Диссертация (1098466), страница 25

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 25)

⁵⁰⁸ Скиния была главным местом служения Богу, в эпоху отцов-патриархов, местом, где Бог являл свое присутствие и где говорил с Моисеем, местом, где можно было принести искупительную жертву или жертву благодарения, местом проявления Славы Божей. В скинии хранились главные святыни народа Израиля – Kовчег Завета, свитки Торы Моисея, алтарь для всесожжений, светильник и иные ритуальные предметы, описанные в книге Исход. См. Exodus 31:7-11: …tabernaculum foederis et arcam testimonii et propitiatorium quod super eam est et cuncta vasa tabernaculi mensamque et vasa eius candelabrum purissimum cum vasis suis et altaria thymiamatis et holocausti et omnia vasa eorum labium cum basi sua vestes sanctas in ministerio Aaron sacerdoti et filiis eius ut fungantur officio suo in sacris oleum unctionis et thymiama aromatum in sanctuario omnia quae praecepi tibi facient. Скиния являлась прообразом ветхозаветной Церкви. См. подробней: Rosenthal- Heginbottom R. Tabernacle. The Anchor Bible Dictionary. New York; London; Toronto; Sydney; Auckland, 1992. Vol. 6. P. 292-302.

⁵⁰⁹ Langenbahn S.K. Tabernacles // Lexikon des Mittelalters. Bd. VIII. Sp. 392-394.

⁵¹⁰ Dictionnaire d’archéologie chrétienne et de liturgie. Vol. I / II. Col. 2711.

⁵¹¹ В соответствии с толкованием по типологической модели, где «тип» - это прообраз, данный в Ветхом Завете, а «антитип» - его исполнение в Новом.

tabernaculum он описывает, в первую очередь как здание, а не как город:

«Есть, дражайшие братья, у скинии Господней, то есть у святой Церкви, свои камни, цемент, фундамент, стены, крыша, длина, ширина, высота, есть святилище, хор, неф, притвор, алтарь, колокольня, колокола, есть застекленные окна, внутренняя и внешняя галереи, двенадцать свечей и совершающий освящение епископ» ⁵¹².

При этом каноник в виде здания представляет всю структуры Церкви

как иерархичную общину верующих: Церковь строится от фундамента к вершине по следующему принципу: сначала миряне, затем чин священнический, после – епископский, затем – архиепископский, на вершине

– папа Римский⁵¹³, ее длина означает существование Церкви во времени,

ширина – огромное множество народов, которые она охватила. Таким образом, Ришар отступает от традиции простого разделения на клир и мирян; он представляет Церковь не только в виде civitas, но в виде здания, строения, и как и другой регулярный каноник – Герхох – описывает в деталях его структуру.

В сочинении Ришара содержится также традиционное толкование Иерусалима как civitas sancta (град святой) и civitas sancti (град святого), то есть Церковь, которая строится как град, и построенная, и после этого украшается различным образом⁵¹⁴.

⁵¹² Richardus de Sancto Victore. Liber exeptionum. X.I. Paris, 1958. P. 375: « Habet, fratres charissimi, tabernaculum Domini, id est sancta Ecclesia, lapides suos; habet caementum, habet fundamentum, habet parietes, habet tectum, habet longitudinem, habet latitudinem, habet altitudinem, habet sanctuarium, habet chorum, habet navem, habet atrium, habet altare, habet turrim, habet signa sonantia, habet vitreas fenestras, habet dealbaturam interiorem et exteriorem, habet cereos duodecim, habet pontificem dedicantem».

⁵¹³ Ibid.: «Altitudo etiam secundum gradus dignitatis consideratur. In altum enim erigitur, dum

super laicos ordo sacerdotalis, et super sacerdotalem episcopalis, et super hunc archiepiscopalis, et super omnes denique papa episcopus Romanorum collocatur».

⁵¹⁴ Ibid. P. 379.

Город Вавилон, по Ришару, означает «сей век», ворота, через которые попадают в него, – это рождение, улица, по которой ходят в Вавилоне, – это тленность бытия, а ворота, которыми выходят из Вавилона – это смерть⁵¹⁵. Площади Вавилонские символизируют семь смертных грехов – гордыню, зависть, гнев, жадность, чревоугодие, уныние и похоть⁵¹⁶.

Исследование рецепции августиновской модели в экзегетике первой половины XII в. позволяет выявить существенные изменения традиционной парадигмы: приспособление антитезы civitas Dei – civitas diaboli к реалиям и проблемам своего времени. Цистерцианцы «переносят» в своем богословии град Божий: им становится маленький Вифлеем, а его проекцией на земле является их собственный монастырь, Иерусалим – сivitas Dei в традиционной для святоотеческой традиции – уподобляется Вавилону, что можно объяснить категоричным неприятием монахами этого ордена жизни в городе. В текстах того времени можно также найти «релокализаию» civitas diaboli: если в традиционной модели ей соответствует Вавилон, то у авторов XII века этим термином могут обозначаться ханаанские города, которые противостоят народу Израиля, или же противниками града Божьего становятся полчища врагов, пришедшие из пустыни (Гуго Фольетский), а образ Вавилона подвергается профанизации, когда могущественный языческий город сравнивают с кухней, служение идолам уподобляют чревоугодию, а жрецов – поварам.

⁵¹⁵ Ibid.: «Porta per quam introitur est nativitas; via per quam transitur est mortalitas; porta per quam exitur est mors».

⁵¹⁶ Ibid.: «Plateae istius spiritalis Babylonis septem vitia principalia sunt. Istae plateae longae

sunt et latae... Prima est superbia, secunda invidia, tertia ira, quarta acedia, quinta avaritia, sexta gula, septima luxuria».

Глава II

Пространство библейского и средневекового города в представлении экзегетов XII века

Образ города, заимствованный из текстов Священного Писания, определялся определенным набором характерных для урбанистического ландшафта черт, которые в своей совокупности давали возможность обозначить город как некую особую форму жизни, отличную от жизни в сельской местности или в укрепленном поселении. В данной главе будут решаться следующие задачи: необходимо, во-первых, определить, как элементы городского ландшафта, которые появляются в экзегетических трактатах (укрепления, ворота, улицы и площади, монастыри и храмы, структура водоснабжения), интерпретировались в текстах первой половины XII в.; во-вторых, проанализировать примененные экзегетами техники толкования и их корреляцию с городской жизнью этой эпохи, то есть выяснить, каким было соотношение символико-аллегорических представлений с реальными наблюдениями. Подобный анализ поможет определить, в каких случаях монахи действительно изображали окружающий мир, а в каких использование городских метафор было продиктовано традицией.

1. Городские укрепления: понятия munitio, murus, fortitudo в экзегетике

Для западноевропейского средневекового сознания важнейшим компонентом города были стены, которые не только защищали город, но и символизировали его свободы и привилегии. В средневековой терминологии прослеживается прямая связь между термином civitas и наличием

укрепленной стены в том или ином городском поселении⁵¹⁷. Городские стены не только определяли внешний профиль города, но и становились линией демаркации между городом и его округой, выделяя «тварное», т.е. сконструированное человеком пространство⁵¹⁸.

Все средневековые города вне зависимости от своего происхождения имели общие детали рукотворного ландшафта: стены с башнями и воротами, улицы и площади, рынок или рыночную площадь с торговыми зданиями, церковь, а также частные сады⁵¹⁹. Стена имела не только практическое, социальное, но и символическое значение: постройка стены и ее укрепление являлось почетной обязанностью жителей города. Например, социальный состав городского населения Вормса около тысячного года можно узнать из документации, определяющей порядок возведения городских стен: определенная городская группа отвечала за определенный участок стены⁵²⁰.

Ветхозаветный город осмыслялся Рупертом, прежде всего, как некое

«укрепление, возведенное на тленном фундаменте» ⁵²¹. Стремление обладать укреплениями на тленном основании было присуще как первым людям (начиная с Каина), так и современникам автора, «жизненный срок которых краток» ⁵²². Таким образом, в первую очередь, город – это укрепление

⁵¹⁷ Подробнее об этом см. Гусарова Т.П. Город и ландшафт // Феномен средневекового урбанизма. М., 1999. С. 140-160.

⁵¹⁸ Haase C. Die mittelalterliche Stadt als Festung // Die Stadt des Mittelalters. Bd. 1. Karslruhe,

1977 (Wege der Forschung, 243). S. 378.

⁵¹⁹ Morris A.E.J. History of Urban Forms. London, 1972. P. 68.

⁵²⁰ Büttner H. Zur Stadtentwicklung von Worms im Früh- und Hochmittelalter // Aus Geschichte und Landeskunde. Festgabe F. Steinbach. Bonn, 1960. S. 386-407.

⁵²¹ Rupertus, abbas Tuitiensis. De incendio… Р. 451: «…munitionеs terrenum fundamentum...».

⁵²² Ibid.: «Mirum, unde mortalium animis tanta cupiditas terrenae altitudinis, sive munitionis terrenum fundamentum habentis, cum sint brevis vitae, multoque angustioris quam fuit vita priscorum hominum, quorum primus, Cain, civitatem aedificavit» (Удивительно, откуда у душ смертных столь большое желание земного величия или обладания тленным основанием

(munitio): автор использует понятие munitiones в качестве синонима термину сivitas⁵²³. Например, Руперт пишет: «земные укрепления, первым создателем которых был Каин...» ⁵²⁴, в другом месте – «первый из которых [древних людей], Каин, воздвиг город…» ⁵²⁵. Описывая ветхозаветный город, Руперт, прежде всего, указывает на fundamentum (основание) и porta (ворота). Об этих двух элементах городского ландшафта идет речь при описании Иерихона: «На первенце своем положит основание его, и на младшем из детей построит ворота его» ⁵²⁶.

Fundamentum, то есть основание, соотносится с закладкой стен. Именно

«ради укрепления города» и стен в древние времена «стали чтить идолов вместо Бога» ⁵²⁷. По интерпретации Руперта, уже обладание укреплением «на тленном основании», то есть городом, является признаком земного величия; для автора XII века было вполне естественно. Еще более «престижно» назвать это «земное укрепление» собственным именем. Укрепленными городами владеют гордецы, и владыкам городов - «тиранам» - присущ один из семи смертных грехов – грех гордыни. Именно об этих гордецах говорится

укреплений? Ведь их жизнь кратка и гораздо более стеснена, чем была жизнь древних людей, первый из которых, Каин, воздвиг город).

⁵²³ Необходимо отметить, что такое словоупотребление было характерно не только для

богословия, в нарративных источниках munitio и moenia часто употребляются в качестве синонимов к понятию civitas. См.: Rossignol S. Civitas in Early Medieval Central Europe // The Medieval History Journal. Vol. 14 (2011). P. 80.

⁵²⁴ Rupertus, abbas Tuitiensis. De incendio… Р. 452: «…terrenas munitiones, qualium primus, ut

jam dictum est, auctor extitit Cain».

⁵²⁵ Ibid. Р. 451: «quorum primus, Cain, civitatem aedificavit…».

⁵²⁶ Ibid. Р. 452: «In primogenito suo fundamenta illius jaciat, et in novissimo liberorum ponat portas ejus».

⁵²⁷ Ibid. Р. 453: «coeperunt et jussa sunt idola pro Deo coli».

в псалме⁵²⁸, по мнению Руперта, «жилища их из в рода и род, и в землях своих называют своими именами [жилища]» ⁵²⁹.

Munitio в сознании Руперта сопряжено с «силой» (potentia, fors) человеческой, осознание которой ведет к гордыни. Руперт обращается к двум персонажам из Священного Писания - Ассуру и Нимроду. Ассур строит город Ниневию. «И вышел из земли этой Ассур и построил Ниневию, стены и здания города» ⁵³⁰. «Домом сильного с оружием» ⁵³¹ назван этот мир

Характеристики

Список файлов диссертации