Диссертация (1101782), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Браун и С. Левинсон полагают, что в обществах с развитойсоциальной структурой подчиненные группы в общении со «своими» используют позитивную вежливость, доминирующие группы – негативную вежливость. Это же приводит исследователей к предположению, что в большинствекультур женщины среди женщин больше придерживаются позитивных страте61гий, чем мужчины среди мужчин. Но вежливость имеет и культурно специфические различия. Так, она по-разному проявляется в тех культурах, где долгимеет большое значение, и в тех, где малое.
От культуры зависит и то, чье лицоположено сохранять в первую очередь – говорящего или адресата. В разныхкультурах угроза оценивается неодинаково, вследствие чего там должны существовать предпочтительные стратегии, которые обычно конвенционализируются. Такая конвенционализация средств вежливости может приводить к тому,что они начинают «жить своей жизнью», т.е.
это будут импликатуры импликатур, способные передавать новый смысл, среди прочего – сарказм или злость.Модель П. Браун и С. Левинсона была переработана и расширена в работах Х. Спенсер-Оути [Spencer-Oatey 2000]. Она понимает вежливость как достижение взаимопонимания, то есть управление гармоничностью социальноговзаимодействия. Ее модель включает элементы концепций других исследователей, такие как понятие «лица» Э. Гофмана, «положительное лицо» П. Браун иС. Левинсона, шкала затрат и выгод Дж.
Лича и в некоторой степени понятие«разговорного контракта» Б. Фрейзера и В. Нолена [Fraser & Nolen 1981]. В понимании Х. Спенсер-Оути, управление взаимопониманием состоит из двухкомпонентов: 1) управление лицом (потребности лица) и 2) управление социальными правами человека (социальные ожидания). Управление лицом включает: а) качество лица и б) идентичность лица. Качество лица относится к желанию вызывать одобрение («положительное лицо» П.
Браун и С. Левинсона) всоответствии с нашими личными качествами (компетентность, внешний вид ит.д.). Идентичность лица относится к желанию быть признанным исполнителемопределенной социальной роли (лидер группы или близкий друг) [SpencerOatey 2000: 14–15].Управление социальными ожиданиями – включает: а) право на справедливость и б) право ассоциаций. Право на справедливость относится к нашемуубеждению в том, что с нами должны обходиться справедливо, и включает всебя два компонента: веру в то, что затраты и выгоды должны быть в равнове62сии между собеседниками (шкала затрат–выгод Дж. Лича), и то, в какой степени люди контролируют других или посягают на их интересы. Право ассоциацийзаключается в праве вступать в отношения (выстраивать взаимоотношения) сдругими и включает в себя два элемента.
Первый относится к тому, в скольтесные отношения мы вступаем с людьми (ассоциативное – диссоциативноевзаимодействие). Второй относится к тому, насколько мы делимся убеждениями, интересами и проблемами с другими (аффективная ассоциация – диссоциация). В целом данная модель предполагает, что значение имеет объем коммуникации и природа отношений, а также ожидания участников до и в течениесогласования «лица».Вышерассмотренные модели касаются преимущественно средств, помогающих сохранить дружественный настрой в коммуникации, поскольку призваны так или иначе смягчить посягательство на интересы собеседника.
Несмягчение в них рассматривается как побочный продукт коммуникации, не связанный с непосредственным намерением говорящего. Однако в общении возможны ситуации, в которых посягательство на интересы собеседника являетсяодной из целей говорящего (отчасти об этом см. выше в концепцииЭ. Гофмана). В таком случае мы можем говорить о невежливости. Для анализаневежливости мы обратимся к работам Дж.
Калпепера [Culpeper 1996; Culpeper,Bousfield & Wichmann 2003; Culpeper 2008; Culpeper 2010], который берет заоснову концепцию П. Браун и С. Левинсона. Он предлагает, по аналогии с пятью типами стратегий по соотношению угрозы статусу и ее смягчения П. Брауни С. Левинсона [Culpeper 1996: 349–367], аналогичные пять типов стратегия постепени намеренной угрозы статусу:1. прямая явная невежливость, при которой действие, несущее статуснуюугрозу, осуществляется в ясной, недвусмысленной и лаконичной манере в ситуации, когда значение статуса собеседника минимально или не важно. Как отмечает Дж.
Калпепер, в отличие от прямой явной стратегии П. Браун иС. Левинсона, которая применяется в исключительных обстоятельствах, когда63для говорящего важнее передать информацию адресату или совершить иноедействие потенциально в интересах собеседника, чем уделить внимание егостатусу, аналогичная стратегия с точки зрения невежливости имеет своей целью осознанное посягательство на интересы собеседника;2. позитивная невежливость – угроза наносится «позитивному лицу» собеседника;3. негативная невежливость – угроза наносится «негативному лицу» собеседника;4. сарказм или ложная вежливость – эта стратегия осуществляется припомощи стратегий вежливости в очевидно неискренней манере;5.
избежание вежливости – стратегии вежливости не реализуются в техситуациях, когда их ожидают.Вместе с теориями речевых актов, речевой деятельности и сценариев,принципом кооперации и входящими в него постулатами П. Грайса и модельювежливости П. Браун и С. Левинсона концепция невежливости Дж. Калпеперадает набор методов для анализа речевого поведения в его многообразии и вариативности.Выводы к главе 1Как видно из нашего обзора, проблема описания речевой деятельности ужедолгое время занимает исследователей и побуждает к описанию с разных точекзрения. Теоретические концепции, которых мы коснулись в первом разделеглавы, исходят из общего предположения о существовании некоторых ментальных конструктов, которые позволяют говорящим оперативно ориентироваться в коммуникации, опираясь не только на знание и понимание коммуникативной ситуации, но и на опыт предыдущей коммуникации, хранящийся в памяти в виде некоторых шаблонных конструктов. Хотя каждый исследовательвыделяет такой «отрезок» опыта разной длины и дает ему разное название (речевой жанр М.
М. Бахтина, речевой акт Дж. Остина и Дж. Серля, речевое дей64ствие А. А. Леонтьева, фрейм М. Минского, сценарий В. И. Шляхова), все вышеперечисленные теории не противоречат друг другу, а скорее дополняют другдруга. Так, если взять в качестве отправной точки теорию В. И. Шляхова, тосамой крупной единицей речевого потока мы будем считать сценарий, имеющий как статический план (ментальный образ, картинка, в терминах М.
Минского – фрейм), так и динамический (последовательность речевых действий илиречевых актов, организованная поставленными целями и оформленная некоторыми уместными стратегиями и тактиками). Такая речевая деятельность создает конечный текст определенного рода (речевой жанр по М. М. Бахтину), который сам, в свою очередь, может храниться в памяти в виде фрейма до следующей коммуникации.
По этому поводу можно процитировать Г. В. Колшанского,который, хоть и несколько в иных терминах, утверждает: «В настоящее времянеобходимо признать тот факт, что исходным пунктом как в реальном функционировании, так и в лингвистическом исследовании является та языковаяединица, которая выступает в коммуникации как относительно завершенныйотрезок общения — как единица, структурированная и организованная по определенным правилам, несущая когнитивную, информационную, психологическую и социальную нагрузку общения. Этой единицей является текст» [Колшанский 2007: 89].Более того, особо хотелось бы подчеркнуть, что в каждой из рассмотренныхтеорий используются разные критерии для выделения единиц.
Так, как справедливо замечает Н. И. Формановская [Формановская 1998: 25], речевой актявляется минимальной прагматической единицей общения, поскольку в центревнимания исследователей речевых актов оказывается именно его иллокутивнаясила, то есть намерение говорящего: «В самом деле речевое действие (акт) говорящего, направленное адресату и реализующее речевую интенцию, призванную информировать, воздействовать на адресата, запрашивать информациюили побуждать к действию, при этом регулировать коммуникативные и социальные взаимодействия партнеров, в фатической зоне устанавливать «узы общ65ности» для «своих», как нельзя более отвечает начальным задачам общения иобеспечивает цели говорящего» [там же]. Но поскольку отдельный речевой акт– это своего рода элементарная единица общения, то она представляет собойпервую ступень изучения единиц коммуникации.С другой стороны, в отличие от речевого акта речевой жанр непосредственно связан со стилем, каждому стилю присущи свои основные жанры, более того, планирование (хотя бы в минимальной степени) говорящим своего речепроизводства, его решение о письменной или устной форме общения, диалоге илимонологе уже определяет тот жанр, которого говорящий станет придерживаться или, точнее, каким будет оформлен итоговый текст [Бахтин 1986: 290‒294].Иначе говоря, отношения речевого жанра и речевого акта «определяются характером мотивирующей интенции (реплико- или текстообразующей: например, обещать (речевой акт) или присягать (речевой жанр)» [Формановская 1998:35‒36].
В таком случае различные интенции предполагают, что границы жанраи акта могут не совпадать, тогда акт может равняться высказыванию, а жанр –цепи высказываний. Такое понимание отчасти опирается на понимание жанрасамим М. М. Бахтиным: «Мы научаемся отливать нашу речь в жанровые формыи, слыша чужую речь, мы уже с первых слов угадываем ее жанр, предугадываем определенный объем (то есть приблизительную длину речевого целого), определенное композиционное построение, предвидим конец, то есть с самого начала мы обладаем ощущением речевого целого, которое затем только дифференцируется в процессе речи» [Бахтин 1986: 271–272].В таком понимании речевой жанр становится своего рода внешней характеристикой общения, порождаемого говорящим текста. Его внутренней (функциональной) характеристикой становится целеполагание, наличие общего мотива, что позволяет понимать текст в данном аспекте как речевую деятельность,линейно представляющую собой последовательность речевых действий [Колшанский 2007: 47].66Каждая единица является фрагментом цепи общения, связанным с последующими отрезками коммуникации, а также предполагающим как предысторию этого фрагмента, так и связь с последующими отрезками коммуникации.Всякий смысловой фрагмент существует в определенном контексте – как интралингвистическом, так и экстралингвистическом.
Рассмотрение теорий выделения и классификации единиц общения связано, в первую очередь, с интралингвистическим контекстом.Экстралингвистический контекст занимает тех исследователей, чье внимание оказывается направлено в первую очередь на условия протекания коммуникации, на соотношение коммуникативного события и коммуникативной ситуации. Концепции коммуникативной ситуации постепенно усложнялись, отмодели Р. О. Якобсона, включающей участников общения, сообщение, его контекст, его оформление и средства передачи [Якобсон 1985: 319−330] до максимально развернутой многоступенчатой модели Н.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
