Диссертация (1098466), страница 27
Текст из файла (страница 27)
559 Ibid. Col. 280B: «Si per murum, ut dictum est, virtutes animae significantur, recte per
antemurale opera virtutum accipimus».
560 Richardus de Sancto Victore. Liber exeptionum… Р. 379: «Habet murum per munimen virtutum, quibus ipsa contra vitia firmatur, ne vitia irruentia auferant illi spiritualia bona».
верующих. Наряду со стеной в своем описании городского укрепления Ришар упоминает башни. Башни – это метафора тех праведных и совершенных людей, которые, презрев мирское, достигают высот в созерцании Господа561. Городские укрепления у представителей викторинской школы фигурируют в виде сложной конструкции, не только как стена и ограждение.
Цистерцианцы также обращаются в своих комментариях на Писание к образу городской стены. Интерпретируя стих из Исайи «Город крепкий у нас, Сион, Спаситель поставил в нем стены и вал» 562, Бернард Клервоский пишет, что стена Сиона – это воздержание, препятствие для соблазнов, вал – это терпение, преграда от вражеских набегов и помощь от любых искушений. В основание стен «духовного града» заложен сам Спаситель: «Положен сам Спаситель во граде своем стеною и валом, сделался нам от Бога Отца справедливостью и терпением… Стеной положен в обращении [conversio], валом – в страдании, от всех существующих соблазнов плоти и века сего чистый и стойко выдерживающий всеобщие несчастья» 563.
Таким образом, у каждого элемента укрепления есть своя функция.
Аббат Клерво также отмечает, что никакие стены и укрепления не спасут, если среди горожан есть предатели. Монашеской жизнью – смирением, любовью и молитвами – защищается град Божий от нападок и искушений врага. Однако поскольку град Божий – церковь воинствующая – только созидается на земле, в конвенте могут быть предатели, которые впускают в
561 Richardus de Sancto Victore. Liber exeptionum…Р. 379 : «Habet turres per illos qui sunt in contemplatione sublimes. Quasi namque turres in sancta Ecclesia levantur, dum perfecti quique, relictis terrenis, ad coelestia per contemplationem sublimantur».
562 Исайя, 26:1.
563 Bernardus Claraevallenis. In dedicatione… P. 379: «Ponitur ergo in civitate sua Salvator ipse murus et antemurale, factus nobis a Deo Patre justitia et patientia <...> Murus, inquam, ponitur in conversatione, antemurale in passione, ab omnibus carnis et saeculi praesentis illecebris abstinens, et adversa sustinens fortiter universa».
город Божий врагов, тех, кто сеет рознь и клевету564. Стены для Бернарда Клервоского имеют не только позитивную, но и негативную коннотацию как знак земного величия, в стремлении к которому монахи начинают пренебрегать своим призванием: «…снова в мирские погружаются дела, снова погружаются в земные страсти, когда с большой заботой воздвигают стены и пренебрегают нравами, когда под предлогом общей пользы продают слова богатым, а дамам - приветствия…» 565.
Даже в моральном толковании Писания объяснения экзегета
показывают его хорошее знакомство с предметом. Городские стены имеют не только ров, но и несущие колонны: «Над стенами твоими, Иерусалим, поставил стражников, поскольку те, которые кажутся стенами или даже столпом в этой самой стене, нуждаются в этих стражниках» 566. Тропологические интерпретации Бернард изящно сочетает с разъяснением, как строится стена, из каких элементов состоит, какие возникают проблемы при ее возведении: «Как они будут надеяться на восстановление нами вечных стен этого града, если поймут, если увидят, что мы не живые камни, которые
564 Ibid. P. 380: «Nam proditores quidem fiunt, quicunque in hoc Domini castrum inimicos ejus introducere moliuntur, quales sunt utique detractores, Deo odibiles, qui discordias seminant, et nutriunt scandala inter fratres. Sicut enim in pace factus est locus Domini; sic in discordia locum diabolo fieri manifestum est» (Ведь предателем станет всякий, кто замышляет ввести врагов в этот дом Господень. Таковыми в особенности являются клеветники, ненавистные Господу, которые сеют раздор и разжигают распри между братьями. Как в мире сделано место это Господне, так в раздоре обнаруживается, что это место становится посвященным дьяволу).
565 Idem. Homiliae super 'Missus est'. Нomilia IV // SBO IV. Р. 55: «…rursus saecularibus
implicari negotiis, rursus terrenis cupiditatibus immergi, cum magna cura erigere muros et negligere mores, sub praetextu quoque communis utilitatis verba vendere divitibus et matronis salutationes...».
566 Idem. Sermones super psalmum 'Qui habitat'. Sermo XII // SBO IV. P. 460: «Super muros
tuos, Ierusalem, consituit custodes: nempe etiam ipsi qui videntur muri aut in muro ipso columnae, his custodibus egent».
могут скрепляться между собой, но скорее пыль, что несет ветер по лику земли, пыль, которая поднимается клубом от одного дуновения слова и разносится при легчайшем дуновении подозрения» 567.
Очевидно, что автор отходит от традиционного схематичного толкования стены, и наполняет этот символ конкретными подробностями, понятными как автору, так, вероятно, и его аудитории. Эти подробности уточняют игру смыслов в интерпретации, делают образ ярким. В толковании Бернарда городская стена – это не абстракция, а конкретный объект, с несущими колоннами, с башнями, со ровом, из материалов, которые хорошо скрепляются между собой.
Такую же тенденцию можно увидеть и у Гийома из Сен-Тьерри. Городская стена у Гийома – это не просто кладка из камней с опорами, но сложная оборонительная конструкция с башнями и укрепленными помещениями: «Если есть стена, возведем над ней серебряные башни, и тот [град], что радует глаз, уже воздвигает башни, чтобы стена, снабженная башнями с драгоценными вершинами святых, не только отразила вражеские набеги, но и строила бы укрепления благих заслуг» 568. Гийом обращает внимание на то, что для эффективной обороны города одной стены – даже если она опоясывает его весь – недостаточно. Более защищенным город будет в том случае, если система оборонительных сооружений снабжена особыми дозорными пунктами, откуда защитники получили бы возможность
567 Idem. Sermones in festo sancti Michaelis. Sermo II // SBO V. P. 301: «Quomodo sperabunt reaedificandos de nobis perpetuos civitatis illius muros, si cognoverint, si viderint nos, non lapides vivos esse, qui possint invicem cohaerere, sed magis pulverem, quem proiciat ventus a facie terrae, quem unius verbi flatus in turbinem excitet et suspicionis cuiuslibet levissima aura dispergat?»
568 Guillelmus de Sancto Theodorico. Excerpta de libris beati Ambrosii super Cantica
Canticorum / Еd. A. van Вurink (СССМ 87). Turnhaut, 1997: «Si murus, inquit, est, aedificemus super eum turres argenteas, quae ludebat osculis, iam turres erigit, ut pretiosis sanctorum turrita fastigiis non solum hostiles frustretur incursus, uerum etiam bonorum propugnaculum struat tuta meritorum”.
наблюдать за местностью: «Град – это церковь, и у нее есть свои стены, а потому она о себе говорит: «Я град укрепленный». У этой стены есть двенадцать апостольских врат, через которые народы могут войти в церковь. Хотя стены, опоясывающие все пространство города, важны для его защиты, еще более укрепленным он станет в том случае, если у него будут готовы дозорные пункты, откуда защитники могли бы наблюдать за всем городом» 569. Стоит иметь ввиду, что подобные соображения об оборонительных конструкциях Гийом проецирует на пространство святого града – Церкви. В данном случае автор отказывается от использования ветхозаветных описаний стены Иерусалима, которая имеется в книге Неемии, и дает предметные объяснения по существу, исходя из собственного
представления о том, какими должны быть оборонительные сооружения.
Таким образом, в экзегезе первой половины XII в. можно выделить несколько направлений. Практически все теологи согласны с тем, что стены и укрепления являются непременным атрибутом города. Хотя в экзегетике Священного Писания фигурируют ветхозаветные города, но даже при использовании их как метафор для другого феномена (Церковь, душа) теологи уделяют внимание укреплениям. Город и городские стены могут являться предметом особого исследования (как у Руперта Дойцкого), так и метафорами для создания какого-либо другого образа. Особенно распространенной последняя тенденция становится при тропологическом толковании ветхозаветных текстов. Принципиально важно, что «городские» авторы, проживавшие в крупных метрополиях (например, представители Сен-Викторской школы) или хорошо знакомые с внутренней городской
569 Ibid. : «Habet et ecclesia muros suos, quae iam perfectior dicit: Ego ciuitas munita. Hic est murus qui habet duodecim portas apostolicas, per quas populo nationum patet ingressus in ecclesia. Sed murus quamuis ambitum totius urbis includat, tunc tamen est munitior, cum receptacula habuerit praeparata, in quibus propugnatores urbis totum speculandi ac tuendi possint habere subsidium».
жизнью (таковым был Бернард, который только в зрелом возрасте принял монашеские облачения), дают более «структурное» и предметное описание стен – стены и вал или стены и башни, тогда как представители бенедиктинского монашества ориентируются на более простые архитектурные «типы» – «стена», «укрепление», «основание». Кроме того, для таких авторов городское укрепление перестает быть чем-то абстрактным, взятым из Писания: даже при иносказательном толковании они апеллируют к собственному опыту и представлению о предмете.
-
Городские ворота
Наряду со стенами при описании городского ландшафта особое внимание уделяется городским воротам. Как упоминалось выше, для Руперта
«укрепления» и «ворота» были единым архитектурным элементом города. Поэтому в проклятии Иисуса Навина570, предостерегшего от восстановления Иерихона: «На первенце своем положит основание его, и на младшем из детей построит ворота его…» 571, по мнению аббата из Дойца, обозначены и стены, и врата. Для Руперта munitio и portae, – это порождение человеческой гордыни572, «стремление подчинять и тиранствовать» 573, то данные архитектурные детали города наполняются в эсхатологической перспективе негативным значением.
Их смысл проявляется и в исполнении проклятия Иисуса Навина:
«Ведь во дни Ахава, царя Израиля воздвиг Ахиил из Вефиля Иерихон574. На Авираме, первенце своем, основал его [Иерихон], и на Сегубе, самом младшем, поставил ворота его, по слову, что сказал Господь через Иисуса
570 Нав. 6:25.
571Rupertus, abbas Tuitiensis. De incendio… Р. 452.
572 Ibid. P. 450.
573 Ibid. P. 453.
574 3 Царств, 16:34.
сына Навина» 575. Для Руперта этот ветхозаветный стих, видимо, имел личностное значение, поскольку он произносил его «в раздражении». Некоторые исследователи предполагают, что данный пассаж относится к графу Адольфу III фон Бергу, у которого было два сына576. Говоря об угрозе восстановлении Иерихона, который он видит в readificatio «основания» и
«ворот», экзегет делает общий вывод, что города в принципе не угодны Богу. Иерихон подвергся разрушению, поскольку «первый препятствовал народу Божьему и ковчегу Господню, пересекшему Иордан» 577. Следовательно,
«ворота», один из определяющих элементов городского ландшафта, оценивается негативно. С другой стороны, соединение porta и munitio в одну семантическую группу указывает на то, что Руперт особо не выделял их из общего представления об «укреплениях».
В отличие от Руперта, многие другие теологи уделяли рассматривали ворота отдельно от городских укреплений. Особое место в экзегетике porta занимала интерпретация ворот небесного Иерусалима. Из книги Откровения известно, что civitas Dei имел двенадцать ворот из цельных жемчужин. Тексты Ветхого Завета, в свою очередь, дают конкретный топографический материал земного Иерусалима, который был «типом» Иерусалима грядущего. В частности, многие экзегеты использовали книгу пророка Неемии, в которой, вероятно, содержится историческое описание города, восстановленного Неемией.
Неемия происходил из колена Иуды и, по всей видимости, принадлежал к царскому роду и занимал высокий сан виночерпия при дворе персидских царей. В двадцатый год царствования персидского царя Артаксеркса Лонгимана578 в 446 г. до н.э. Неемия, узнавший от пришедших
575 Rupertus, abbas Tuitiensis. De incendio... Р. 452.
576 Grundmann H. Der Brand von Deutz 1128 // Deutsches Archiv für die Erforschung des Mittelalters. 1966. Bd. 22. S. 423-425.
577 Rupertus, abbas Tuitiensis. De incendio... Р. 452.
578Артаксеркс Лонгиман, персидский царь в 465-424 гг. до н.э.
из Палестины соотечественников о плачевном состоянии Иерусалима, упросил царя отпустить его на родину в качестве правителя с обширными полномочиями. Неемия рассказывает о деятельности по восстановлению Иерусалима, которую он проводил, несмотря на сопротивление самаритян. В книге Неемии приведены названия ворот: ворота Долины (рorta vallis), Источника (porta fontis), Навозные, (рorta stercoris), Овечьи (porta gregis), Рыбные (porta piscium), Старые (porta veteris), Печные (porta furnorum) 579.
Наибольшее внимание экзегетов привлекли образы ворот Долины,
Навозных и Источника. Это связано с тем, что сами по себе они создают достаточно очевидный ассоциативный ряд, легко поддающийся различным трактовкам и интерпретациям. Неемия и его немногочисленная свита въехали в Иерусалим через врата Долины, после чего пророк осмотрел городские разрушения. Поэтому для средневековых теологов образ рorta vallis должен был дать ответ на вопрос «что есть вход в град Божий?»
И Герхох, и Гуго подразумевают под «входом» на уровне моральной интерпретации «добродетель смирения», через которую воссоединяются с Богом возвращающиеся со смиренным сердцем к миру в Господе.580 Через эти ворота входят, чтобы узреть разрушения города (в мистическом понимании Гуго – «руины Церкви») и со смирением исправить проступки души. Неемия делал осмотр полностью разрушенного Навуходоносором Иерусалима, и потому в нравственном толковании сожженные ворота града Давида по Гуго – это чувства тела, обуянные огнем своеволия и пламенем гнева581. Герхох видит в этой «добродетели смирения ради Господа нашего Иисуса Христа» плод покаяния – через эти врата в град Божий могут войти
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
