Диссертация (1101432), страница 16
Текст из файла (страница 16)
(King Lear, I.2.130-132)В этих словах и отражается представление героя о независимости человека и его воли отсверхъестественныхсил,внушающеешекспировскимзлодеямощущениевседозволенности.Эта третья система представлений о соотношении судьбы и воли, как и двепредыдущие, связана в культуре рубежа XVI – XVII вв. с образом Фортуны, которая,однако, разительно отличается от Фортуны Боэция. Последняя соотносится с идеейПровидения, действующего в человеческой судьбе посредством неожиданных, но инеслучайных событий155, первая – с идеей случайности. Немилость последней может153 Raleigh, Walter.
Op. cit. P. 29.154 Ibid.155 Боэций. Указ. соч. C. 264-265.70расцениваться как испытание или справедливое наказание, первая нарушает планычеловека без какой-либо высшей цели.Есливконцепцияхфатализмаипровиденциализмаслучайностьнерассматривается как существенный фактор судьбы или вовсе исключается, то в системепредставлений Макиавелли и его единомышленников, ей, напротив, отводитсясущественное место.
Случайность осмысляется здесь как сила, вмешивающаяся в планычеловека, вынуждающая его отказываться от прежних намерений, принципов, клятв,меняться сообразно с переменами жизненных обстоятельств. Умение приспосабливатьсяк таким изменениям и создавать «искусственную необходимость» является непременнойсоставляющей одного из наиболее важных для итальянского философа качеств –доблести (virtú)156. Только доблесть, понимаемая таким образом, и позволяетчеловеческой воле противостоять козням Фортуны.
По словам Макиавелли, правитель«всегда должен быть готов к тому, чтобы переменить направление, если события примутдругой оборот или в другую сторону задует ветер фортуны, то есть… по возможности неудаляться от добра, но при надобности не чураться и зла»157. Таким образом, в трудахэтого философа разрушается весьма естественная для средневекового человекаоппозиция между добром как должным и злом как недолжным, что приводит кизменению содержания самих понятий добра и зла.
Эта тенденция, глубоко чуждаямногим современникам Шекспира и порицаемая в их творчестве, нашла отражение всловах ведьм из трагедии «Макбет». Последние своей фразой «Добро есть зло, зло естьдобро» (“Fair is foul and foul is fair”; Macbeth, I.1.9) задают тон последующимрассуждениям Макбета, которые приведут его к кровавым злодеяниям.В этом новом характере решения нравственных вопросов заключаетсяпринципиальное отличие данной концепции от провиденциализма и некоторыхразновидностей фатализма (например, учения стоиков).
Последним также не чужда идеянепостоянства как свойства земного бытия, но в рамках данных систем представленийпеременам внешних обстоятельств противостоит неизменность основополагающихдуховно-нравственных категорий, таких как добро и зло. В качестве средства,позволяющего человеку возвыситься над превратностями судьбы и обрести внутреннююсвободу, которая ценится выше, чем благополучие и сама жизнь, приверженцы этих156 Mansfield, Harvey C. Machiavelli’s Virtue. Chicago, Illinois: University Of Chicago Press, 1998. Pp.
6-52.157 Макиавелли Н. Государь. М.: Планета, 1990. С. 53.71концепций рассматривают твердость и несгибаемость моральных принципов. Так, ЭнеаСильвио Пикколомини158, будущий папа Пий II, в своем послании «Сон о Фортуне» (1444г.) повествует о воображаемом путешествии в королевство Фортуны, сбежать из котороговозможно только благодаря мудрости и добродетели.Шекспировские герои макиавеллиевского склада занимают иную позицию поотношению к Фортуне и неблагоприятным обстоятельствам, виной которым онапредставляется.
В произведениях самого Макиавелли образ судьбы двоится. С однойстороны, в его рассуждениях находит отражение идущий от древнеримской культурыантропоморфный образ Фортуны как существа, вмешивающегося в человеческую жизнь,имеющего свои устойчивые привязанности и антипатии, даже друзей и врагов. С другойстороны, в знаменитой XXV главе «Государя» судьба (‘fortuna’) предстает в виде бурнойреки159 и, таким образом, ассоциируется со стихией, природными законами. При помощиобоих весьма разных образов выражается сходная идея, согласно которой судьбачеловека зависит наполовину от внешних изменчивых обстоятельств, а наполовину отнего самого160: Фортуной-женщиной можно овладеть, Фортуну-реку можно переплыть,если человек обладает доблестью161.
Таким образом, данную концепцию судьбы и волиможно обобщить при помощи следующей схемы:Отражение этого представления о зависимости человеческой судьбы от Фортуны(совокупности обстоятельств) и человеческой воли мы находим в трагедии «Король Лир»,в словах Эдмунда, которые он произносит, намереваясь обманом убедить брата покинутьдом отца:158 Poppi, Antonio.
Ibid. Р. 648.159 Макиавелли Н. Указ. соч. С.74.160 Баткин Л. М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. М.: Наука, 1989. С. 182-183.161 Юсим М. А. Макиавелли. Мораль, политика, фортуна. М.: Канон+, 2011. С. 124.72…Briefness and fortune, work! (King Lear, II.1.18)Решимость (‘briefness’) человека в достижении собственной цели и удача, благоприятноестечение внешних обстоятельств, какими бы естественными или сверхъестественнымипричинами ни были вызваны последние, – вот все, что рассматривается такими героямикак факторы судьбы.Сходным образом английский литературовед Джон Роу трактует и слова Гамлета,в которых тот восхваляет «поспешность» (‘rashness’ – Hamlet, V.2.7). Согласно мнениюэтого автора, посвятившего целую монографию исследованию влияния идей Макиавеллина творчество Шекспира, макиавеллиевское понимание фортуны внесло коррективы вортодоксальный взгляд на соотношение человеческой воли и судьбы, что нашлоотражение в произведениях драматурга162.
Роу утверждает, что и такие герои, как Гамлет,обладают макиавеллиевскими чертами, проявляющимися на протяжении всей пьесы, вчастности, в их интерпретации собственной судьбы и в предпринимаемых ими действиях.Так, по его мнению, отношение Гамлета к судьбе, проходит эволюцию от стремлениядобиваться своих целей путем осуществления заранее продуманного плана (этоотношение ассоциируется с упрощенным и очерненным в английской культуре образомМакиавелли – ‘Machiavel’) к применению иного принципа, провозглашенного тем жемыслителем в конце его трактата «Государь». Рассказывая о том, как он расправился сРозенкранцем и Гильденстерном, принц превозносит умение быстро реагировать настремительно меняющиеся обстоятельства (‘rashness’), и эти слова, с точки зрения Роу,перекликаются с высказываниями Макиавелли о том, как следует действовать, чтобыподчинить своим целям всю совокупность случайностей (‘fortune’).
В свете такогоотношения к судьбе автор интерпретирует и слова Гамлета о Провидении и о божестве,которое «намерения наши довершает»163, фактически отождествляя в данных контекстахпонятия ‘providence’, ‘divinity’ (V.2.9-11) и ‘fortune’ (в макиавеллиевском пониманииэтого слова)164, что, на наш взгляд, лишено убедительных оснований.В настоящей работе мы, в отличие от Роу, исходим из представления опринципиальной концептуальной несовместимости в творчестве Шекспира системы162 “The Machiavellian idea of fortune also contributes to Shakespeare’s understanding of providence, and this in turn helpsus to measure the degree to which religious orthodoxy struggles with non-belief in his presentation of human action and fate.”(Roe, John.
Shakespeare and Machiavelli. Cambridge, D. S. Brewer, 2002. P. 2)163 Пер. М. Л. Лозинского.164 Roe, John. Op. cit. Pp. 21-24.73представлений, к которой отсылает слово ‘Providence’ и его парафразы (“a divinity thatshapes our ends” – V.2.10), и взгляда на соотношение судьбы и воли, изложенного втрактате Макиавелли.742.4. Совокупность представлений о судьбе и воле и способов ихрепрезентации в пьесах Шекспира как структураКак было показано в предшествующих разделах, за многообразием высказыванийо судьбе и воле в творчестве Шекспира стоит весьма устойчивая структура, во многомобусловливающая их содержание, форму и характер их восприятия зрителями.
Нашазадача в данном разделе – понять, каким образом структурированы представления осудьбе в сознании человека шекспировской эпохи и языковые средства, способствующиеих выражению, – в языке драматурга.Как упоминалось во Введении, в семантике английских слов ‘fate’, ‘fortune’,‘destiny’ (как и русского слова «судьба») можно выделить три группы значений:1) судьба как сила, направляющая человеческую жизнь (будь то слепая Фортунаили природная необходимость) – C1;2) судьбакакпоследовательностьсобытий,втойилиинойстепенидетерминированных этой силой, – C2;3) судьба как итог жизни / периода жизни – C3.Эта языковая универсалия дает нам ключ к пониманию внутренней структуры концептасудьбы, существующей в человеческом сознании.Три главных уровня этой структуры образуют представления: об активной силе (сверхъестественной или естественной, личной или безличной,благоволящей или не благоволящей человеку, взаимодействующей или невзаимодействующей с человеческой волей), влияющей на жизнь человека и всегомироздания; о последовательности частично или полностью обусловленных ею событий; о глобальном результате ее действия.Этаструктураобразуетматрицу,котораязаполняетсясмысламиипредставлениями различного происхождения.
В рамках каждого типа мировоззрения (втом числе трех упомянутых) эти группы представлений являются взаимосвязанными ивзаимообусловленными. Так, если судьба представляется результатом взаимодействияволихристианскогоБогаичеловека(С1),тожизньрассматриваетсякакцеленаправленный процесс (С2), а ее итог не мыслится в отрыве от представлений о душеи грядущем суде над ней (С3). Таким образом, в концепте судьбы, помимо уже75обозначенных уровней, можно выделить несколько пластов, каждый из которыхсоответствует тому или иному типу мировоззрения, распространенному в данную эпоху.Эти соображения позволяют описать совокупность отраженных в творчествеШекспира взглядов на соотношение судьбы и воли при помощи таблицы, в которой,наряду с наиболее существенными представлениями, будут систематизированы основныеспособы их выражения.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
