Государственная деятельность цесаревича Александра Александровича и его восприятие правительственной политики в 1865 - 1881 гг (1098514), страница 36
Текст из файла (страница 36)
С. 435.ГА РФ. Ф. 641. Оп. 1. Д. 115. Л. 166 – 166 об.489«Любящий тебя племянник Саша…» // Исторический архив. 2012. №5. С. 158.490Записки Оболенского. С. 352.488108Итак, во второй половине 60-х – начале 70-х гг. устойчиво проявились антигерманскиевзгляды наследника престола во внешней политики, сохранявшиеся и впоследствии. Пруссия, азатем Германская империя представлялись вел. кн.
Александру Александровичу серьёзной угрозой России на Западе и, прежде всего, её прибалтийским владениям со значительным немецким населением. Одновременно цесаревич критиковал «прогерманскую» ориентацию в правительстве, при Дворе и у самого императора, особенно в период Франко-прусской войны 1870 –1871 гг. Всё это способствовало складыванию и распространению мнения, как в России, так и вГермании, что будущий царь – действительный враг западного соседа империи и, воцарившись,будет вести с ним войну.
К причинам формирования подобных взглядов великого князя следуетотнести, по-видимому, уже имевшиеся психологическую неприязнь к немцам и сложившуюся«национальную» ориентацию наследника во внутренней политике, влияние окружения, в томчисле В.П. Мещерского и Н.А. Орлова, прессы, выражавшей интересы «русской партии», атакже родственные связи с датской королевской семьёй.
Вместе с этим, суждения АлександраАлександровича по «германскому вопросу» не отличались глубиной понимания, а скорее напротив, были чересчур эмоциональны и идеалистичны, часто высказывались под воздействиемминутных впечатлений. Помимо этого, в целом цесаревич высказывался за независимую от«великих держав» внешнюю политику России в Европе, одобряя в этой связи отмену части статей Парижского трактата.§2. Восточный кризис середины 1870-х гг.Отношение великого князя Александра Александровича к Восточному вопросу, судьбам Османской империи и балканских славян во многом формировалось под влиянием его окружения.Известно,чтопредставители«русскойпартии»вокругнаследника,преждевсего,В.П.
Мещерский и К.П. Победоносцев, так или иначе одобряли идеи «славянской солидарности» и поддержки братских народов, находящихся «под игом» Турции. Со второй половины 60х гг. они подчёркивали значение и важность «славянского вопроса» именно для наследникапрестола, как выразителя «национального» начала. В.П. Мещерский, рассказывая цесаревичу о«Славянском съезде» в Москве летом 1867 г., отмечал, что «многое из этих сходок и речей имеет значение серьёзное для нас, русских, а потому может интересовать Вас более, чем кого-либодругого. [...] Дело серьёзнее, чем кажется, и если единство славян политическое – мечта, то немечта сближение с теми из славянских племён, которые питают, несмотря ни на какие препятствия, чувство искренней симпатии к России и возлагают на неё надежды в будущем».
Вместе сэтим Мещерский сетовал на то, что «русское правительство держит себя относительно задунайских и придунайских славян слишком холодно и боязливо», что «со временем может поколе109бать их чувство преданности к нам» 491 . На это Александр Александрович отвечал, что письмокнязя его «очень интересовало, именно, где Вы говорите о славянах. Я почти ничего не слышало них и очень рад был узнать хоть что-нибудь о их пребывании в Москве» 492 .К.П.
Победоносцев, посылая наследнику в октябре 1869 г. книгу московского историкаслависта Н.А. Попова «Россия и Сербия» писал, что «сербское дело во многих отношенияхимеет важность для России» 493 . Через графа И.И. Воронцова-Дашкова могли доходить до наследника, так или иначе, идеи, высказываемые в своих работах генералом Р.А. Фадеевым, призывавшим не только к неизбежной войне за освобождение славян, но и к созданию «общеславянского союза» государств во главе с Россией. (Разумеется, что за всем этим скрывалась такжеполемика с Военным министерством по вопросу новой организации вооружённых сил.) 494Одним из первых событий на Востоке, привлекшим внимание наследника, стал эпизод, связанный с Критским восстанием 1866 – 1869 гг., обсуждавшийся в высших правительственныхсферах.
20 января 1868 г. цесаревич заносит в дневник: «Было очень интересное совещание наших послов барона Будберга из Парижа и Игнатьева из Константинополя. Они оба представилисвои соображения о нынешней политике, а князь Горчаков написал свой ответ и читал его. Было много возражений со стороны послов, но князь не принимал их и почти что слышать не хотел.
Папа был за наших послов, так что Горчаков был совершенно уничтожен. Главное решение– действовать теперь по Восточному вопросу соображаясь с обстоятельствами и бросить лишнюю благородность, которая теперь в политике не годится. С этим князь Горчаков ни за что несоглашался, но мы достаточно видели на деле, к чему вело это благородство в политике и рыцарский характер императора Николая I-го. Заседание было очень интересное, и я очень рад,что был на нём» 495 .Запись эта отражает, хотя и довольно своеобразно, тенденции, противоборствовавшие в российском внешнеполитическом ведомстве. В середине января 1868 г. посол в КонстантинополеН.П.
Игнатьев представил меморандум по Восточному вопросу, предлагая канцлеру князюА.М. Горчакову взять курс на поддержку освободительной борьбы критян и прервать всяческиесношения с Европой, демонстрируя незаинтересованность России в отношениях с ней по этомуповоду. В целом, главной задачей Игнатьев считал создание на Балканах независимых государств при поддержке России.
Канцлер же настаивал на создании Османской империей административных автономий в своих балканских владениях, в чём и искал поддержки европейских491Мещерский В.П. Письма. С. 286, 290.Там же. С. 665.493Письма Победоносцева к Александру III. Т. 1. М., 1925. С.
9 – 10.494Кузнецов О.И. Указ. соч. С. 38 – 44.495ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 301. С. 213.492110держав 496 . Во всяком случае, уже здесь проявилась солидарность Александра Александровичасо взглядами Игнатьева, в которых наследнику, судя по всему, виделись признаки решительнойи независимой внешней политики в противоположность «лишней благородности» (если не слабости) Горчакова. Личность Игнатьева и его деятельность в «славянском вопросе» уже тогдапользовалась одобрением в окружении наследника. Во время «Славянского съезда» в Москвелетом 1867 г.
Мещерский писал цесаревичу, что «от сербов, с которыми в особенности я подружился, я слышал самые восторженные отзывы об Игнатьеве, нашем после в Константинополе. [...] Пока он в Константинополе, влияние России обеспечено на Востоке, а в нынешнее время это влияние ввиду скорого будущего может много значить для судьбы бедных наших братийна Дунае» 497 .
На взгляды наследника могла напрямую влиять и славянофильская пресса, в частности, читаемые им газеты И.С. Аксакова «Москва» и «Москвич». И хотя на их страницах прямая критика нерешительности русской дипломатии отсутствовала, за настойчивыми заявлениями этих газет о настоятельной необходимости решить критскую проблему скрывалось требование активизации помощи Криту и Балканам 498 .Однако настоящая заинтересованность в Восточном вопросе и немалая роль цесаревича внём проявились позднее, во время кризиса середины 70-х гг. на Балканах и Русско-турецкойвойны 1877 – 1878 гг., что неоднократно отмечалось в литературе. Наряду с императрицей Марией Александровной, вел. кн. Константином Николаевичем, графом Н.П. Игнатьевым иД.А. Милютиным, наследника обычно причисляли к сторонникам военного решения возникшего конфликта.
Однако взгляды и деятельность великого князя в этот период до сих пор не становились предметом специального анализа 499 .Новый виток кризиса на Балканах, как известно, начался с восстания в Боснии и Герцеговинев июле 1875 г. Александр II, опасаясь его обострения, старался согласовать свои действия с союзниками 500 . 23 сентября (5 октября) 1875 г.
он писал цесаревичу, что «в настоящем кризисесогласие с Австриею и Германиею более необходимо, чем когда-либо» 501 . Вел. кн. АлександрАлександрович тогда еще не проявлял особого интереса к разгоравшейся на Балканах борьбе иразвернувшейся вокруг нее дипломатической переписке. Тем не менее, уже 30 июня 1875 г. известный публицист отставной генерал-майор Р.А. Фадеев подал ему записку, доказывая, что«столкновение между правительством и христианским населением Османской империи должно496Сенкевич И.Г. Россия и критское восстание. 1866 – 1869 гг. М., 1970.
С. 169 – 170; Хевролина В.М. Российскийдипломат граф Николай Павлович Игнатьев. М., 2004. С. 187 – 218.497Мещерский В.П. Письма. С. 289 – 290.498Сенкевич И.Г. Указ. соч. С. 175 – 179.499Восточный вопрос во внешней политике России. С. 201; Россия и восточный кризис 70-х годов XIX в. М., 1981.С. 10 – 11; Твардовская В.А. Александр III. С. 223 – 225; История внешней политики России. Вторая половина XIXв. М., 1997. С. 178; Чернуха В.Г. Александр III. С. 16 – 18; Мамонов А.В. Самодержавие и «славянское движение».С.
60 – 77; Уортман Р.С. Указ. соч. С. 258 – 265. 500Захарова Л.Г. Указ. соч. С. 150; История внешней политики России. С. 176 – 177.501ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 669. Л. 154.111произойти в самом близком будущем» и «Россия, даже против своей воли, неизбежно окажетсявтянутой в эти события», поскольку «не поддержать «турецких» христиан означало бы для России нравственное поражение». При этом Фадеев напоминал о своем авантюрном проекте, одобренном русским послом в Константинополе Н.П.
Игнатьевым, согласно которому следовалоослабить Турцию, поддерживая сепаратистские устремления египетского хедива 502 . В декабре1875 г. через К.П. Победоносцева наследник престола получил от Петербургского славянскогокомитета серию статей русских и заграничных «знатоков славянского дела» и «прекрасно составленную» карту расселения южнославянских народов, за что выразил благодарность 503 .Внимание Александра Александровича к событиям на Балканах периодически можно заметить по его переписке и дневнику. «Что-то будет весною с Востоком?! – задавался он вопросомв письме к вел. кн. Михаилу Николаевичу 17 декабря 1875 г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
