Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 5)

⁷⁰ Garzelli A. L’ “antico” nelle miniature dell’età di Lorenzo // La Toscana al tempo di Lorenzo il Magnifico politica, economia, cultura, arte. Convegno di studi promosso dalle università di Firenze, Pisa e Siena, 5–8 novembre 1992. 3 vols. Pisa: Pacini, 1996. Т. 1. P. 163–172 e Tav. 94–127; Lazzi G.Il candido velo: il

significato dell’antico nella miniatura fiorentina del Quattrocento // Mythologica et erotica. Arte e cultura

dall’antichità al XVIII secolo / A cura di O. Casazza, R. Gennaioli. Livorno: Sillabe, 2005. P. 84–89; Ceccanti

M. Il sorriso della sfinge. L’eredità del mondo antico nelle miniature riccardiane. Firenze: Polistampa, 2009. Р. 147–165.

⁷¹ Шидловская Е.В. Тема all’antica в искусстве итальянской книжной миниатюры Кватроченто // Искус- ствознание. 2012. Вып. 1-2. С. 188–223.

дущую роль Филиппино Липпи как популяризатора (promotore) этого типа декора⁷².

Небесполезен в данном контексте и выход за пределы, собственно, флорентийского материала, более того – иногда он необходим и обуслов- лен художественной ситуацией, сложившейся к последней трети Кватро- ченто: прямыми или, по крайней мере, возможными контактами между ху- дожниками разных итальянских школ в период их одновременной работы в Риме. В этой связи стоит упомянуть о планомерном изучении влияния античного искусства на творчество Пинтуриккьо, которое продвигается усилиями К. Ла Мальфы⁷³, чья недавняя монография стала итогом много- летних исследований и множества публикаций, посвященных различным римским ансамблям мастера. Среди сделанных ею наблюдений следует признать наиболее значимым уточнение даты открытия Золотого дома Нерона. На основании анализа декорации капеллы св. Иеронима в церкви Санта Мария дель Пополо, куда уже были включены орнаменты в форме гротесков, исследовательница склонна сместить эту дату строго до 1479 г.⁷⁴, то есть на несколько лет ранее принятой (ок. 1480 г.). Наконец, широ- чайший круг литературы, как обобщающего, так и очень частного характе- ра по понятным причинам сложился по поводу взаимоотношений с клас- сической традицией Андреа Мантеньи⁷⁵, который работал в Риме в 1480-е

⁷² Garzelli A. L’ “antico” nelle miniature... P. 164.

⁷³ La Malfa C. Invenzioni, modelli e copie. Pintoricchio disegnatore e il rapporto con Perugino, la bottega umbra del primo Rinascimento e Raffaello // Pintoricchio / A cura di Vittoria Garibaldi, Francesco Federico Mancini.

Cinisello Balsamo, 2008. P. 347–365; Idem. Pintoricchio a Roma: la seduzione dell’antico. Cinisello Balsamo: Silvana, 2009. См. также: Sensi L. Pintoricchio e l’antico // Pintoricchio a Spello. La Cappella Baglioni in

Santa Maria Maggiore / A cura di G. Benozzi. Milano, 2000. P. 30–31.

⁷⁴ La Malfa C.The chapel of San Girolamo in Santa Maria del Popolo in Rome:new evidence for the discovery of the Domus Aurea // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. 2000. Vol. 63. P. 270.

⁷⁵ Специальные исследования: Blum I. Andrea Mantegna und die Antike. Leipzig: Heitz, 1936; Tamassia A.M.

Visioni di Antichità nell’opera di Andrea Mantegna // Rendiconti Pontificia Accademia Romana di Archeologia. 1955/56. 28. P. 213–249; Saxl F. Jacopo Bellini and Mantegna as antiquarians / Saxl F. Lectures. London: War- burg Institute, 1957. P. 150–160; Vickers M. Mantegna and Constantinople // The Burlington Magazine. 1976.

118. P. 680–683; Idem. Mantegna and the Ara Pacis // The J. Paul Getty Museum Journal. 1975. Vol. 2. P. 109– 120; Idem. The sources of the Mars in Mantegna’s Parnassus // The Burlington Magazine. 1978. Vol. 120. P. 151–152; Martindale A. Andrea Mantegna. I Trionfi di Cesare nella collezione della regina d’Inghilterra ad Hampton Court. Milano: Rusconi, 1980; Cieri Via C. Note sul simbolismo archeologico di Andrea Mantegna // Studi in onore di Giulio Carlo Argan. A cura di S. Macchioni. Roma: Multigrafica, 1984. P. 103–126; Idem. L’antico in Andrea Mantegna fra storia e allegoria // Piranesi e la cultura antiquaria: gli antecedenti e il contesto. Atti del convegno / А cura di Anna Lo Bianco. Roma: Multigrafica, 1983. Р. 69–91; Jobst Ch. Il

гг., одновременно с флорентийцами. Она чрезвычайно полезна не только в методологическом отношении, но потому, что дает представление, насколько детально может быть разработан в научной литературе вопрос о классической традиции применительно к XV в. и нисколько не утратить при этом актуальности.

Обилие и жанровое разнообразие памятников, очевидная разница масштаба отдельных мастеров, вариативность индивидуальных подходов к античности, наконец, количество уже опубликованных исследований вполне объясняют тот факт, что до сих пор не существует обобщающей работы, посвященной рецепции античности во Флоренции XV в. – такой, например, как аккуратная монография Е. Яйленко⁷⁶, посвященная антично- сти венецианской. Неловкие попытки систематизировать в этом ключе флорентийскую живопись предпринимались на рубеже XIX–XX вв., о чем будет сказано ниже, но не получили ни дальнейшего развития, ни сколько- нибудь значительного резонанса в последующей историографии. Един- ственный счастливый случай такого обобщения – эссе «Искусство и гума-

низм во Флоренции времен Лоренцо Великолепного. Очерки об искусстве Ренессанса и неоплатоническом гуманизме» (1959)⁷⁷ А. Шастеля, продол- жающее тему его первой монографии «Марсилио Фичино и искусство» ⁷⁸. Рисуя широкую панораму флорентийской культуры рубежа столетий, Шастель развенчивает ряд мифологем медичейской эпохи, представление о ней и как о периоде упадка, и о «золотом веке», которые бывали объек-

cosiddetto codice Mantegna nella Kunstbibliothek di Berlino // Studi di storia dell’arte sul Medioevo e il Rinascimento. 1992. Vol. 2. P. 715–728; Leoncini L. Il Codice detto del Mantegna: codice Destailleur OZ 111 della Kunstbibliothek di Berlino. Roma: "L’ Erma" di Bretschneider, 1993; Santucci P. Su Andrea Mantegna. Napoli: Liguori, 2004; Blumenröder S. Andrea Mantegna – die Grisaillen. Malerei, Geschichte und antike Kunst im Paragone des Quattrocento. Berlin: Mann, 2008. Материалы выставок и конференций: Mantegna e Padova. 1445–1460 / A cura di D. Banzato, A. De Nicolò Salmazo, A. M. Spiazzi. Milano, 2006; Mantegna e le arti a Verona. 1450–1550/ A cura di S. Marinelli, P. Marini. Venezia: Marsilio, 2006; Mantegna e Roma. L’artista davanti all’antico / A cura di T. Calvano, C. Cieri Via, L. Ventura. Roma: Bulzoni, 2009; Andrea Mantegna. Impronta del genio. Convegno internazionale di studi / A cura di R. Signorini, V. Rebonato, S. Tammaccaro. Firenze: Leo S. Olschki, 2010.

⁷⁶ Яйленко Е. Венецианская античность. М.: НЛО, 2010.

⁷⁷ Chastel A. Art et humanisme à Florence au temps de Laurent le Magnifique. Paris, 1959. Русский перевод, на который мы будем в дальнейшем ссылаться: Шастель А. «Искусство и гуманизм во Флоренции времен Лоренцо Великолепного. Очерки об искусстве Ренессанса и неоплатоническом гуманизме». М.-СПб., 2001.

⁷⁸ Chastel A. Marsile Ficin e l’art. Genève, 1954.

том критики и прежде. Опубликованное полвека назад, это эссе, однако, не только подчиняется законам метода и жанра, в котором оно написано, но и несет отчетливый отпечаток общих увлечений науки того времени.

Из предпринятого обзора можно заключить, что в наши дни подоб- ная обобщающая работа о флорентийской школе грозит обернуться анно- тированной библиографией. В связи с этим разумнее сосредоточить свое внимание на творчестве одного мастера, который был бы характерным представителем своей эпохи и, в то же время, не вписывался в нее полно- стью. Филиппино в этом отношении – фигура чрезвычайно показательная. Родившийся в 1457 г., он принадлежал к младшему, последнему поколе- нию кватрочентистов, был свидетелем расцвета медичейской культуры, ее неожиданного краха и духовных метаний рубежа веков и, в конечном ито- ге, стал одним из провозвестников нового этапа в итальянском искусстве, сыграв значительную роль в формировании эстетики маньеризма.

Филиппино и классическая традиция: историографический обзор

Вопрос о специфическом подходе Филиппино Липпи к классической традиции закономерно возникает, стоит только взглянуть на его зрелые произведения, изобилующие античными, псевдоантичными или, во всяком случае, антикизированными деталями. Он представляется в этом свете большим оригиналом, едва ли не чрезмерно увлеченным древностями. С уверенностью судить о том, насколько глубоко Филиппино мог знать ан- тичную литературу и мифологию, сложно так же, как и о познаниях в этой области подавляющего большинства его коллег. Его библиотека, согласно описи мастерской, составленной вскоре после смерти художника, состояла из двенадцати книг, среди которых были Библия, итальянский перевод Овидия, основные сочинения Данте, Петрарки и Боккаччо и рукопись Тита

Ливия⁷⁹, что свидетельствует, по меньшей мере, об интересе к книжной

⁷⁹ Carl D. Das Inventar der Werkstatt von Filippino Lippi aus dem Jahre 1504 // Mitteilungen des Kunsthistori- schen Institutes in Florenz. 1987. Bd. 31. S. 388.

культуре. Неоднократно говорилось о его увлечении философией стоициз- ма, которое проявилось в цитировании девиза “sustine et abstine” («Терпи и воздерживайся»), который восходит к Эпиктету, и соответствующих мест из Писания⁸⁰. Отмечалось его пристрастие к изображению книг и надпи- сей, которые, будучи обязательной частью религиозного искусства, зача- стую черпались им из источников, не пользовавшихся широкой известно- стью⁸¹. Определенное влияние, вероятно, оказала на него и кипучая дея- тельность флорентийских гуманистов, с которыми был связан Боттичелли, его учитель и старший коллега, и самому Филиппино неоднократно при- ходилось сотрудничать с заказчиками, близкими гуманистической среде: в

числе патронов художника были Пьеро Пульезе, Оливьеро Караффа, сын Филиппо Строцци Альфонсо. Джорджо Вазари свидетельствовал даже о его собственной склонности к сочинительству⁸². Бесспорно, однако, то, что доступные античные памятники художник хорошо знал и, вероятно, много рисовал с них во время своего пребывания в Риме. Бенвенуто Челлини упоминает в своем «Жизнеописании», что видел большое число его рисун- ков в доме его сына⁸³, хотя в настоящее время эти альбомы неизвестны и существует всего несколько листов, которые можно считать прямыми набросками с античных подлинников.

⁸⁰ Девиз, взятый из утерянного текста Эпиктета и воспроизведенный у Геллия (Аттические ночи, 17, 19), можно видеть в разновременных «Явлении Богоматери св. Бернарду» (Флоренция, Бадия) и в «Табернак- ле Меркатале» (Прато, Городской музей). (См.: Del Bravo C. Filippino e lo stoicismo / Del Bravo C. Intese sull’arte. Firenze, 2008. P. 47–58.)

⁸¹ Rubin P. Filippino Lippi “pittore di vaghissima invenzione”: Christian poetry and the significance of style in late fifteenth-century altarpiece design // Programme et invention dans l’art de la Renaissance / Sous dir. M.

Hochmann, J. Kliemann, J. Koerling, Ph. Morel. Rome, Paris, 2008. P. 228–234.

⁸² Vasari G. Le vite de’ più eccellenti architetti, pittori, et scultori italiani. Ed. G. Milanesi. Firenze, 1878. Vol. 3, р. 468. «…изобразил истории из жития св. Фомы Аквинского, приписав на них несколько весьма пре- красных стихотворений, которые все были талантливо сочинены им самим, ибо он от природы всегда

имел к этому склонность». (Цит. по: Вазари Дж. Жизнеописания... Т. 2. С. 584.) Применительно к фрес-

кам капеллы Караффа составление или подбор дидактических надписей самим художником, безусловно, является домыслом Вазари, но это замечание вполне могло иметь и другие основания, помимо желания восславить многочисленные таланты мастера.

⁸³ «Во Флоренции… я тесно сошелся с молодым человеком моих лет; он тоже работал в ювелирной ма- стерской и носил имя Франческо, был сыном Филиппо Липпи и внуком превосходного живописца фра

Характеристики

Список файлов диссертации