Диссертация (1101749), страница 15
Текст из файла (страница 15)
39-40].135«Даже Фридрих, которому случалось раздражаться, все-таки он своим двоюродным родственникам, дажесамым приставучим, не отрывал срамные части. Он уступал им спорные герцогства…» [C. 279].136«…от города ничего не остается, людей кончают на улицах, два дня назад чуть не погибли и егородственники, а он не может жить без чистки лица. Видать, дворцовые люди в сей развращенной столице такустроены… Фридрих его давно бы вышвырнул из окна» [C. 58].137См.
Гл. 2.2. 61 Таким образом, мы проанализировали основные факты средневековыххроник, которые Эко заимствует и перерабатывает на страницах романа«Баудолино». В основе трансформации лежит соединение хроник и вымысла. Этазадача достигается несколькими способами.
Во-первых, за счет активногопривлечения легендарного материала: Эко строит свободную комбинацию изисторических свидетельств исредневековых легенд о Пресвитере Иоанне, оГраале, о крестьянине Гальяудо. Во-вторых, путем заполнения «темных пятен»истории: когда хроники безмолвствуют, на сцене появляется вымышленныйперсонаж Баудолино, всегда готовый достроить и интерпретировать тот или инойсобытийный ряд, не пренебрегая при этом законами правдоподобия – всредневековом смысле слова.
Выбор в качестве главного героя простогокрестьянина с паданской равнины позволяет придать хроникальным элементамбольшуюдинамичность:Баудолинооказываетсявводоворотеистории,выполняет роль посредника между противоборствующими силами (ФридрихБарбаросса и итальянские коммуны). Так, книжная история, сливаясь с частнойисторией персонажа, наделяется большей эмоциональностью, подвижностью.Эко обращается к средневековым хроникам не только за фактографическимматериалом: в «Баудолино» хроникальная составляющая представлена как висторическом, так и в метаисторическом измерении.
Эко-писатель периодическиуступает место Эко-ученому, который на романной почве анализируетформальныеособенностисредневековыххроник,систематизированныесовременной историографией.«Баудолино» - это роман не только о средневековой истории, но и опроцессе ее создания. Этому способствует включение в число персонажейизвестных средневековых хронистов, которые сочетают летописание с другим,основным занятием (Никита – политический деятель, дипломат, Оттон - епископ).Немаловажен их статус придворных хронистов, который во многом определяетхарактер создаваемых сочинений. Кроме того, сам принцип организацииповествования в романе Эко соответствует одной из важнейших стадий работы 62 историка: сбор хронистом (Никита Хониат) свидетельств очевидца событий(Баудолино) с целью их дальнейшей обработки. Вот как оценивает свое ремесловизантийский историк, беседуя с Баудолино: «Non ci sono storie senza senso.
E iosono uno di quegli uomini che sanno trovarlo anche là dove gli altri non lo vedono.Dopo di che la storia diventa il libro dei viventi, come una tromba squillante che farisorgere dal sepolcro coloro che erano polvere da secoli… Solo che ci vuole tempo,bisogna considerare gli accadimenti, collegarli, scoprire i nessi, anche quelli menovisibili» [P. 17-18]138. Итак, по мнению Никиты: 1)историография представляетсобой процесс увековечиванияминувших событий с целью дать потомкамвозможность овладеть прошлым; 2)задача историка состоит в том, чтобыобъединить разрозненные факты в логическую цепочку, обнаружить в них смысл.Герой формулирует универсальные принципы создания истории, которыеактуальны в любую эпоху.
Однако дальнейшее свое развитие в романе ониполучают в типично средневековом духе.Бернар Гене называет в качестве одной из главных особенностейсредневековых хроник их межжанровый и междисциплинарный характер139.Исторические сочинения Средневековья активно черпают материал из легенд илитературных источников (пример тому – история о Карле Великом), находятсяпод сильным влиянием житийной и географической литературы. Параллельно сэтим, средневековая историография как наука (или скорее практика, виддеятельности, если следовать Гене) испытывает ощутимое влияние других наук исфер общественной жизни: морали, права, политики и, конечно же, теологии.Ancilla theologiae – эта схоластическая метафора применима не только кфилософии, но и ко многим другим областям знания и жизнедеятельностисредневекового человека, в том числе и к летописанию.
Светская историянаходится в тесной связи с историей церковной, о чем свидетельствуют уже одни138 «В любой истории есть смысл. Я умею найти смысл там, где не видят другие.
И история становится книгойживых, как труба громогласная, та, которая вздымает из гроба лежавших во прахе многие веки. Для этогонужно только время. Обдумывать события, их увязывать, выискивать между ними сходства, даже самыенезаметные» [C. 18-19].139См. Guenée B. Storia e cultura storica nell'Occidente medievale. / Trad.it. Alberto Bertoni.
Bologna: Mulino, 1991. 63 названия средневековых хроник (см. перечень, приводимый в начале главы 2.1).Всесредневековыехронистытакилииначестоятнапозицияхпровиденциализма. Эта концепция возникла в эпоху патристики и наиболееполно разработана в трудах Августина, в особенности в трактате De Civitate Dei,где принцип двуплановости (Град Земной и Град Божий) применяется поотношению к событияммировой истории: «…согласно провиденциалистскойсхеме вся история изображалась либо как реализация некоего божественногоплана, от века начертанного создателем во всех подробностях (так что любоеконкретное событие считалось моментом его осуществления), либо каквоплощение воли всевышнего, наметившего свой план лишь в общем виде ипретворяющего его в жизнь путем постоянного непосредственного вмешательствав земные дела»140 .
Для средневекового хрониста обнаружить смысл истории –значит проникнуть per visibilia ad invisibilia, «через видимое к невидимому»,постичь божественный промысел в делах человеческих. Именно эту цель ставитперед собой Никита, готовясь выслушать рассказ Баудолино: «A me arrivanoframmenti di fatti, brandelli di eventi, e io ne traggo una storia, intessuta di un disegnoprovvidenziale» [P.
17]141. Провиденциализм позволяет дать мотивировкуисторическим событиям, так что даже факт разграбления Константинополякрестоносцами в глазах Никиты приобретает высший смысл: «…forse voi siete lamano di Dio, che vi ha mandati per punizione dei nostri peccati» [P. 46]142, - персонажЭко вторит Св. Бернару, который в своем трактате De consideratione оправдываетнеудачу Второго крестового похода греховностью самих крестоносцев. «Gesta Deiper Francos» [Ibid.]143, - отвечает на это Баудолино, цитируя сочинение аббатаГвибера Ножанского «История, называемая Деяния Бога через Франков» - одну изпопулярнейших хроник Первого крестового похода.140 Заборов М.А.
Введение в историографию крестовых походов (латинская хронография XI – XII вв.). М.:Наука, 1966. С. 41.141«Я собираю обрывки фактов, лоскутья былей и тку из них повести по канве Предопределения» [С. 18].142«…наверно, вы – это десница Господня, и насланы на нас ради прегрешений наших» [С. 48].143Там же. 64 «Хроника от начала мира до 1146 г.» Оттона Фрейзингенского создана влучших традициях провиденциализма, что красноречиво подчеркивает ее второезаглавие – «Хроника, или история о двух царствах», а точнее «о двух Градах».Это сочинение принадлежит к разряду всемирных хроник, которые зарождаютсякак жанр именно в Средневековье и отражают эсхатологические представления обисторическом процессе. В хронике Оттона преобладает пессимистический взглядна мирскую историю, говорится о старении мира – mundus senescit – и выражаетсянадежда на будущее блаженство в Царствии Небесном.
Совершенно иныминастроениями проникнута другая хроника фрейзингенского епископа – «GestaFrederici I imperatoris» («Деяния императора Фридриха I»), продолженная послеего смерти в 1158 г. каноником Рагевином: к примеру, «война, которую Оттоносуждает в «Хронике», считая ее бичом человечества, в «Деяниях императораФридриха I» изображается как занятие веселое и достойное феодала»144.ВайнштейнвидитвтакойкардинальнойсменеоценокО.проявлениерационалистических элементов и усиление светской политической тенденции.Как бы то ни было, в сочинениях Оттона явно прослеживается еще однаособенность средневековых хроник – их тенденциозность145; в первом случае онасвязана с провиденциалистскими взглядами автора, во втором – с политическимиустановками.
Эко обыгрывает это взаимное противоречие двух хроник Оттона,ставящее в тупик исследователей. По мнению Баудолино, оптимизм «Деяний»вполне оправдан, ведь их главная задача – прославить в веках подвигиимператора: «non puoi raccontare le gesta del tuo sovrano se non sei convinto che conlui sul trono inizi un nuovo secolo, che si tratti insomma di una historia iucunda» [P.45]146. К этому добавляется еще одна интересная подробность – оказывается,Баудолино стер первоначальный вариант «Хроники», так что епископ вынужден144 Вайнштейн О.Л. Западноевропейская средневековая историография.
М.: Наука, 1964. C. 174.145Заборов М.А. Введение в историографию крестовых походов (латинская хронография XI – XII вв.). М.:Наука, 1966. Глава 5.146«Невозможно, описывая подвиги своего монарха, не провозглашать, что с его восходом на трон началасьновая эпоха, не тяготеть к historia iucunda…»[C.
46]. 65 был переписывать свой труд заново, причем параллельно создаваемые им«Деяния» оказывали существенное влияние на новую «Хронику»:«Così quel santo uomo da una parte riscriveva la Chronica, dove il mondo andava male, e dall’altra le Gesta, doveil mondo non poteva che andare sempre meglio.
Tu dirai: si contraddiceva. Fosse solo questo. È che io sospetto che nellaprima versione della Chronica, il mondo andasse ancore più male, e che per non contraddirsi troppo, a mano a mano cheriscriveva la Chronica, Ottone sia diventato più indulgente verso noi uomini. E questo l’ho provocato io, grattando via laprima versione. Forse, se restava quella, Ottone non aveva il coraggio di scrivere le Gesta, e siccome è per via di questegesta che domani si dirà che cosa Federico ha fatto e non ha fatto, se io non grattavo via la prima Chronica finiva cheFederico non aveva fatto tutto quello che diciamo che ha fatto» [P.
45]147 .В «Баудолино» наряду с процессом создания хроник показан крупнымпланом также процесс их переписывания, который подчас связан со случайнымиобстоятельствами и при этом сопровождается значительными изменениями всодержании. Современные ученые сталкиваются с наличием множества версийодной и той же рукописи, выстраивают генеалогическое древо, дабы установитьсуществования потерянных версий. У Эко автор хроники самперекраиваетсобственное произведение – можно представить, насколько трудно вычислитьоригинальный вариант при наличии огромного количества копий, сделанныхпереписчиками, каждый из которых вносит коррективы в первоначальнуюверсию, фальсифицируя ее сознательно или просто в силу случайной ошибки.Уместно ли вообще в таком случае говорить об оригинале применительно ксредневековымисточникам(особенноправдоподобием плод фантазии Эко –притом,скакойлегкостьюинеизвестная науке первая редакция«Хроники» Оттона – вписывается в генеалогию рукописи и позволяет оправдатьразногласия между Chronica и Gesta)?Из приведенной выше цитаты следует важный в контексте всего романавывод: история – это не то, что было, а то что написано.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
