Государственная деятельность цесаревича Александра Александровича и его восприятие правительственной политики в 1865 - 1881 гг (1098514), страница 34
Текст из файла (страница 34)
Чтобы убедить цесаревича в обратном, кронпринцупришлось даже прочитать ему маленькую «лекцию» о том, что представляет собою Германскаяимперия и как она складывалась 454 . Бисмарк, чуть позже непосредственно от кронпринца узнавший о содержании переговоров, был просто взбешён тем, что «великий князь мог сказать и452Там же. Ф. 678. Оп. 1. Д. 729. Л. 209 об .– 210.Oxford Slavonic Papers.
1962. P. 117, 118.454Denkwürdigkeiten. Bd. II. S. 117. 453102подумать нечто подобное; уж он-то, казалось бы, информированный более других, не долженбы высказывать такого рода вздор». Швейниц же, возражая канцлеру, напомнил тому о давнейточке зрения Каткова, согласной со взглядами Александра Александровича, что «прибалтийские провинции необходимо русифицировать прежде, чем Германская империя будет готова идостаточно сильна, чтобы захватить их» 455 . Впрочем, кронпринц, судя по всему, вообще полагал, что подозрения, высказанные наследником, господствуют в русских «верхах». П.А. Валуевотметил в дневнике 2 июня 1880 г.: «Видел графа Шувалова.
Он слышал от германского кронпринца, что ему говорили и государь, и цесаревич, и военный министр о намерении Германииотвоевать у нас остзейцев. Кронпринц удивлён. Я тоже, – но тем, что ему об этом говорили» 456 .«Какое ужасное известие мы узнали, приехавши сюда.
Мак-Магон разбит, армия сдалась, иимператор Наполеон взят в плен! Это ужасно!» 457 – записывает в дневнике Александр Александрович по возвращении из Дании 24 августа 1870 г. о поражении французской армии подСеданом, тогда как Александр II по тому же самому поводу писал княжне Е.М.
Долгоруковой:«Бог с нами. [...] Великая весть, вот прекрасный результат, который превзошёл все мои ожидания» 458 . Как пример разительного отличия во взглядах императора и наследника на происходящее можно привести и отношение цесаревича к награждению солдат и офицеров германскихармий русскими наградами.
«Я получил, мой добрый и милый друг, письмо Ваше от 2/14 октября – писал великому князю его постоянный корреспондент Н.А. Орлов. – Вполне разделяюВаше мнение. Раздача Георгиевских крестов произвела на меня самое грустное впечатление.Бисмарк говорит про Государя: «C’est un vrai ami de la Prusse 459 » 460 . Впрочем, в этом отношении наследник не был одинок. Д.А. Милютин вспоминал, что «государь не скрывал своей радости при получении каждой телеграммы о победах германских войск: немедленно посылала королю Вильгельму поздравительные телеграммы, а по временам – Георгиевские кресты, в такомпритом большом числе, что щедрость эта возбуждала в петербургском обществе сетование инасмешки» 461 . 9 сентября один из участников «кружка» Мещерского, князь Д.А.
Оболенский,по тому же поводу записывает в дневнике об Александре II, что у него «личное сочувствие, ви455Ibid. S. 135 – 136.Валуев П.А. Указ. соч. С. 100. Ср. с записью графа Д.А. Милютина о разговоре с германским престолонаследником 27 мая того же года. На замечание Фридриха Вильгельма о необходимости поддержания традиционной дружбы между Германией и Россией Дмитрий Алексеевич отвечал, что «в этом вполне убеждены у нас все скольконибудь обладающие здравым смыслом, что если в Германии так распространилось убеждение во враждебном к нейнастроении в России, то главным образом способствовала тому журнальная полемика, которая постоянно раздувает и преувеличивает всякое возникающее в политике недоразумение. К этому прибавил я, что и созданною мнерепутациею немцефоба обязан я то же прессе, особенно благодаря нашим балтийским немцам. Слова эти былипоняты принцем совсем в ином смысле, в каком были мною высказаны; он начал было отрицать всякие помыслыГермании на прибалтийские наши губернии».
(Милютин Д.А. Дневник. 1879 – 1881. С. 204 – 205.)457ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 304. С. 21.458Цит. по: Милютин Д.А. Воспоминания. 1868 – 1873. С. 637.459«Это истинный друг Пруссии» (фр.).460ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 945. Л. 50 – 50 об.461Милютин Д.А. Воспоминания. 1868 – 1873. С.
284.456103димо, преобладает над всеми иными соображениями. Всё это вызывало и теперь вызываетсильную реакцию, которая сосредотачивается в лице наследника, вернувшегося на днях с женою из Дании. Вдаваясь в противоположную крайность ненависти к пруссакам и страха передих возрастающим могуществом, он, кажется, не скрывает чувств своих на внешнюю политику» 462 . Отсюда ясно, что так или иначе новые поводы считать наследника «оппозиционером»могли возникать, в том числе и у государя. Лишь в письме к императрице 16 октября АлександрАлександрович писал: «Вообще, что за страшные результаты этой войны и как укрепится иувеличится вся Германия, что не очень выгодно для нас, и рано или поздно, я убеждён, мыдолжны будем на собственных плечах почувствовать силу Германии».
Правда, наследник тутже оговаривался, что «довольно о политике, и я боюсь надоесть тебе, милая ма, а в особенностибоюсь, что мой взгляд на нынешние события может быть неверен» 463 .Вместе с этим, при столь эмоциональном восприятии позиции императора и части «верхов»в отношении побед пруссаков наследник, по-видимому, не принимал во внимание или дажепросто не понимал соображений Александра II, который в лице Пруссии надеялся заручитьсясоюзником для отмены нейтрализации Чёрного моря 464 .
Последнее, само по себе, безусловно,импонировало цесаревичу, но чёткого осознания внешнеполитических механизмов решенияпроблемы у него не было. После заседания Совета министров 17 октября 1870 г., на которомобсуждалась известная циркулярная нота Горчакова, разосланная правительствам европейскихгосударств два дня спустя, Александр Александрович отметил в дневнике, что «первый шагсделан, и теперь остаётся уповать на Господа, что Он нам поможет в этом деле и тем избавитРоссию от вечно тяготеющего на ней западного ига!» 465 Матери наследник писал немного погодя о том, «какой огромный шаг сделала Россия, решившись, наконец, разделаться с трактатом1856 года. Дай Бог теперь провести этот важный вопрос до конца и без войны.
Но главное – настойчиво требовать своё право и ни на шаг не отступать от своих прав, которых, кажется, непосмеет опровергать ни одно из европейских государств, показавших уже несколько раз, какони исполняют свои трактаты, тогда как Россия в продолжение уже 14 лет не нарушала своеготрактата ни одного разу» 466 . Но всё же взгляд цесаревича (хотя и достаточно поверхностный, ондаже ошибочно полагал, что речь идёт об уничтожении всего трактата), настаивавшего на необходимости для России самостоятельной политики на международной арене, независимой от«великих держав», более или менее соответствовал мнению при русском дворе 467 .462Записки Оболенского. С. 231.ГА РФ.
Ф. 641. Оп. 1. Д. 115. Л. 121 об. – 122.464Об этом см. подробнее: Захарова Л.Г. Указ. соч. // Новая и новейшая история. 2005. №4. С. 144 – 145.465ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 304. С. 55.466Там же. Ф. 641. Оп. 1. Д. 115. Л. 123 об.467Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII – начало XIX в. М., 1978. С. 176 – 185.463104Что же касается событий продолжавшейся войны, то в дальнейшем он лишь довольно сухофиксировал некоторые известия о боевых действиях и о ходе мирных переговоров. Когда же вСанкт-Петербург прибыл глава Временного правительства Франции А.
Тьер, получивший вроссийской столице от официальных лиц, по выражению Д.А. Милютина, лишь «платонические заявления соболезнования о судьбе, постигшей Францию, да некоторые слабые надеждына нравственное заступничество» 468 , Александр Александрович «принимал г-на Тьера, которыймне очень понравился, и я очень приятно с ним разговаривал, и много интересного он рассказывал» 469 . «Франкофильство» великого князя, впрочем, вряд ли простиралось настолько же далеко, как неприязнь к Пруссии.
Скорее, под влиянием окружения и чтения в первую очередь,как и ранее, периодической печати, выражавшей точку зрения «русской партии» (особенно«Московских ведомостей» М.Н. Каткова), у него складывался образ Франции как единственного противовеса растущей угрозе со стороны Пруссии, а затем Германии.
Генерал Швейниц осенью 1869 г. прямо называл московскую печать, ратующую за «дружбу» России с Францией,«оракулом для наследника» 470 . Франко-прусская война сделалась главным объектом внимания«Московских ведомостей». Порицая саму деятельность Наполеона III и возводя причины неудач французов в войне и общественно-политической жизни ещё к революции 1789 г., Катков,тем не менее, оставался на стороне Франции.
В одной из статей, 19 июля 1870 г., Михаил Никифорович писал, что рост могущества Пруссии в ходе войны неизбежно повлечёт за собоюуменьшение влияния России, ведь и без того «Пруссия выставила против нас ряд грозных крепостей и вооружилась рассчитанной сетью железных дорог, а северо-восточные границы нашего западного края по-прежнему идиллически открыты» 471 .
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
