Диссертация (1101069), страница 24
Текст из файла (страница 24)
При этом она одновременно является искомымперсонажем, то есть соотносится с ролью царевны в трактовке В.Я. Проппа, таккак выполняет функцию узнавания, а затем свадьбы. В.Я. Пропп отдельноотмечает, что случаев, «когда сказка следит как за искателем, так и запострадавшим (ср. «Руслан и Людмила») в нашем материале нет»327. Вероятно, неслучайно в качестве примера исследователь ссылается на литературную сказкуавторства А.С.
Пушкина, тогда как предметом его исследования является сказканародная, которой не свойственно подобное «раздвоение» фокуса внимания. Темне менее, нетрудно заметить, что литературная сказка часто следит за обоимиперсонажами, как и в случае с «Зюльми и Зельмаидой». Что касается духаТугодума, который «вполне оправдывал это имя» (« qui certainement portait bienson nom »)328, то его можно рассматривать как ложного героя Ŕ имея обманныепритязания (на руку Зельмаиды), он тоже отправляется на поиски и тожереагирует на требования дарителя (феи Обманщицы), но, в отличие от героя,XVIII века. Сост., вступ. статья и комментарии А.Д.
Михайлова. М.: Правда, 1989. С.190. Далее страницыперевода этой сказки в сносках будут указываться в скобках рядом со страницами оригинального издания.325«То была старая, дряхлая фея, и подобно всем женщинам ее возраста, некогда была, как говорят, прекраснасловно день». Ŕ Voisenon, op.cit., p.
200 (с.191).326См. В.Я. Пропп. Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2001. С.73.327Там же, с.36.328Voisenon, op.cit., p.200 (с.190).100всегда отрицательно329. Здесь нужно оговориться: обманными притязания духаТугодума можно считать лишь постольку, поскольку он был предназначенЗельмаиде в мужья, но она не питала к нему ни малейшей склонности: « LeursEtats étaient mitoyens, et leurs coeurs éloignés »330. Однако формально егопритязания на руку принцессы более законны, чем притязания Зюльми.
При этомпоследний не вполне соответствует образу «прекрасного принца», он описываетсяскорее как типичный «петиметр», светский франт XVIII века, который соблазняетЗельмаиду: « Il était fils d’un roi de la Cochinchine ; c’était un petit Monsieur fortagréable, qui savait l’espagnole comme un Indien, l’anglais comme un Turc et lefrançais comme Pamela »331. В описаниях духа Тугодума как «удивительногоглупца» (« fort sot ») также можно увидеть выражения, характеризующие его наоснове критериев, принятых в светском обществе того времени: « Il parlait peu,pensait encore moins, et rêvait beaucoup »332. Любопытно, что Зюльми поройсоперничает с ним в глупости (и тому виной его самолюбие), например, когда феяОбманщица похищает Зельмаиду в лесу прямо из-под носа у принца: « Il n’y eutalors de plus sot que lui que le génie Épais, qui était arrivé chez la fée Raisonnable <...>pour venir chercher et épouser Zelmaïde »333.
Таким образом, рассказчик черезописания персонажей или их поступков намеренно снижает их, демонстрирует их«неидеальность», несмотря на то, что все они герои сказки, тем самым разрушаягоризонт ожидания читателя. То же можно увидеть и в «портрете» Зельмаиды:« On s’attend bien que Zelmaïde est une princesse accomplie <…> ; et pour faire sonportrait en peu de mots, elle était aussi aimable qu’une bégueule se croitrespectable »334.329См. В.Я. Пропп.
Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2001. С.73.«Земли их соседствовали, сердца же были далеки друг от друга». Ŕ Voisenon, op.cit., p.200 (с.191).331«Он был сыном короля Кохинхины и к тому же весьма приятным молодым человеком, владевшим испанскимязыком как индиец, английским Ŕ как турок и французским Ŕ как Памела». Ŕ Voisenon, op.cit., p.204 (с.193)332«Говорил он мало, думал еще меньше, а всего более предавался сонным грезам». Ŕ Voisenon, op.cit., p.200(с.190).333«...но в еще более глупом положении был дух Тугодум, явившийся к фее Разумнице вместе с королевой ЦветРозы, дабы повидать Зельмаиду и обвенчаться с ней». Ŕ Voisenon, op.cit., p.215.334«Вы, конечно, не сомневаетесь, что принцесса Зельмаида обладала всеми совершенствами <…>; и дабынаписать ее портрет в нескольких словах, скажу, что была она настолько же пленительной, насколько ханжа мнитсебя почтенной». Ŕ Voisenon, op.cit., p.200 (с.191).330101Что касается королевы Цвет Розы, супруги Бесцветника, то она «овдовела Ŕи правильно поступила» (« Sa femme était devenu veuve, et avait eu raison »)335, чтонетипично для сказочного жанра, где в основном короли (цари) теряют своихсупруг, нежели наоборот (ср.
«Ослиная шкура» Ш. Перро). Это отражено и вработе В.Я. Проппа: среди действующих лиц он упоминает царевну и ее отца, а немать. К тому же, королева Цвет Розы принимает довольно активное участие всудьбе своей дочери, периодически играя роль помощника (она помогаетЗельмаиде в решении, как поступить, чтобы сохранить свою репутацию, исоветует ей отправиться в обитель Изиды).Фей же только на первый взгляд можно разделить на добрую и злую: феяРазумница, «добродетельная без суровости» и «любезная без притворства»(« vertueuse sans être sévère » et « aimable sans être fausse »336), ведомая благимипобуждениями воспитать в своих учениках ум и сердце, фактически не делает имникакого добра и постоянно терпит фиаско перед «кознями» феи Обманщицы,которая гораздо лучше умеет завладевать умами и сердцами юных молодыхлюдей, обращаясь к их тщеславию и самолюбию.
При этом фея Разумницавыступает в роли дарителя, поскольку снабжает своих воспитанников волшебнымсредством Ŕ таинственной свечой: «Comme elle était chargée d’un grand nombred’enfants, et qu’elle n’était pas fée pour rien, elle les distinguait, en donnant à chacunune bougie mystérieuse, qui avait le don de rester allumée tant que celui qui la portaitétait docile à ses préceptes, mais qui s’éteignait dès qu’on en était ennuyé ; et pour lorsil fallait abandonner le palais»337. Однако этот волшебный предмет призван нестолько помогать героям, сколько является своеобразной формой запрета, о чемуже говорилось выше. Фея Обманщица, хоть и представлена в самом началесказки как «злая» (« malfaisante »), но все же сильно отличается от привычногообраза злой феи, в ее описании можно увидеть пародийное «выворачиваниенаизнанку»: « Trompeuse n’était point une de ces fées terribles qui ont des cheveux de335Voisenon, op.cit., p.200 (с.190).Voisenon, op.cit., p.203.337«Поелику ей поручено было множество детей, а к тому же она не напрасно была феей, она различала их междусобой по волшебной свече, подаренной ею каждому; свеча сия горела, пока обладатель ее оставался верен учениямфеи, и угасала, едва он от них отступался, что и вынуждало ослушника покинуть дворец».
Ŕ Voisenon, op.cit., p.201(с.191).336102serpents, des dents de rouille, des yeux comme des charbons ardents, et un char tiré pardes dragons volants. Elle était bien plus dangereuse ; elle était attirante au lieu d’êtreeffrayante, elle avait le pouvoir de prendre telle figure qu’elle voulait, et avait toujourssoin d’en prendre une aimable, pour nuire plus sûrement, et pour être adroitementmalfaisante »338.
Здесь рассказчик прибегает к клишированным «штрихам кпортрету» злой феи, чтобы затем их опровергнуть, что, однако же, вовсе неотменяет ее «отрицательность» как персонажа, даже наоборот, усиливает ее. Ктомуже,подобноеописание«злой»феилишнийразподчеркиваетнеоднозначность этого персонажа (ведь она не только вредит, но и помогает), темсам демонстрирует игру со сказочным каноном. Более того, оказывается, чтоименно она управляет действием сказки, именно она способствует знакомству исближению главных героев, именно она их затем разделяет, а в конце, как это нипарадоксально, но именно благодаря ей герои, наконец, снова обретают другдруга, что подтверждается и самой сказкой: «La fée Trompeuse avait su amener cehasard, car, en les servant, elle voulait en tromper d’autres, et se préparait peut-être unjour à les tromper eux-mêmes»339. Таким образом, фея Обманщица выполняетодновременно несколько функций: функцию вредителя и функцию помощника(она похищает Зельмаиду, но помогает ей обмануть духа Тугодума), а такжефункцию дарителя Ŕ когда превращает Зюльми в собачку, тем самым облегчаяему путь к принцессе.
Можно сделать вывод, что роли персонажей, выделенныеВ.Я. Проппом, в «Зюльми и Зельмаиде» оказываются либо инверсированы, либотрактуются прямо противоположным образом, что подчеркивает дистанцию поотношению к жанру и создает комический эффект.Что касается персонажей «Султана Мизапуфа», то они также вписываетсяв типажи действующих лиц, предложенных В.Я.
Проппом: самого султана ипринцессу Гриземину можно рассматривать как героев, в роли антагониставыступает Мрачная фея (la fée Ténébreuse), в сказке также есть помощники (Фея338«Обманщица была вовсе не из тех фей, что запугивают людей змеевидными кудрями, зубами, источеннымиржавчиной, очами, пылающими будто раскаленные угли, и повозкой, запряженной крылатыми драконами. Онабыла куда опасней; не отпугивала, а завлекала, обладала даром принимать любое обличье, наделенное всяческимипрелестями, дабы вернее принести вред и половчее сотворить зло». Ŕ Voisenon, p.202 (с.192).339«Случайность эта была подстроена феей Обманщицей, ибо, помогая юной паре, она намеревалась обманутькой-кого другого, а там, в свое время, посмеяться и над ними».
Ŕ Voisenon, op.cit., p.205 (с.194).103колец в истории Мизапуфа; слуга-колдун и фея-крестная в истории Гриземины).При этом некоторые персонажи могут совмещать несколько ролей или временновыполнять нетипичную для них функцию: например, Фея колец помогаетМизапуфу, но наказывает бонзу Серазена, будучи одновременно и помощником,и вредителем; а фея купаний одновременно является и отправителем (проситМизапуфа о помощи), и «отцом царевны» (в данном случае Ŕ матерью такназываемого «принца» Зилимана), поскольку задает трудную задачу, котораявоспринимается как «действие, вытекающее из враждебного отношения кжениху»340 (в данном случае Ŕ невесте, а всю ситуацию целиком Ŕ мать принцаиспытывает его невесту Ŕ можно считать пародийным выворачиванием наизнанкуодного из элементов схемы В.Я.
Проппа). Роль королевы Земанжиры такжедвоякая: она одновременно отправитель (сообщает о беде герою) и в некоторойстепени герой, поскольку сама отправляется в путь, чтобы найти спасителей длясвоих дочерей. Мрачная фея (la fée Ténébreuse) является своеобразнойквинтэссенцией злых фей «сказок былых времен», о чем говорят как еенеприятный внешний вид (« [une] vilaine fée qui avait le caractère de la couleur deson nom »341), так и ее поступки. Что любопытно, она не наказывается ни в концеистории султана, ни по завершении истории принцессы и словно повсюдуприсутствует в повествовании: читатель сталкивается то с ней самой, то с еесестрой, Зубной феей, то с ее соседкой Ŕ Феей купаний.На комический регистр в «Султане Мизапуфе» указывают и говорящие (ипри этом смешные) имена персонажей, согласно традиции народной сказки:например, сам султан, как и его отец, «маленький полный человек небольшогороста» (« un petit homme gros et court »)342, к тому же его имя в некоторой степенииллюстрирует его судьбу Ŕ « Mis-à-pouf », «превращенный в пуф» Ŕ в самомначале злая фея превращает его в ванну, затем в четырех различных животных и вконце он должен стать капуцином.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
