Диссертация (1101905), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Эту мысль онвыразил достаточно прямо; таковы и многие философские пассажи в «Четырёх квартетах».Поскольку большинство стихов Элиота во многом является коллажем из литературныхаллюзий, их вертикальный контекст менялся вместе со сменой интересов Элиота – к 1930-м гг.он смещался всё больше в сторону религиозной и богословской литературы и, соответственно,отражал перемены элиотовской индивидуальности. Сам набор текстов, часто труднодоступныхи малоизвестных, диктовался его пристрастиями. Элиотовское творчество, в соответствии спостулатами поэта, имело неповторимый индивидуальный стиль.
С другой стороны, стихиЭлиота, в значительной мере, представляли собой мозаику из реминисценций, и, несмотря на ихвиртуозное использование, назвать такой компилятивный метод до конца индивидуальнымсложно.Впрочем,отдельныеметафорыЭлиота(например,знаменитоесравнение,открывающее «Любовную песнь Дж. Альфреда Пруфрока»), бесспорно, оригинальны, вклассическом понимании данного слова. Но чаще всего Элиот избегал бросающейся в глазаоригинальности и, тем более, «псевдооригинальности» (хотя его цитатная поэтика частовоспринималась критиками как пижонское, прентенциозное «оригинальничанье» чужими285Eliot, T.S. Collected Poems, 1909 – 1935. P. 93 – 94.И молю, чтобы Бог проявил свою милостьИ молю, чтобы я позабылВсе, над чем слишком долго душа моя биласьЧтобы слишком понять(Перевод А.
Сергеева)58устами). В духе приводившейся выше цитаты Элиота, можно сказать, что, в большинствеслучаев, он оригинален тогда, когда ему хочется отказать в оригинальности. Можно ли считатьтакой подход действительно оригинальным и индивидуальным – другой вопрос, но своимпостулатам об «имперсональности» Элиот соответствовал. Именно его компилятивныйпоэтический метод определил его учение об «оригинальности без оригинальности».Множество аллюзий и скрытых/явных цитат связано с другим аспектом поэтики: иногдавыдвигаемые Элиоту обвинения в том, что его критика «легализовала» плагиат, не беспочвенны(в пользу этого говорит и знаменитое высказывание: «Незрелые поэты подражают; зрелыепоэты крадут…» (1920)286.
Так, первые строки «Путешествия волхвов» (1927) почти слово вслово повторяют фрагмент из «Рождественской проповеди» Ланселота Эндрюса (1622)287. ЗдесьЭлиот близок мировосприятию эпохи риторического слова288 (что, конечно же, не случайно всвете его теории «распада восприимчивости»): столь буквальное заимствование невоспринимается как что-то предосудительное. Впрочем, Элиот подчёркивал, что один извеличайших признаков мастерства Данте и Шекспира, – это способность заимствовать иизменять совсем немного, превращая источник в свою собственную великую поэзию (в томчисле, преобразуя прозу в стихи) (1928,1929)289. Таким образом, бросается вызов одному изпониманий оригинальности, характерному не только для модернизма, но и для романтизма исимволизма XIX в., хотя заимствование оправдывается оригинальностью своей интерпретации(то есть, требованием, более характерным для ненормативной поэтики)290.Чувство истории.
По природе своего таланта, Элиот никогда не был «автономным»поэтом. Всё его творчество пронизано сложной системой аллюзий на других авторов иотражает собственный интеллектуальный опыт Элиота, его образование, философскиеувлечения, книги, которые он читал. Как было показано Г. Хауартом, даже авторы,публиковавшиеся Элиотом в журнале «Крайтерион», повлияли на его собственное поэтическоетворчество (пьесы, «Четыре Квартета»)291. Элиот обладал глубоким пониманием современнойлитературной ситуации, «чувством истории», которое находилось с его поэзией в отношенияхвзаимообусловленности. Подобно Э.
Паунду в приводившемся выше рассуждении Элиота, он286SE. P. 206: Philip Massinger.Robbins. Op. cit. P. 141 – 142.288Аверинцев, С. С., Андреев, М. Л., Гаспаров, М. Л., Гринцер, П. А., Михайлов, А. В. Категории поэтики в сменелитературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания.
Сб. статей /Ред. П.А. Гринцер. М.: Наследие, 1994. С. 3 – 38.289L4. P. 260: Published 27 September 1928, To The Editor of The Times Literary Supplement; 706 – 707: 12 December1929, To Robert Gathorne-Hardy.290О «литературной клептомании» Элиота см.: Bateson, F. W. T.S. Eliot: The Poetry of Pseudo-Learning // Bateson, F.W. Essays in Critical Dissent. L.: Longman, 1972. P. 129 – 142.291Howarth, H. T.S. Eliot’s Criterion: The Editor and His Contributors. P.
97 – 110; также о «Крайтерион»: Howarth, H.Notes on Some Figures behind T. S. Eliot. P. 250 – 299.28759воспринимал поэтов прошлого как современников, одновременно осознавая их историческуюспецифику. Благодаря этому, используя поэтов предшествующих эпох, он звучал оченьсовременно. Ярким примером этого служит строка 63 «Бесплодной земли» («I had not thoughtdeath had undone so many», «Никогда не думал, что смерть унесла столь многих»)292,заимствованная из III Песни «Ада» «Божественной комедии» Данте (Ад, III: 55 – 57). Безликаятолпа современного города эпохи «восстания масс» неожиданно сопоставляется с дантовскимидушами «ничтожных людей», не совершавших ни добра, ни зла.«Синхроническим» аналогом «чувства истории», выросшим из элиотовской поэтическойпрактики и полностью соответствовавшим ей, был и характерный космополитизм Элиота,использовавшего в своём творчестве реминисценции на разные культурные и, что ещёпоказательнее, на разные религиозно-философские традиции Запада и Востока.
В ранние годы,живя в Париже, Элиот хотел писать только по-французски, но пришёл к выводу, что это былоневозможно293. Космополитизм Элиота резко выделял его на фоне английской поэтическойтрадиции: «…в английской поэзии 1910-х гг. господствующей тенденцией «освобождения»стиха стал именно этот, «французский» путь. Характерно, что проявился он в творчествеименно тех поэтов, которые были близко знакомы с французским символизмом – у имажистови Т.С.
Элиота. Тем самым обнаруживает себя принципиальная чужеродность творчестваЭлиота английской поэтической традиции, для переосмысления и изменения которой на свойлад он приложил немало усилий. Недаром Элиот так враждебно отнёсся к ритмическимэкспериментам Хопкинса – всё собственно «английское» было ему чуждо и непонятно. Этим, вчастности, объясняется тот факт, что непосредственных учеников, последователей иподражателей у Элиота в английской поэзии не нашлось: разработанный им стих не былподхвачен именно из-за своей принципиальной чужеродности английской поэтическойтрадиции»294.Гипертрофированный космополитизм Элиота не противоречил его чувству родногоязыка – именно оно позволило ему столь искусно соединить две традиции, сделав практическиневозможным прямое подражание (что свидетельствует о масштабе и уникальности Элиота).Он был выдающимся поэтом, создателем оригинальных метафор, одним из крупнейшихреформаторов музыки стиха, создателем неповторимого стиля, основанного, прежде всего, наодновременно ультрамодернистской и очень традиционной поэтике, и обладал значительнымединством стиля, тематики и мировоззрения на всём протяжении своего творчества.
Однако,Eliot, T.S. Collected Poems, 1909 – 1935. P. 63. Перевод А. Сергеева.Interview with T. S. Eliot // Writers at Work: The Paris Review Interviews, Second Series / Ed. G. Plimpton.Harmondsworth, Middlesex: Penguin Books, 1977. P. 94 – 95; Eliot, T.S. A Commentary // The Criterion. 1934. April.Vol. XIII, № 52. P. 451.294Иванов. Указ. соч. C. 171 – 172.29229360если говорить об отдельных произведениях Элиота, нужно признать, что масштабныйтворческий замысел лежал в основе лишь «Четырёх квартетов» и, в определённой степени, егопьес. Ранние произведения, при всех их достоинствах, были только эмоциональнымиединствами, но не обладали чёткой структурой, писались во многом спонтанно, частосоставлялись из уже опубликованных стихотворений.
Лишь «Четыре квартета» были плодомтщательного продумывания и структурирования, богатыми с точки зрения эмоциональныхтонов и тематического разнообразия.Критерий «объективного коррелята». Согласно Элиоту, конечный продукт творчествадолжен представлять собой «объективный коррелят»295 – однако вряд ли в элиотовской поэзии,которую зачастую проще изучать, чем читать, последовательно соблюдается этот принцип:большое количество аллюзий – на зачастую малоизвестные произведения – может бытьвоспринято только с комментарием и вряд ли – даже после комментария – симультанно; многиедетали и пассажи в стихах Элиота остаются малопонятными даже после скрупулёзного анализаисследователями, что не позволяет говорить об их соответствии принципу «объективногокоррелята».
Правда, сам Элиот считал себя второстепенным (и часто ошибавшимся) поэтом296(1927, 1928) и не рассматривал свои произведения как образец для подражания или как«мерило» для оценок297.«Темнота» Элиота и специфика его аллюзий усложняют невербальное, интуитивноевосприятие текста, которое он в эссе «Данте» считал неотъемлемым признаком великой поэзии(1929)298. Элиот высказывался против излишнего интеллектуализма в стихах, противоречасобственной манере: «… чем больше ты думаешь и чем дольше ты думаешь, тем лучше, но,если речь заходит о превращении мысли в поэзию, мысль должна быть вплавлена в матрицумоментально воспринимаемой образности, образности, которая будет иметь собственную силу,но будет сразу становиться эквивалентом мысли, стоящей за ней, и, несомненно, быть ейтождественной» (1926)299.
Фактически в этом высказывании создаётся своеобразный аналогидеи «объективного коррелята» – при этом речь идёт о мысли, а не эмоции. Сложнопредставитьутверждение,болеепротивоположноепоэтическойткани«Геронтия»,«Бесплодной земли», «Полых людей», «Пепельной среды», «Четырёх квартетов». Именномеханистичный интеллектуализм отталкивал от элиотовской поэзии многих современников (об295SE. P. 145: Hamlet.Ibid.
P. 127: Shakespeare and the Stoicism of Seneca; L4. P. 87: 6 March 1928, To John Gould Fletcher.297Об этом Элиот высказался прямо: L3. P. 235. «Бесплодную землю» Элиот в середине 1920-х гг. считал «неуспехом, и не провалом, а просто борьбой» (L2. P. 242: 5 October 1923: To Otto Heller). Он «осознавал еёфундаментальные слабости» (Ibid.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
