диалекта которого сформировался бы идиом,впоследствии имевший шансы превратиться в литературный язык. Кроме того,свою роль сыграла довольно быстрая ассимиляция высших слоев словацкогообщества,13приведшаякпродолжительномугосподствувсловацкойСр. в этой связи достаточно емкое название работы Л. Дюровича «Концепции литературного языка – хребетсловацкой культурной истории», [Ďurovič 2004a]).110письменности латинского языка, бывшего официальным языком Венгерскойкороны [Novák 1938: 166-169].
В XIV в. словацкие земли попадают подзначительное влияние Чешского королевства, что проявляется, среди прочего, впроникновении чешского языка в словацкую письменность [Krajčovič, Ņigo2002: 45; Varsik 1972: 420-421]. Как отмечает Э. Паулини, проникновениечешского языка в Словакию не было кратковременным и случайнымпроцессом, оно было обусловлено давними политическими, экономическими,религиозными и культурными связями чешских и словацких земель. Современем сфера употребления чешского литературного языка в Словакиирасширялась, и с конца XIV – нач.
XV в. он приобрел функцию «письменнойформы литературного языка словацкого этноса» [Pauliny 1983: 66, 73].Очевидно, что проникновение в Словакию чешского литературного языка,помимо перечисленных выше факторов, облегчалось высокой степеньюподобия двух языков – чешского и словацкого. В такой ситуации не вызываетудивления факт, что чешский литературный язык мог функционировать вСловакиикакписьменная,обработаннаяформасловацкогоязыка,апрактическое овладение этим языком во многом базировалось на ресурсахродного говора словака-создателя текста. Таким образом, чешский и словацкийязыки, судя по всему, могли образовывать в сознании пишущего одну систему[Лифанов 2001: 206-207].Вместе с тем, нельзя сказать, что роль, функция и масштабыупотребления чешского литературного языка в Словакии оценивалисьисследователями одинаково – в истории словакистики мы встречаемся по этомувопросу с острыми дискуссиями.
Диапазон мнений о положении чешскогоязыка в Словакии в трудах различных исследователей был и остаетсядостаточно широким – от утверждений о том, что все памятники словацкогопроисхождения до первой кодификации 1787 г. были созданы по-чешски (А.Пражак) вплоть до минимизации роли чешского языка до «орфографического111образца» для создававшихся на «культурном словацком языке» памятников (Р.Кухар) [Praņák 1922: 103; Kuchár 2009: 161-162].Среди исследователей нет единства и в области терминологии приописании словацкой языковой ситуации: в работах по истории словацкойписьменностиXV–XVIIIвв.мывстречаемсястерминами«словакизированный чешский язык», «чешско-словацкий язык», «культурныйсловацкий язык» и др., зачастую описывающими одну и ту же эмпирическуюреальность.
В связи с тем, что критерии размежевания перечисленных вышепонятий, к сожалению, так и не были выработаны, зачастую язык одного и тогоже памятника квалифицируется различными исследователями по-разному, и, сдругой стороны, содержание приведенных терминов то расширяется, тосужается в соответствии с задачами конкретного исследования.Одна из наиболее острых дискуссий в истории диахроническойсловакистики имела место в 30-е гг.
XX вв.: речь шла о возможности признаниячешского литературного языка, употреблявшегося на территории Словакии вСредневековье, «этническим» языком (národní jazyk, domácí jazyk) словаков. Всвоих истоках эта идея, несомненно, связана со сформировавшейся в ПервойЧехословацкойРеспублике(1918-1938)идеологиейчехословакизма,основанной на представлении об этническом единстве чехов и словаков,подразумевающемсуществованиечехословацкойнации,единойпоисторическим корням, культуре, языку, однако разделяющейся на две ветви –чешскую и словацкую.
Наиболее яркими идеологами чехословакизма в 20-е гг.являлись А. Пражак и В. Халоупецкий. Взгляды А. Пражака на словацкуюкультурную историю становятся очевидны из следующей очень характернойдля него цитаты: «до Бернолака в среде католиков и до Штура в средеевангеликов в Словакии никто не сомневался, что говорит на том же языке, чтои чехи. Также и памятники письменности, сохранившиеся среди словацкихграмот и книг в течение столетий вплоть до Бернолака, написаны по-чешски,112хотя и пронизаны диалектными элементами» [Praņák 1922: 103]. Аналогичныйвзгляд на историю словацкого литературного языка находим у известногочешского языковеда первой половины XX в.
В. Важного, в своей классическойобзорной работе «Словацкий литературный язык» утверждавшего, что «ранее,особенно с XV до XIX вв., языком литературы и культуры в Словакии такжебыл чешский» [Váņný 1934: 152].Несколько сглаженную версию подобной трактовки словацкой языковойистории мы находим в трудах историка В. Халоупецкого, осуществившего дванаиболее значительных в 1-й пол. XX вв. издания словацких текстов–Жилинскую городскую книгу, а также «средневековые грамоты словацкогопроисхождения» [Chaloupecký 1934, 1937]. В. Халоупецкий охарактеризовалЖилинскую книгу как древнейший словацкий памятник, написанный наэтническом языке (národní jazyk) – в отличие от немецкого и латыни.Очевидно, что автор подразумевал под «этническим языком» чешскийлитературный язык, хотя в своей работе он, не в пример А. Пражаку иВ.
Важному не называет язык изданного памятника ни чешским, ни словацким,ни чешско-словацким, старательно избегая его более точной этническойдефиниции. Ср.: «это язык национальный, который привился и ширился повсей языковой области нашего народа»; «и вот нормы языка, которые в товремя установились в Праге, как в орфографии, так и в морфологии исинтаксисе, стали обязательными для литературного языка не только вМоравии, но и в Словакии» [Chaloupecký 1934: XIII, XLVII]. ИзданиеЖилинской книги и стало поводом для начала дискуссии о статусе чешскоголитературного языка в Словакии.
Сторонниками идеи В. Халоупецкого очешском литературном языке как этническом языке словаков выступиличешский лингвист М. Вайнгарт и словацкий историк Б. Варсик [Weingart 1935;Varsik 1935-1936]. Однако подобная трактовка быстро встретила неприятие врамках словацкой лингвистики. Ярым противником признания чешского113литературного языка этническим языком словаков выступил языковедЛ. Новак.В наиболее значительной работе Л. Новака о чешско-словацких языковыхсвязях – статье «Чешский язык в Словакии и возникновение словацкоголитературного языка» [Novák 1938], выдвигается оригинальная концепциисловацкой культурно-языковой истории. Для Л.
Новака язык, на котором быласоздана Жилинская книга и другие памятники словацкого происхождения XIVXV вв., есть древнечешский язык, который, наряду с немецким, латинским ивенгерским в ту эпоху употреблялся в словацкой письменности в функциилитературного языка. В подходе Л. Новака очевидно стремление размежевать вфункциональном плане словацкие диалекты, с одной стороны, и чешскийлитературный язык – с другой. Исключительное положение чешскоголитературного языка в среде словаков позволяет автору говорить о возможнойаналогии описанной ситуации с историей бытования церковнославянскогоязыка у православных славян.
Согласно Л. Новаку, так же, как вцерковнославянские памятники светского содержания со временем все вбольшей мере проникали локальные диалектные элементы, так и в Словакии впамятниках светской письменности постепенно растет число словакизмов.Поначалу эти словакизмы проникали в памятники раз от раза и без всякойсистемы, однако впоследствии они начинают допускаться в тексты осознанно,причем речь здесь идет о текстах высокой социальной важности, текстах попреимуществупечатных.Подобныйсмешанныйязыкоценивалсясовременниками то как чешский, то как словацкий, то как чешско-словацкий, иизменению его статуса в общественном сознании способствовало неувеличение числа словакизмов в памятниках, но изменения в «атмосфереэпохи», причем не в последнюю очередь новые идеологические течения эпохиЙозефа II. Кодификация А. Бернолака, по мнению Л.
Новака, не имелареволюционногохарактераиявиласьзакономернымпродолжениемпредыдущего этапа развития словацкой письменности. Таким образом, история114чешского литературного языка, согласно Л. Новаку, является предысториейсловацкого литературного языка. Задачей же словацкого языкознания являетсяскрупулезное исследование вопроса о том, каким образом из литературногочешского языка в Словакии в процессе «отталкивания от его норм» образовалсясловацкийлитературныйязык,кодифицированныйв концеXVIIIв.А. Бернолаком. В своей работе Новак упоминает об особой «трнавскойформации» чешского литературного языка, представлявшей собой «достойныйудивленияконгломерат»элементовчешскоголитературногоязыкаизападнословацких диалектов, который, по его мнению, и лег в основукодификации Бернолака [Novák 1938: 281-287; 1935: 232-244].Примечательно, что мысль о ―гибридном‖, ―смешанном‖ характере языкасловацкой письменности XV – XVIII вв.
высказывалась еще в конце XIX вв.Так, в работах С. Цамбела [Czambel 1887: 1-32, Czambel 1903: 174-179] мывстречаемся с наименованиями «чешско-словацкий» и «чешско-венгерский»14.Термин «чешско-словацкий язык», генетически связанный с деятельностьюсловацких евангеликов [Nábělková 2008: 115-120], возникает и в ряде работисследователей XX в. Так, в частности, как «чешско-словацкий» характеризуютязык Жилинской книги чешские исследователи И. Немец и Э. Михалек [Němec,Michálek 1982: 5].Изначальноидеяосмешанномидиоме,ставшемосновойдляформирования словацкого литературного языка, высказывалась и в трудахЭ.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
