Диссертация (1098466), страница 24

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 24)

⁴⁹⁰ См. подробнее: Angenendt A. Monachi Peregrini. Studien zu Pirmin und den monastischen

Vorstellungen des fruehen Mittelalters. München, 1972; Campenhausen H. Die asketische Heimatlösigkeit im altkirchlichen und frühmittelalterlichen Mönchtum. Tübingen, 1930; Williams G. H. Wilderness and Paradise in Christian Thought. N.Y., 1962.

⁴⁹¹ Leclercq J. Monachisme et pérégrination du IX^e au XII^e siècle // Aux sources de la spiritualité

occidentale. Paris, 1964. P. 46. Подробнее o дискуссии о появлении данного термина через

буквальное воплощение идеи peregrinatio как формы аскезы вызывала нарекания у отцов Церкви⁴⁹². Осмысление статуса peregrinus через правовые категории по отношению к сivitas caelestis⁴⁹³ давало возможность духовного осмысления идеи странствия как внутреннего пути души к Богу, так и пути Ecclesia Dei. Идея civitas Dei peregrinans была сформулирована Августином в трактате «О граде Божьем»: «...град Божий, славнейший в этом течении времени, когда странствует он между нечестивыми, живя верою...» ⁴⁹⁴. Истинная отчизна христиан находится в небесном граде, а на земле они живут, как странники посреди Вавилона⁴⁹⁵. Peregrinatio, таким образом, становится духовным странствием, и бенедиктинский монах первой половины XII в. понимает противопоставление civis - peregrinus в реалиях монашеской аскезы – как отказ от одного образа жизни в пользу другого.

Peregrinatio ради града Небесного Руперт Дойцкий рассматривает также в духовном смысле – как «строительство Божье», под которым он понимает «дело странствующих в этом веке сыновей Божьих»: «они должны быть помощниками Бога, помощниками в строительстве Божьем для

синтез ирландской идеи peregrinatio pro Christo и бенедиктинской stabilitas loci см. Prinz F. Askese und Kultur. Vor- und frühbenediktinisches Mönchtum an der Wiege Europas. München, 1980. S. 50; Усков Н.Ф. Христианство и монашество... С. 106.

⁴⁹² Например, Иероним предупреждал, «non Hierosolymis fuisse, sed Hierosolymis bene

vixisse laudandum est» (похвально не побывать в Иерусалиме, а прожить достойно ради Иерусалима). Sancti Eusebii Hueronymi Epistulae / Ed. I. Hilberg. Wien; Leipzig, 1910. P. 529. См. подробнее: Сonstable G. Opposition to Pilgrimage in the Middle Ages // Constable G. Religious Life and Thought (11^th-12^th centuries). London, 1979. P. 125-146.

⁴⁹³ См. подробнее: Clévenot M. La double citoyenneté: Situation des chrétiens dans l'empire

romain // Mélanges Pierre Lévêque / Ed. M.-M. Mactoux, G. Evelyne. Vol. 1. Religion. Paris, 1988. P. 107–115.

⁴⁹⁴ Augustinus. De civitate Dei. Praefatio. Col. 13: « … gloriosissimam civitatem dei sive in hoc

temporum cursu, cum inter impios peregrinatur ex fide vivens».

⁴⁹⁵ Ibid. 19. 26. Col. 656 : «...quoniam, quamdiu permixtae sunt ambae ciuitates, utimur et nos pace babylonis; ex qua ita per fidem populus dei liberatur, ut apud hanc interim peregrinetur».

изгнания «сильного с оружием» из его жилища, которого победил Сын Божий» ⁴⁹⁶. Руперт дает следующую параллель: тираны, каковыми он считает Ассура и Нимрода, стремились «властвовать». Поэтому мир, к которому они принадлежали, Руперт называет «домом сильного с оружием». Эту метафору Руперт употребляет в двойном смысле: в fortis armatus можно увидеть как тиранов (недаром автор цитирует Священное Писание, где говорится о Нимроде, как о «сильном охотнике перед Господом» и о том, что он «стал сильным в земле своей» ⁴⁹⁷), так и самого дьявола.

Города еще в самом начале человеческой истории, как она рассказана в

Библии, стали местом идолопоклонства. «Дурной обычай» украшать и укреплять стены города изображениями (то есть идолами) стал «охраняться как закон», и «властью тиранов почитались изображения» ⁴⁹⁸. При этом, повелевая почитать идолов, тираны берут под покровительство дьявола, он же, в свою очередь, «тиранствует» над ними. Идолопоклонство превращает города в «постыдные атрии», где клубится дым жертвоприношений⁴⁹⁹; язычество является характерной чертой всех городов «на тленном основании». Руперт отделяет город от окружающего его пространства стенами; идолы, которыми украшены стены, определяют сущность этого пространства: civitas terreni fundamenti посвящен дьяволу. Поскольку города

⁴⁹⁶ Rupertus Tuitiensis. De incendio… / PL Vol. 170. Col. 344A : «...causa peregrinationum in hoc saeculo filiorum Dei ista fuit, et est, et esse debet usque ad consummationem saeculi, quia esse debent adjutores Dei, adjutores in aedificatione Dei, ad ejiciendum fortem armatum de atrio suo, quem vicit Filius Dei».

⁴⁹⁷ Ibid. Col. 342A: «Nemroth coepit esse potens in terra, et propter quam dictus est in

proverbio: Robustus venator coram Domino».

⁴⁹⁸ Ibid.: «Deinde interveniente tempore, convalescente iniqua consuetudine, hic error tanquam lex custoditus est, et tyrannorum imperio colebantur figmenta».

⁴⁹⁹ Ibid.: «Ergo civitates terreni fundamenti, qualium in maximis vel notissimis tyrannizavit rex

Nemroth, et semetipsum direxerit Assur, dum idola prostituunt, et nebulosissimum glomerant fumum sacrificiorum, recte dicuntur, et sunt atria teterrima domus nimis amplae, scilicet inferni, cum sint atria sive unum atrium fortis armati; scilicet diaboli».

становятся местом почитания дьявола и служения ему, то потому Господу и народу Божьему в них нет места.

Таким образом, civitas и peregrini рассматриваются Рупертом вместе с эклессиологическими понятиями dedicatio (посвящение)⁵⁰⁰ и consecratio (освящение): принадлежность к земному городу-граду определяется не через правовой статус, но через соучастие в мистериях почитания дьявола. В данном случае теолог акцентуализирует значение civitas как сообщества людей, причем объединенных через sacrificia.

Руперт указывает на то, что при возведении городов приносились человеческие жертвоприношения, что также можно рассматривать как противопоставление тленного фундамента нетленной основе civitas Dei – т.е. Христу⁵⁰¹. Например, говоря об Иерихоне, Руперт пишет: «На первенце своем положит основание его, и на младшем из детей построит ворота его» ⁵⁰². Для автора это свидетельство dedicatio города дьяволу. Таким образом, на мистическом уровне (на нем сivitas Dei соответствует Ecclesia Dei) фундаментом града Небесного является Сын Божий, а в фундамент града земного – Иерихона – Ахиил Вефилянин кладет своего первенца и младшего сына.

В мистическом восприятии город для Руперта – это иерархическая соmmunitas людей. Жители города поклоняются дьяволу и живут внутри стен среди атриумов, мест для жертвоприношений. Мистическая сущность города для аббата Дойца неразрывно связано с ее материальным или визуальным воплощением: сivitas как сommunitas и ecclesia обладает определенными визуальными объектами, в данном случае – построенными людьми стенами и

⁵⁰⁰ См. подробнее о понятии dedicatio в экклесиологическом смысле: Koep L. Dedicatio // RАС. Stuttgart, 1957. Bd. 3. Sp. 643-649.

⁵⁰¹ Augustinus. De civitate Dei… Col. 462: «Restat autem altera dedicatio universae domus cuius

ipse Christus est fundamentum…»

⁵⁰² Rupertus, abbas Tuitiensis. De incendio. Col. 342B: «In primogenito suo fundamenta illius jaciat, et in novissimo liberorum ponat portas ejus».

атриумами. Основателями земных городов являются люди, и о них плохо говорится в Писании, поскольку они архитекторы и жители города, противостоящего граду Небесному⁵⁰³. Хотя автор пишет о сivitas как об общности людей, использование терминов, как «архитекторы», «жители», свидетельствует о том, что понятия «город» и «град земной» в данном случае тождественны.

В свою очередь, Гуго Сен-Виторский использовал традиционный метод экзегезы «четырех смыслов» (исторический, моральный, аллегорический и анагогический) для раскрытия понятия civitas Dei. Согласно историческому толкованию, град Божий – это город, основанный на горе Сион, где царь Давид возвел заоблачную башню. Аллегорически Гуго видит в civitas Dei

«город» (urbs), чье основание находится на святой горе, где Христос правит в вечности. Согласно моральному пониманию, это верующая душа, посвятившая себя созерцанию, которая полагает основание в совершенстве добродетелей. Согласно анагогической трактовке Священного Писания – civitas Dei, Hierusalem cоelestis – это небесная курия, толпа архангелов, которая ежедневно услаждается явлением славы Божьей⁵⁰⁴. У Гуго Сен-

Викторского civitas может совпадать с термином urbs,⁵⁰⁵ и означать общину

⁵⁰³ Ibid. Col. 343A: «Occasio enim mihi fuit, quatenus melius intelligerem id, quod verum est conditores civitatum terrenarum male in Scripturis sanctis, et ante et post diluvium denotari tanquam architectos sive municipes adversae civitatis, quae contraria est civitati Dei viventis, Hierusalem coelestis».

⁵⁰⁴ Hugo abbas. Miscelania / PL Vol. 177. Cоl. 674: «Historice civitas est constituta super

montem Sion, in area Ornae Jebusaei, ubi rex David nebulosam construxit turrim. Allegorice est urbs in monte Christo constituta, ejus fundamentum in montibus sanctis, ubi Christus regnat in aeternum. Moraliter, fidelis anima contemplationi dedita quae in virtutum eminentia sternit fundamentum. Anagogice, supercoelestis illa curia, archangelica turba, quae quotidie satiatur, dum eis apparet gloria».

⁵⁰⁵ В античных текстах это слово употреблялось исключительно по отношению к Риму –

ab Urbe condita, однако современные исследователи отмечают определенную девальвацию понятия urbs к IV в н.э. В свидетельство этому они приводят таких античных авторов, как,

Церкви, торжествующей в вечности. Широкое толкование термина позволяет увидеть в нем аллегорию царства Христа.

Вавилон Гуго расположен на севере и осмысляется в моральном смысле: этот город расположен там, где вечный холод и тьма, и ни одна часть не освещена солнцем⁵⁰⁶; жители Вавилона – это демоны, которые избрали себе север в качестве места обитания, поскольку замерзли в холоде неверия и лишены света истины.

При интерпретации плача Иеремии Гуго Сен-Викторский использует и августиновскую парадигму о двух градах с характерным урбанистическим ландшафтом: «Есть два города, Вавилон и Иерусалим. В Вавилоне есть площади, то есть широкие дороги, которые ведут к смерти. На площадях этого города лежат в немощи те, кто был размягчен соблазнами плоти, отойдя от добродетели ума… Есть у святой Церкви площади, есть маленькие переулки», где площади – это деяния мирские, а переулочки – деяния духовные⁵⁰⁷.

например, Аммиан Марцеллин. Этим объясняется и то, что уже Иероним в своем переводе Септуагинты один и тот же населенный пункт называл различными терминами (Содом – oppidum (Быт. 13:12), civitas (Быт. 18:24), urbs (Быт. 19:12)). Подробнее об этом см.: Филипов И.С. Римское право и Вульгата: право, закон, справедливость // Древнее право. Ivs Antiqvvm. М., 1999. № 1 (4). С. 144–167.

⁵⁰⁶ Hugo de Sancto Victore. De Scripturis et scriptoribus sacris praenotatiunculae / PL Vol. 175.

Col. 23C: «Вabylon ad aquilonem posita est, ubi frigus perpetuum et obscuritas est, cum nunquam pars illa a sole contingatur. Per Assyrios igitur, id est Babylonios, daemones competenter designantur, qui ad aquilonem sedem sibi elegerunt, utpote frigore infidelitatis torpentes, et veritatis luce privati».

⁵⁰⁷ Hugo de Sancto Victore. Adnotatiunculae elucidatoriae in Threnos Ieremiae / PL Vol. 175.

Сol. 290AB: «Duae sunt civitates, Babylonia, et Jerusalem. Sed Babylonia plateas habet, id est vias latas, quae ducunt ad mortem. In plateis ergo civitatis deficiunt, qui per carnis illecebras defluentes a virtute mentis emollescunt… habet namque sancta Ecclesia plateas, habet et semitas. Quid enim terrenae actiones sunt, nisi quaedam plateae; et quid spirituales actiones, nisi semitae?».

В интерпретации Ришара Сен-Викторского еcclesia как civitas Dei редуцируется к tabernaculum. Понятие tabernaculum для богослова XII в. было многозначным: это могли быть и шатры, так же называлась и библейская скиния, место принесения жертвоприношений и хранения Ковчега Завета, которая в библейском тексте являлась видимым знаком присутствия Господа среди народа Израиля⁵⁰⁸. Этим же понятием – tabernaculum – в церковной практике обозначался киворий или же дарохранительница, в которой хранилась пиксида, коробочка для мирры и освященных гостий⁵⁰⁹.

Для богословия XII в. также актуально сакральное ветхозаветное и

мистическое значение этого термина (в литургическом и экклезиологическом аспектах)⁵¹⁰. На всех уровнях смыслов tabernaculum обозначает для экзегета сакральное пространство для служения Богу. Ришар в своей проповеди на освящение церкви проводит параллели между скинией, которая в Ветхом Завете является «типом» ⁵¹¹ Церкви и освящаемым зданием. Церковь-

Характеристики

Список файлов диссертации