Государственная деятельность цесаревича Александра Александровича и его восприятие правительственной политики в 1865 - 1881 гг (1098514), страница 19
Текст из файла (страница 19)
1 марта 1867 г. С. 1917 – 1923; №237. 15 марта 1867 г. С. 1933 – 1937.ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 300. С. 30 – 31.285Подробнее см.: Воронин В.Е. Русские правительственные либералы. С. 129 – 130; Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма. С. 64 – 65.286Воронин В.Е. Русские правительственные либералы. С. 137 – 138; Христофоров И.А. Указ. соч. С. 203 – 204;Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма. С. 66 – 67.28456большие перемены в настоящее время.
Хотя были заявления от московского и петербургскогоземства довольно резкие и даже слишком смелые, но это было более от известных лиц, а не отвсего земства, что многие министры и доказывали государю! Но государь был запуган всемисплетнями и выдумками Шувалова, который уверял, что со временем может быть сильный переворот от этих земств и что это может кончиться скверно, так что государь, несмотря на то,что почти все министры были против того, чтобы делать теперь какие-нибудь большие перемены, всё-таки кончил тем, что приказал Валуеву, Шувалову, Зелёному и Толстому собратьсявместе и пересмотреть записку и предложение Валуева, чтобы потом представить на рассмотрение государя, какие сделать перемены в законе о земстве.
Признаться сказать, я уже знал наперёд, что кончится этот комитет тем, что несмотря на все возражения министров папа всё-такиприкажет принять предложение Валуева и Шувалова. Я даже удивлялся, к чему собирать мнение всех министров, когда заранее уже было устроено всё-таки принять записку Валуева. Папапотом говорил мне, что он по собственному опыту увидел, что значит малодушие министров, иуверял, что он много от этого потерпел. Но в этом случае не малодушие министров заставлялоих говорить против перемен в законах о земстве, а то убеждение, что теперь рано ещё переменять их, ибо только 3 года, что они существуют, и всякая перемена, а в особенности большая,может произвести самое неприятное впечатление на общество.
Именно в этом папа и обвинялих, говоря, что они боятся толков, и самих собрали и тем только показывают, как будто правительство боится их, тогда когда должно было быть совершенно противное, т.е. доказать им, чтоправительство их совсем не боится, а что они должны бояться правительства. Мне оставило этозаседание грустное впечатление, потому что как будто бы государь показал какое-то недовериек своим министрам за исключением, конечно, Валуева и Шувалова, которые ликовали, я уверен, над тем, что победили всех господ министров» 287 .Это пространное изложение наглядно демонстрирует сложившее убеждение наследника втом, что интриги Шувалова и его сторонников прочно опутали императора и имеют ключевоевлияние на его решения.
Вместе с этим, чем же следует объяснить столь серьёзное сочувствиецесаревича к земству? То, что последнее было действительно так, подтверждается письмом кМещерскому лета 1867 г.: «Тоже пишите о земстве и как они идут, – просил князя АлександрАлександрович, интересовавшийся из Дании вопросами русской внутренней политики, – этоодно из нужнейших и лучших учреждений, которое было сделано у нас, и я сильно стою за него» 288 .
Письмо Мещерского от 6 июля 1867 г. несколько приоткрывает завесу над тем, как наземское дело к тому времени смотрели в окружении наследника. «Земство – предмет слишкоммногосторонен, слишком нов, слишком важен, чтобы можно было о нём говорить мимоходом,287288ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 300. С. 57 – 58.Мещерский В.П. Письма. С. 666 – 667.57невольно выскажешь мысль, которая может внушить ложное убеждение и набросить тень навсё учреждение, – писал Владимир Петрович в ответ на просьбу цесаревича. – Споры мои сПавликом (адъютантом наследника П.А.
Козловым. – В.А.) меня в этом убедили. Он сторонникземства безусловно под влиянием тех, которые бранят напропалую Валуева и с пристрастиемговорят о земстве» 289 . Впрочем, через год с небольшим, осенью 1868 г., в вопросе о земствеМещерский вторил Александру Александровичу и развивал его мысль: «Земство, по-моему,выше всех реформ царствования после крестьянской, она не может сравниться ни с одною сПетровского до нашего времени по своему значению в настоящем и для будущего; ибо онаимела счастье быть с самого начала реформою чисто русскую, не смешанной ни с какими западными политическими примесями, а потому сроднившеюся с Россиею в всех её слоях и сферах.
Крестьянин так же, как и высший по образованию гражданин, одинаково доступны земству, так же, как и земство доступно столь же крестьянину, сколько боярину и священнику» 290 .Позднее Мещерский прямо называл земство основой «национальной политики», которую «русская партия» и наследник могли бы противопоставить «аристократической оппозиции». Князьполагал, что в отличие от Александра II, который был приведён «после 4-го апреля подлостьюШувалова к мысли, что в него стрелял не сумасшедший, а стреляла будто бы вся Россия и национальная её партия», цесаревич поставлен в иные условия. «Кругом везде организуется сильная партия, чтобы вывесть Вас в Шуваловскую партию, и подрезать Вам крылья и в то же времяподорвать Вашу популярность», – писал Мещерский в марте 1871 г.
Более того, Владимир Петрович опасался, не «успели ли пошатнуть Вас в Ваших основных и коренных убеждениях. Носкажу откровенно: за ужином у меня, зародилось у меня опасение в ту минуту, когда Вы сказали: «Не знаю, за уничтожением крепостного права, не ослабла ли народная сила как помощь вминуту опасности, подобной 12 году?» Напротив, внутри России она станет гораздо надёжнее,ибо сделается уже не народную, а земскою, то есть чисто русскою силою. Этой-то земской силы Шувалов и К-ия боятся и против неё вооружают государя.
Вот почему родилось во мне опасение и насчёт Вас! Политика, которая будет основана на недоверии к этой земской силе, неминуемо приведёт к катастрофе; напротив, политика, проникнутая безграничным доверием к этойсиле, упрочит монархическую власть и создаст великие события для славы этой власти» 291 . 1июля 1871 г. князь также писал наследнику о том, что «крестьянская реформа поставила на ноги 50 миллионов людей свободных, мыслящих, которые со дня на день явились с правами. Земская реформа ввела эти 50 миллионов в государственную сферу» 292 . Неясно, руководствовалсяли цесаревич в то время этими доводами в своих предпочтениях и была ли поддержка земской289Там же.
С. 330.Там же. С. 594.291«Моя преданность Вам имеет одну основу». С. 143 – 144.292Там же. С. 150.29058деятельности вызвана только лишь антагонизмом с «шуваловской партией». Во всяком случае,граф Шереметев вспоминал, как в 1872 г. наследник не нашёл ничего «неудобного» в том, чтоШереметев, оставаясь адъютантом великого князя, решил баллотироваться и был избран в Петербургское губернское земское собрание.
Как обычно, Сергей Дмитриевич особенно противопоставлял взгляды Александра II и наследника. «Покойный государь, – писал он, – вообщекрайне несочувственно относился к лицам своей свиты, желавшим выборной службы, котораявообще его коробила и совершенно расходилась с его понятиями. [...] Если я решился на этотшаг, то, во-первых, потому что я принадлежал к свите цесаревича, а не государя, а главным образом из любопытства, чтобы видеть, как отнесётся к этому сам цесаревич? Не только не заметил я в нём малейшего неудовольства, когда я заикнулся об этом желании, но совершенно напротив.
Он доложил об этом государю и получил его согласие… Ясно было, что направлениебыло иное…» 293 В то же время Н.Н. Фирсов утверждал, основываясь на личных беседах с наследником и его окружением, что цесаревич «не придавал никакого значения различию службыпо выборам и по назначению» 294 .В вышеприведённых эпизодах, помимо всего прочего, явственно обращает на себя вниманиестоль же негативное, как и к графу Шувалову, отношение наследника к министру внутреннихдел П.А. Валуеву. Вплоть до отставки последнего со своего поста в марте 1868 г. эти два имени,Валуева и Шувалова, идут у цесаревича как бы в одной «связке», и очевидно именно за ними онпризнаёт наибольшее влияние у императора и в правительстве. Как и к Шувалову, за которымвеликий князь, очевидно, признавал наглость, нескромность в политических приёмах, склонность к закулисным интригам, Александр Александрович испытывал чисто личную неприязнь кВалуеву.
В дневнике он награждает министра такими характерными «прозвищами» как «Валуевы», «Виляев», «Краснопевцев» 295 . «В особенности он не любил фраз, – вспоминал о наследнике Мещерский. – Бедного Валуева он не любил именно за избыток фраз. Про него он весьмаверно говорил: он столько наговорит постороннего и ненужного, что до нужного и не доберёшься» 296 . Соответственно, и сановники, близкие к Шувалову и Валуеву или сходившиеся сними во взглядах, получают у наследника самые нелестные эпитеты. На следующий день послезаседания Совета министров, обсуждавшего возможные перемены в положении о земстве, 13января 1867 г. вел.
кн. Александр Александрович принимал графа В.Н. Панина и «говорил сним о вчерашнем Совете министров; немало я бесился на него, – писал наследник в дневнике, –потому что он успел уже с вчерашнего дня переменить своё мнение и был уже на стороне Шу293Мемуары графа Шереметева. С. 253, 458 – 459.Фирсов Н.Н. Воспоминания о цесаревиче Николае Александровиче и императоре Александре III в юности //Исторический вестник.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
