Государственная деятельность цесаревича Александра Александровича и его восприятие правительственной политики в 1865 - 1881 гг (1098514), страница 24
Текст из файла (страница 24)
Д. 614. Л. 11 об. – 12.)350Там же. Д. 301. С. 258.34971дорогу. Качалов, который тоже присоединился к ним, представлял мне всех депутатов; большею частью всё мануфактуристы и капиталисты. Я им обещал хлопотать, сколько могу, за ихдело и сказал им, что принимаю живейшее участие в том, чтобы Николаевская дорога былапродана им, а не Главному обществу» 351 . Заседание Совета министров 8 июня 1868 г., окончательно решившее продажу дороги, описано Александром Александровичем более чем выразительно. К началу заседания наследник «уже предчувствовал что-то недоброе, потому что заметил дядю Костю очень в духе и совершенно спокойным.
Были выслушаны обе стороны, и, помоему, московское общество представляло такие выгоды против Главного, что казалось и спорить нечего. Все министры единогласно стояли за московское купечество, кроме Рейтерна икомпании. Кроме того, почти все согласны были скорее оставить Николаевскую дорогу в казне,но и этого не принимала противная сторона. Я был совершенно в лихорадке и видел ясно, чемкончится вся эта история.
Когда всё было выслушано и все кончили свои замечания, государьобъявил, что, выслушав все мнения и суждения по этому вопросу, решительно признаёт, чтосамые выгодные условия представляет Главное общество, и поэтому присоединяется к мнению6 членов и приказал привести это в исполнение. Итак, кончилась эта несчастная комедия, и помоему мнению это самый грустный конец дела, потому что ясно видно, что это дело давно было уже предрешено, и всё, что говорилось и делалось, было ни что иное как грустная комедия.Я вернулся домой совершенно разбитый и расстроенный морально, потому что это дело гнусное и гадкое» 352 . Между тем, за всё время, предшествующее этому решению, никакие иные попытки наследника отстоять свою точку зрения перед императором, кроме цитировавших вышеписем, и реакция на это Александра II в источниках отражение не получили.
Примечателен, однако, разговор, состоявшийся у цесаревича с отцом через несколько дней после заседания Совета министров, глухо свидетельствующий, что подобные попытки могли иметь место. «Говорилис папа об уступке Николаевской дороги Главному обществу, – писал Александр Александровичв дневнике, – и по этому поводу напали на разговор о том, что теперь есть люди, которые хотятнас рассорить с папа, и я ответил на это, что если бы и слышал, но не обратил бы внимания наэту глупость, и я совершенно уверен, что никто и не посмеет мне что-нибудь заговорить обэтом.
Папа мне ответил на это, что и он с своей стороны не обращает и никогда не будет обращать внимания на подобные вещи, потому что он слишком уверен во мне и хорошо меня знает,и прибавил слова, которые во всю жизнь останутся мне памятны, а именно: «Я скорее усумнюсьв самом себе, чем в тебе». Вряд ли какой-нибудь отец говорил своему сыну подобные слова, а351352Там же. С. 287 – 288.Там же. С. 367 – 368.72тем более государь своему наследнику. Да, эти слова никогда, никогда не выйдут у меня из памяти» 353 .Однако некоторое время спустя «железнодорожный вопрос» вновь стал камнем преткновения в отношениях императора и цесаревича. Наследник, впервые оставшийся управлять империей во время отъезда отца за границу и теснее соприкоснувшийся с государственными делами 354 , выступил против выдачи Министерством финансов концессии на строительство Харьково-Кременчугской железной дороги и потребовал пересмотреть это дело, уже утверждённоеАлександром II, в Комитете министров.
«Дело в том, что из всех предложений товарищ министра финансов настаивал на предложении Абазы и Унгерна, хотя многие другие предложениябыли гораздо выгоднее, и когда ему это заметили все прочие министры и товарищи министров,то Грейг отвечал на это, что тебе было уже об этом известно, и как будто ты согласился напредложение Абазы и Унгерна. Всякий раз, что члены делали замечания о предложении Абазы,Грейг ссылался на высочайшее повеление, так что все члены были в недоумении, что делать икак решить вопрос», – писал Александр Александрович отцу 2 августа 1868 г. «Прости меня,милый папа, – прибавлял в том же письме наследник, – что я решился тебе высказать всю правду, но кому же, как не мне тебе её говорить.
Это мой долг, и в этом пока состоит моя службатебе и отечеству, и если только ты мне позволишь раз навсегда писать и говорить тебе истинную правду постоянно, то я буду счастлив как никогда. К несчастью, в последнее время в Министерстве финансов были неоднократно подобные сделки по поводу железных дорог, и это ямогу положительно сказать» 355 . Недоумение и подозрения цесаревича были небезосновательны,как вспоминал барон Дельвиг, «я заподозрил Абазу в том, что он предпочитает направление наКременчуг из желания угодить великой княгине Елене Павловне, двора которой он был гофмейстером и её любимцем. Большое имение великой княгини находилось вблизи означенногонаправления» 356 .
А граф С.Ю. Витте утверждал в воспоминаниях, что барон Унгерн-Штернбергбыл «в очень близких отношениях с императором Александром II», поэтому-то и мог претендовать на железнодорожные концессии 357 .Ответ государя был достаточно жёстким, заодно он возвращался и к событиям вокруг продажи Николаевской дороги: «Наклёпы, которые до тебя доходят на счёт каких-то сделок в Ми353Там же. С. 373 – 374.«Тебе вероятно известно, – писал Александр Александрович вел. кн.
Михаилу Николаевичу 22 августа 1868 г.,– что мне поручено в отсутствие папа заниматься всеми текущими делами, чему я очень рад, потому что даёт занятие, а кроме того набиваешь себе практику обращаться с бумагами и видишь, сколько глупостей приходится читать бедному папа, и отымает только лишнее время. Право, иногда смешно становится, какую мелочь приносятгосударю, и всё это требует его разрешения. Невольно спрашиваешь себя, как можно было дойти до этого и отчегоэто произошло? Те дела, которых решение я не хочу брать на свою ответственность, я посылаю к государю за границу».
(Там же. Ф. 728. Оп. 1. Д. 2743а. Л. 35 – 35 об.)355Там же. Ф. 678. Оп. 1. Д. 729. Л. 173 – 174.356Дельвиг А.И. Полвека русской жизни. С. 252 – 253.357Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. Т. 1: Рассказы в стенографической записи. Кн. 1. СПб., 2003. С. 84 – 85.35473нистерстве финансов, суть сущий вздор и клевета, и изобретаются теми, которые наподобиеКокорева и подобных ему бывших откупщиков не достигают осуществления их проектов, в которых под личиною мнимого патриотизма, они стараются запутать правительство, как им этоне удалось при продаже Николаевской железной дороги. Что они стараются доводить до тебясвои жалобы и неудовольствие в надежде сделать из тебя их ходатая передо мною, меня неудивляет, ибо они знают твоё тёплое сердце и желание стоять за правое и полезное дело, но притвоей неопытности в делах и малом знании людей и тех скрытых пружин, которые большеючастью заставляют действовать на этом свете, тебе должно быть вдвойне осторожным, не относительно меня, перед которым обязанность твоя говорить вещи, как ты их понимаешь, дажекогда ты и ошибаешься, но относительно тебя окружающих, и в особенности, тогда когда тебе уже известно, что дело мною решено, может быть, и вопреки твоего собственного мнения.Так и я действовал при Ан-Папа.
Он также никогда не гневался на меня, как я на тебя, за откровенное изложение моего мнения, но я вправе надеяться на тебя в поддержке тех дел, которыераз решены. Поэтому новое рассмотрение в Комитете министров уже мною решённого делаХарьково-Кременчугской железной дороги я не под каким видом допустить не могу.Аминь» 358 . Получив такую отповедь, Александр Александрович пообещал было, что «так какэто дело уже окончательно решено тобою, милый па, то я больше ничего об этом писать не буду и не смею», однако месяц спустя снова безуспешно (во всяком случае, никакой реакцииАлександра II не обнаружено) попытался настоять на своём и «надоесть» отцу «о железной дороге».
«Я видел некоторых министров, и они все возмущены этим делом, до того оно гадко игрязно со стороны Министерства финансов, – писал наследник, – и жаль будет, если правительство до того будет компрометировано и потеряет вовсе доверие в публике, а это может оченьлегко случиться, если это дело будет решено в пользу Министерства финансов. Я больше ничего не буду писать и говорить об этом, но умоляю тебя, милый па, не соглашайся с мнениемГрейга, это будет очень грустно и в особенности своими последствиями.
Я боюсь, что ты и вэтом деле подумаешь, что я под влиянием кого-нибудь пишу тебе об этом; но даю слово, что япоступаю честно и не смею иначе поступать. Мне было очень, очень грустно, что моё письмо опервом журнале не помогло переменить твоего убеждения, но в этот раз я просто буду в отчаянии, до того эта мерзость со стороны Министерства финансов нагла и бессовестна. Прости мне,милый па, за эти слова, брани меня, но я останусь при своём убеждении и ещё раз повторю, чтов этом министерстве делаются дела нечистые. Я не сочиняю и не позволил бы себе говорить обэтом так смело, если бы не было всё это так видно и гадко» 359 .358359ГА РФ. Ф.
677. Оп. 1. Д. 669. Л. 98 об. – 99.Там же. Ф. 678. Оп. 1. Д. 729. Л. 175 – 175 об., 183 об. – 184.74«Журнал-вопросник» Мещерского позволяет несколько расширить представление о техтрудностях, с которыми столкнулся наследник во время своего первого «политического выступления». «Да, эта весна во многом подвинула меня вперёд, – писал вел. кн. Александр Александрович 25 июня 1868 г., – и я благодарен Господу за все неудачи, которые я претерпел» 360 . Тридня спустя, заканчивая очередную книгу своего дневника, цесаревич отмечал, что «в прошедшую зиму Господь сподобил меня приступить к деятельной и полезной жизни.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
