Диссертация (1101185), страница 14
Текст из файла (страница 14)
Эти иррациональные связи,столкновениепротивоположныхконтекстовипоявлениеновыхнеожиданных смыслов создают некое новое знание, новую систему – это иесть содержание актанта «Информация». Старые культурные концепцииприобретают новое парадоксальное, иногда шокирующее содержание, но это65содержание неочевидно, оно скрыто и замаскировано литературной игрой.Его постепенное раскрытие составляет сюжет произведения.
Читательдолжен совершить усилие по добыванию этого нового знания и получить еготолько в процессе разгадывания культурных кодов после совершенияопределенных действий – узнавания и истолкования. Чтобы пониматьпостмодернистский текст, читатель должен узнавать культурный код, азначит быть «посвященным» в некую культурную парадигму, не бытьпрофаном.Новыесмыслыобретаютчертысакральногознания.Исследователи описывают эту черту как принципиальную элитарностьпостмодернистских«постмодернизмпроизведений.ДоувесоциологическиФоккемаограниченпишетглавнымобэтом:образомуниверситетской аудиторией…» [Фоккема: 81].Проследим еще раз цепочку образования онирического актанта«Информация» в постмодернистских текстах.
В силу художественных задач(необходимости дробления метанарративов) в постмодернизме появляетсяонейросфера. Она развернута. Но развернутая онейросфера должна быть както организована, поэтому возникает новая обобщающая система. Эта системаиррациональна, обусловлена и создана из языковой игры, защищена отпрофанов. Это некое сакральное знание, имеющее мифологические черты.Мифологичность онирического актанта «Информация» в постмодернистскомтексте объясняется следующим. Во-первых, как известно, любое сознаниеимеет мифологические черты. Культуры, эпохи, стили, группы, личностиживут в пространстве своего мифа. Религии, идеологии, философскиесистемы являются пространством локализации мифов. Когда крупныеметанарративы сталкиваются с друг другом в постмодернистском тексте иразлагаются,речьрационализацию,идетобобнажениимифа,обсуждение,сравнение.Ноегосмертипространствочерезабсурданепригодно для сюжета, поэтому сразу же созидается индивидуальный миф.В отличие от разрушенных представлений новый миф может быть ограничен66пространством именно этого произведения.
Например, в романе «МоскваПетушки» разрушается советская парадигма, пародийно проигрываютсяреволюционный миф, классические тексты русской литературы, на осколкахсоздается новый миф о земном странствии, пути в рай. Петушки являются нетолько последней станцией маршрута, но и местом, где заканчивается время.Венечка рассказывает контролеру Семеновичу свой последний историческийэротическийанекдот,должносостоятьсяпоследнееирешительноеобъяснение с возлюбленной, все линии событий сходятся в своейзавершающей точке.
Венечка даже встречает Сфинкса, который охраняетграницу между этим миром и тем. В романе Саши Соколова «МеждуСобакой и волком» мы видим, как появляется умирающий мир Поволжья ипревращается в прекрасную картину Брейгеля Старшего «Охотники нальду», время становится цикличным, перестает двигаться, и Заитильщина таки застывает в виде изящного рисунка. Сорокин создает несколько крупныхмифологических систем.
Деконструкция культурных пластов как метод немешает создавать тематические циклы, внутри которых действуют общиеиррациональные законы (например, цикл «Путь Бро», «Лед», «20300» или«День опричника» и «Сахарный Кремль»). В пелевинских текстах авторский«миф» выражен особенно ярко 89.Второе,счемсвязанамифологичностьонирическогоактанта«Информация» в постмодернизме, – это родство самой онейросферы смифом. В древности сновидение и миф были неразрывны, как миф и театр.Сновидение было местом инициации, общения с божествами, первойреальностью, а явь была второй.
Савельева отмечает, что онейрическийархетип является вариантом архаических архетипов – смерти и обрядаБуддисткую философию пелевинских текстов трактуют по-разному, она воспринимаетсякак жизненный выбор автора [Каневская:43], ироническая метафора и литературныйприем [Липовецкий:294], «неизбежный вывод из наблюдений над современностью»[Генис:90], контаминация восточных и западных оккультных доктрин, «проблемапроникновения профанного начала в начало сакральное» [Нагорная:211].8967инициации [Савельева:85]. Инициация («Настя», «Путь Бро», «Generation„П“», «Empire V», «Бэтман Аполло» и другие) и попытка полученияпоследнего знания с переходом в иную реальность (Например, «Священнаякнига Оборотня», «Москва-Петушки», «Шатуны» и т.д) – распространенныесюжеты постмодернистских романов.
Можно сказать, что мы имеем дело спамятью архетипа, которая навязывает актанту мифологические черты.Отдельно стоит рассмотреть постмодернисткие тексты малых объемов.Разрушениеимеющейсяреальностичерезстолкновениенесколькихкультурных пластов происходит и здесь. Но так как объем текста небольшой,например, перед нами стихотворение - центон, актант «Информация» здесьреализуется по-другому, нет мифологичности. Столкновение несколькихиерархичных систем мышления приводит к их остранению.
Такаянеразвернутая постмодернисткая онейросфера устроена так же, каксостояния «как бы во сне». Состояния «как бы во сне» являются частнымислучаями остранения. С помощью онейросферы некое состояние –вдохновение,состояниевлюбленностивыделяется.Оновыделяетсяпомещением в другой ряд, в другое пространство. А любое другоепространство относительно яви – это пространство онирическое.Постмодернистскаяонейросфераиразвернутая,обладающаямифологическим пластом, и неразвернутая выполняют важную задачу –описание бессознательного и неосознаваемого.
Это описание формируетсячерез остранение автоматически воспринимаемых концептов. Онейросфера –это первая сфера, где проявляется бессознательное. С изучение сновиденийначалось изучение бессознательного в целом. Интересно, что и самобессознательноевоспринимаетсякактекст.Ж.Лаканувиделвбессознательном языковую структуру и соотнес структуру сна, которыйпонималсяимкакпространстводляпроявленияфрейдовскогоподсознательного, с языковой структурой. Он пишет: «Бессознательноесубъекта есть дискурс другого <…>» [Лакан:34]. Это отчужденная,68непонятная речь, многознаковое пространство, нуждающееся в осмыслении ихудожественном описании. Но какие инструменты для этого описанияподойдут? Только онирический дискурс и постмодернистский дискурссловесности, которые имеют такую же, как объект описания природу, потомучто произошли от него90.
Они могут отразить его хаотичную структуру,обнажить механизмы его формирования. Таким образом, в литературепостмодернизма онирическая мотифема и логоцентризм выступают каксредства выражения и взаимодействуют с друг другом, так как именно ихОнирический дискурс и дискурс словесности достаточно близки друг к другу.Лакан видел в онейрическом языковую структуру, и существует целая полемика о том,является ли сон текстом. Очевидно, что сон несет некую информацию. Но является ли этаинформация сколько-нибудь ценностной? Этот вопрос оказывается в центре полемики обобладании сновидением текстовой структуры.
Необходимо ли истолковывать или как-тоанализировать сон? Как уже упоминалось, христианская семиотика считала сонпротивоположностью текста и искать там знаки не советовала. Зигмунд Фрейд считалсновидения проявлением подавленных желаний, которые блокируются цензурой рассудкаи вытесняются в подсознательное. И хотя анализ сновидений пациента может пролитьсвет на его отклонения, то есть оно ценностно, сновидение по своей сути асоциально.«Сновидение, – пишет он, – является совершенно асоциальным душевным продуктом; ононе может ничего сказать другому человеку; возникая внутри личности как компромиссборющихся в ней душевных сил, оно остается непонятным даже для этой самой личности,и потому совершенно неинтересно для другого человека» [Фрейд:181]. В.П.Рудневзаметил в христианской и фрейдовской концепциях сновидений общую черту.Сновидения, по Фрейду, это – подавление желаний, «а желания эти всегда носятсоциально-обсценный (т.е.
в христианском понимании дьявольский) характер»[Руднев:16]. Тем не менее, Фрейд семиотизирует пространство сновидения. Карл Юнгтрактовал сновидение, как непонятный текст, который нужно попытаться прочесть. Восне себя проявляет коллективное бессознательное, выражаемое архетипами. Эти жеархетипы присутствуют в искусстве. И.П.Павлов (и его последователи) считал, что сонвызывается торможением в коре головного мозга сон и сновидение не более, чемфизиологические процессы. Жак Лакан полагал, что сновидение структурировано кактекст.
Ю.М.Лотман отмечал, что сон – «это информационно свободный «текст радитекста»» [Лотман:124]. Это - текст, который семиотически многозначен. В статье«Культура и сон» 1990 В.П. Руднев рассматривал разные концепции сна. В «Словарекультуры XX века» (в издании 2001 года) же В.П. Руднев пишет: «Сновидение болееотчуждено от сознания человека, чем его личные воспоминания. Оно представляет собойтекст.
Текст взывает к своему пониманию, и, стало быть, истолкованию» [Руднев2001:478]. В литературоведческих работах к сновидению применяются как семиотический(например, Н.А.Нагорная), так и психоаналитический и оккультный (Н.А.Нагорная,О.В.Сергеев) подходы.9069парное использование позволяет зафиксировать сложные объекты описания –бессознательное и опирающееся на него разные типы сознания.Подводя итоги, можно сказать, что постмодернистский логоцентризм ионирическая мотифема взаимодействуют, так как при метанарративнойдеконструкции нужен особый воспринимающий субъект. Анализ признаковэтого субъекта показывает, что он относится к онирической мотифеме исовпадает с актантом «Сновидец».
Характерным признаком этого актанта впостмодернисткомдискурсеявляетсяэмоциональнаяобозначенность.Предикатом онирической мотифемы является посещение иного мира, вкачестве которого выступает особый постмодернисткий топос – топоссловесности. Именно с особенностями этого топоса связаны схемыфункционированияразвернутойинеразвернутойонейросферы.Приразвернутой онейросфере актант «Информация» содержит в себе авторскиймиф, при неразвернутой онейросфере механизмы остранения используютсядляописаниябессознательного.Рольактанта«Режиссер»впостмодернистких текстах играет язык, его законы, а также литературныештампы.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
