Автореферат (1100637), страница 4
Текст из файла (страница 4)
В первом северянинском символическом стихотворении «Сердцу – сердце»,1907 г. (брошюра «Зарницы мысли», 1908) символистский образный код («туманы»,«раскрытые отчаяньем зрачки», таинственный «кто-то», «чья-то тоска», «стонущие деревья»)угадывается сразу, а оттого предстает безыскусным и бесхитростным.Помимо этого в ранней лирике Северянина, как и в стихотворениях О.
Мандельштама1910–1911 гг., «появляются непривычно эффектные образы из расхожего символистскогорепертуара» 26: «Мне грезятся мечи щемящей боли / Ее бездонных серых глаз унынья», «Яизнемог и жажду незабудок, / Детей канав, что грезят под луной / Иным цветком, иноюстороной», «И треснул форм Мечты безжизненный фарфор! / – Фарфоровые грезы!», «Ябился в мечте на крыльце», паровоз «в хитоне – смутном как хаос», «Кто-то, как нимфазагадочный, / В тальме, как страсть беспорядочной, / Дышит в лицо мне гвоздикой / Сулыбкой восторженно-дикой…», «Твои уста – качели лунные, / Качели грезы…», «Гудятпогребальные звоны…/ Как жутко ты мне дорога!..» и мн.
др.Очевидно, желая сделать более заметной новую символистскую составляющую своейпоэзии, в 1908 г. Северянин выпускает две циклизованных брошюры «Лунные тени» (часть Iи часть II). Большинство включенных в них стихотворений представляет собой попыткуосвоения символистского миропонимания через символическую образность.Свойственные ранней лирике И.
Северянина тенденции «наивного» традиционализмаи «наивной» классики начиная с 1908 г. исчезают, уступая место менее подражательнымсамобытным стихотворениям, написанным под знаком традиции. Такую традиционную«направляющую» северянинской лирики В.Н. Виноградова назвала «нейтрально разговорно-«Памяти А.М. Жемчужникова» (1908).Применительно к поэзии О. Мандельштама на это указывал М.Л. Гаспаров (Гаспаров М.Л.
Поэт и культура(три поэтики О.Э. Мандельштама) // Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М.: НЛО, 1995. С. 331).252612литературной»27.Важноидругое:тяготениепоэтак«наивно»символистской(«ультрасимволистской», «показательно» символистской) образности сохраняется в егодореволюционной лирике, однако продолжает носить очаговый характер, разрозненнымилоскутками «вшивается» в пестрое стилевое полотно северянинских стихотворений.В «поздних» брошюрах поэта 1910–1912 гг. представлена квинтэссенция (илипанорама)основныхмодернистскихтеченийначалав.XXНесмотрянасамопровозглашенную футуристичность его лирики, Северянин предстает художником «внегрупп», «лавирующим между символизмом, акмеизмом и футуризмом» 28.
Одновременностькак бы существующих отдельно друг от друга модернистских импульсов сопрягается вхудожественном мире Северянина с интересным явлением – поэтикой «диффузного»модернизма. Например, откровенно декадентское стихотворение «Грасильда» (1910)написано в противоречивой манере – на стыке символизма и футуризма. Утрированносимволистская «потусторонняя» загадочность, типично бальмонтовская аллитерационность вэтой лирической зарисовке подается через экзотическую форму словоновшеств.Именнодиковинности,утрированиедостиженийстранности,алогичности,символистскойшколы,«бессознательности»усилениеставшегоэффектапривычнымпоэтического звучания символистов позволило Северянину сделать неоднозначный переходот поэтики декадентско-символистского типа к поэтике футуристической, от поэтикимодернистской к поэтике авангардной.Стихотворение «Грасильда» было опубликовано в тридцатой брошюре Северянина«Электрические стихи» (1911).
Под знаком «диффузного» модернизма, тесно сопряженногос поэтикой авангарда, написаны и другие стихотворения брошюры 29 («Интермеццо»,«Фиалка», «Berceuse», «Алтайский Коктебель», «Вечером жасминовым»).Самая объемная из всех брошюр поэта, «Электрические стихи», представляет собойциклическое художественное единство, циклообразующее «ядро» которого позволяетговорить о важных изменениях «облика» северянинской музы. В брошюре численнопреобладают и, несомненно, главенствуют над другими стихотворениями характерные для«расхожего» Северянина сюжетные зарисовки из жизни полуреальных, полувымышленныхВиноградова В.Н. Игорь Северянин // Очерки истории языка русской поэзии XX века: Опыты описанияидиостилей.
М.: Наследие, 1995. С. 108. Правда, это определение исследовательница употребила по отношениюк «основному лексическому пласту в лучшей его книге “Классические розы”».28Характеризуя поэтику «Серебряного века», М.Л. Гаспаров писал о «периферийных авторах» –постсимволистах, которые «улавливали отдельные черты направления и свободно сочетали их с чертамидругих направлений» (Гаспаров М.Л. Поэтика «серебряного века». С.
7).29В «Электрических стихах» Северянин прибегает не только к поэтике «диффузных» переходов символизма вфутуризм, но и сталкивает в пределах одного стихотворения варианты акмеистической и символистскойобразности. К примеру, в стихотворении «В предгрозье» «живой», «посюсторонний» образ «золотой соломки»соседствует с откровенно символистскими, «эффектными» фразами «заструила в грезы алькермес» и«колыхался в сердце траур месс».2713обитателей светских гостиных, «шалэ березовых». Можно предположить, что такая«сосредоточенность» Северянина на сюжетных стихотворениях, в центре которых образгероя-объекта(чащегероини)–втеатрализованных,постановочно-экзотическихобстоятельствах, свидетельствует о том, что Северянин все же обнаруживает своюуникальную лирическую стезю, а точнее, на данном этапе отдает предпочтение одной изхудожественных «направляющих» линий своей поэзии.Ключом к пониманию противоречивой двойственности лирики Северянина, которогомногие литераторы и критики обвиняли в поверхностности, отсутствии глубины, а отсюдаувлечении эстрадой, ориентации на массового читателя, служит осознание характерасеверянинской переработки модернистских достижений Серебряного века.
Все дело в том,что поэт перенимал и заострял только особенности стиля, без внимания к идеологическойсоставляющей направления.«Нефутуристический», «декадентский» (В. Львов-Рогачевский, К. Чуковский и др.)футуризм Игоря Северянина провозглашается в тридцать второй брошюре с обязывающимзаголовком «Пролог “Эго-футуризм”» (1911), ставшей первым стихотворным манифестомнового литературного течения. «Пролог» от «Эпилога» (тридцать пятая брошюра поэта«Эпилог “Эго-футуризм”», 1912) отделяют всего лишь две «книжонки» (выражение самогоавтора) – «Качалка грезерки» (1912) и «Очам твоей души» (1912). В этих промежуточных, аот того знаковых, интересных с точки зрения анализа, брошюрах Северянин не говоритчитателю ничего нового, не стремится «реформировать», усилить футуристическуюсоставляющую своей лирики в свете идей «Пролога». Содержание, стилистическое икомпозиционное решение «Качалки грезерки» и «Очам твоей души» принципиально неотличаются от других брошюр поэта 1908–1911 гг.
Северянин не только не демонстрируетчитателюобновленнойфутуристическойпоэтики,новыпускаетциклизованную«любовную» брошюру «Очам твоей души», стихотворения которой в основном написаныпод влиянием традиции, очищены от словесных и образных излишеств.Лишь одно стихотворение в «Качалке грезерки» («Издевательство. Новосонет», 1911)несет в себе ростки качественно нового для Северянина явления. Все та же бальмонтовскаяаллитерационность,переходного,которойдиффузного,отмеченонесколькосимволико-футуристическогосеверянинскихтипа,стихотворенийизлюбленныепоэтомуменьшительно-ласкательные суффиксы, придающие стиху инфантильно-сентиментальноезвучание, и типичные для поэтики Северянина мелодраматические восклицания уводят здесьего создания в область чистого авангарда. В другом стихотворении («Лиробасня»), котороеотчастиможетпретендоватьназваниенеофутуристического(илиподлиннофутуристического) в лирике поэта, Северянин не преодолевает, но стремится преодолеть,14опять же в игровой форме, свой «благозвучный», граничащий с символизмом и акмеизмом,футуризм в пользу обновленной поэтики разговорного типа, что роднит поэта скубофутуристами.Однако этими двумя стихотворными «вылазками» ограничивается северянинскийштурм новофутуристической крепости, которая так и остается для поэта невзятымлитературным рубежом.
Установки на будущие свершения эгофутуристов, прозвучавшие вамбициозном «Прологе», как и само название «Пролог», не оправдали себя.В отношении ранних брошюр поэта можно утверждать, что за пестроцветьем стилей,контаминациейдиковинныхСеверянина-художникаиитрадиционныхСеверянина-мэтраобразов,новойзашколынепоследовательностьюпоэзиистоитфеномен«пунктирного», неоформленного образа лирического героя, постоянно ускользающего отчитателя за счет хитрых субъектных и стилистических перевоплощений автора.
Заимствуяизвестную формулу Ю. Тынянова 30, можно говорить о размытом «человеческом лице» вранней лирике Северянина.Почему, уже будучи мэтром новой «вселенской» поэзии, Северянин настойчивопродолжал дробить свое творчество на небольшие «книжонки», хотя накопленныйстихотворный материал, предположим, позволял ему выпустить две-три полноценных книгистихов? Такой преданности Северянина «малой книжной форме» брошюры можно найтиобъяснение, если обратить внимание на план подготовленного поэтом к печати Полногособрания поэз в четырех томах.
Это довольно объемный план, состоящий из четырех томов(«Настройка лиры», 1903–1908; «Сирень моей весны», 1906–1909; «За струнной изгородьюлиры», 1907–1911; «Сады футуриста», 1909–1912), каждый из которых включает 5–9брошюр, публиковавшихся в Собрании согласно хронологической очередности). Начиная с1910 г. план анонсируется на форзацах и задних сторонах брошюрных обложек, хотяструктура собрания полностью оформилась только к 1912 г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
