Диссертация (1101749), страница 18
Текст из файла (страница 18)
Тогда истории выходят из забытья» [C. 222].165«Ему нравилось слушать рассказы, и не только о вещах ему неведомых. Даже то, что он успел увидетьсобственными глазами, будучи рассказано, представлялось ему в совершенно новом виде, как будто егопривели на вершину одной из иконных горок и дали увидеть местность в том ракурсе, в котором видятнагорные апостолы, а не с низкой точки зрения верующего» [C. 20].166См.
Гл. I.167«Что его насторожило в Баудолино, так это глаза: при разговоре как-то вдруг — взгляд исподлобья насобеседника, будто бы с приглашением не принимать сказанное всерьез» [С. 20]. 73 и становится поводом для привлечения и воплощения идей и понятийсовременной теории текста и коммуникации.***Трансформация жанра средневековой хроники в романе «Баудолино»осуществляется на двух уровнях. Первый уровень – исторический: активноезаимствованиехроникальногоматериалаиеготворческаяпереработка.Смысловой точкой, в которой происходит сочетание истории и вымысла, являетсяБаудолино–вымышленныйперсонаж,которыйвконтекстероманавзаимодействует с реальными историческими лицами. По сравнению страдиционной формой исторического романа, изображающей «заурядного» герояв водовороте исторических событий, Эко существенно меняет акценты.
Каксправедливо замечает Е. Костюкович, «от читателя не требуется верить, чтоБаудолино – вальтер-скоттовский герой, то есть частное лицо в контекстебольшой истории, с которым и предстоит ему, читателю, самоотождествиться»168.Баудолино сам творит историю, выполняет роль серого кардинала, которыйуправляет сильными мира сего и способен подчинить реальное развитие событийсвоей неуемной фантазии.
Важно взаимодействие в «Баудолино» средневековойхроникальной составляющей не только с авторским вымыслом, но и состандартами более поздних жанров – исторического романа и детектива. Кпримеру, использование детективного сюжета придает роману развлекательностьи способствует таким образом популяризации истории169. Так в «Баудолино»реализуется важнейшая функция того направления современной массовойлитературы, которое носит название «интеллектуальный роман»: «развлекая,поучать». Впрочем, этот принцип присущ и средневековым произведениям с ихнеизменной дидактической и морализаторской направленностью, что былопродемонстрировано, в частности, на примере хроник.168 Костюкович Е.
Ирония, точность, поп-эффект (к заметке М.Л. Гаспарова о переводе романа У. Эко«Баудолино»). // Новое литературное обозрение. 2004. № 70. С. 302.169О детективе и о важности развлекательного элемента в романе см. Эко У. Заметки на полях «Имени розы» /Пер. с итал. Е.А. Костюкович. Спб.: Симпозиум, 2007. С. 61 - 73. 74 Второй уровень трансформации жанра хроники – метаисторический. Наэтом уровне объектом внимания становится уже не фактический материал,черпаемый из средневековых исторических сочинений, а их формально-жанровыеособенности, которые переводятся в план содержания романа и нередкостановятся двигателями сюжета: на страницах «Баудолино» присутствуют образыисториков; изображается процесс создания хроник со всеми его особенностями тенденциозность, провиденциализм, фальсификация; показаны разные этапыразвития жанра средневековой хроники (от всемирной истории к частной, отлатыни к вольгаре); представлены разнообразные средневековые концепцииистории.Особоеместозанимаетв«Баудолино»образпалимпсеста.Средневековый по своему происхождению, этот образ - свиток, с которого слой заслоем счищают нанесенные на него письмена с целью добраться допервоначального текста -является аллегорией истории как бесконечногопереписывания на обломках прошлого и одновременно с этим метафорическивыражает тот тип письма, который в постмодернистской теории называетсяинтертекстуальным, или, следуя терминологии Ж.
Женетта, гипертекстуальным –письмом во второй степени170. Палимпсест стоит в одном синонимическом ряду стакими образами, как лабиринт, ризома, «сад расходящихся тропок», и являетсобой видимое единство, таящее в себе разнородность171. Все эти определенияможно отнести к роману «Баудолино», где палимпсест представлен не только науровне образности, но и на уровне авторской техники - обращение ксредневековым (и не только) источникам172. В понятии «палимпсест» происходитстолкновение истории и постмодернистскойконцепции письма, так что врезультате история сама приравнивается к одному из многих видов письма, или,если угодно, представляет собой один из «рассказов», о которых писал Ж.-Ф.170 См.
Гл. I.171Пьеге-Гро Н. Введение в теорию интертекстуальности./ Общ. ред. и вступ.ст. Косикова Г.К. М.: URSS, 2008.Ч. III. Гл 3.172Н. Пьеге-Гро указывает на различную трактовку термина «палимпсест»: одни писатели подчеркиваютнеобходимость добраться до первоначального текста, другие же в большей степени концентрируются намногослойной природе палимпсеста и утверждают отсутствие какого бы то ни было первоначала.Применительно к изучаемому нами роману оба аспекта имеют право на существование: установлениепервоисточника (в частности, исторического) определенного фрагмента текста вовсе не отменяет возможностьпроанализировать его трансформацию и взаимодействие с другими «слоями». 75 Лиотар, характеризуя состояние современного научного знания173.
Роман«Баудолино»,историографиипредлагаясеенашемувниманиютенденциозностьюипанорамусредневековоймногочисленнымифактамифальсификации, утверждает идею о том, что история – это не некая объективнаяистина, не то, что реально имело место в прошлом, а то, что рассказано намустами хрониста, который сообщает событиям, лишенным на первый взглядвсякой внутренней логики, смысл по собственному произволу. Эко играет снашими представлениями об объективности истории, ставя хрониста Никиту водинрядсфантазеромБаудолино.Аеслиприниматьвовниманиемеждисциплинарный и межжанровый характер средневековых хроник, которыевсе время балансируют на грани истории и литературы, то можно заключить, чтов романе «Баудолино» постмодернистская концепция истории вполне органичновписывается в средневековый контекст.Взаимодействие истории и современности – как в событийном, так и вконцептуальном плане – несет важную смысловую нагрузку в «Баудолино».Обеспечение этого взаимодействия Эко считает одной из первостепенных задачисторического романа174.
Взгляд автора «вглубь исторических пластов черезподзорную трубу времен новейших» порождает игровой эффект: «Мы, люди XXIвека, с удовольствием читаем про XII столетие, – зная, как будет развиватьсяпосле описываемых событий история мира вплоть до нашего дня»175. При чтенииромана Эко возникает ощущение, что его герои, в особенности Баудолино, то идело переходят границы эпохи, в которой номинально существуют, чтобы, повыражению Елены Костюкович, бросить «реплику в партер современности»; обэтом свидетельствует обилие анахронизмов, в том числе языковых176.
«La storia èsempre storia contemporanea», – утверждает Эко вслед за Бенедетто Кроче и далеепоясняет: «Se Lei si mette oggi a fare la storia delle guerre puniche, Roma contro173 Лиотар Ж-Ф. Состояние постмодерна. / Перев. с франц. Н.
А. Шматко. СПб.: Алетейя, 1998.174Эко У. Заметки на полях «Имени розы» / Пер. с итал. Е.А. Костюкович. Спб.: Симпозиум, 2007.C. 84 – 89.175Костюкович Е. Ирония, точность, поп-эффект (к заметке М.Л. Гаспарова о переводе романа У. Эко«Баудолино»). // Новое литературное обозрение. 2004. № 70. C. 301.176Об этом см. Гл.
III. 76 Cartagine, le guarda in un certo modo, cercando magari anche di capire se hanno unrapporto con quello che succede oggi nel mediterraneo»177. В «Баудолино» Экопреподносит Средневековье на «блюде» современности, иронизирует надисторическими стереотипами, которые существуют в нашей голове относительноданной эпохи, и если не опровергает, то во всяком случае ставит их под сомнение.Выбранный исторический материал изначально располагает к двойственнойинтерпретации.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
