Диссертация (1098277), страница 5

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 5)

решение

Технологическое замещение Замещение промышленных Коэволюция материалов технологий ИКТехнологиями инноваций

и институтов

Рисунок 1.1.2 - Изменение парадигмы развития: от индустриального общества

к информационному и вездесущему обществу

Источник: Построено по: Watanabe Chihiro, Fukuda Kayano. National Innovation Ecosystems: The Similarity and Disparity of Japan–US Techology Policy Systems toward a Service-Oriented Economy. November 2005 / Chihiro Watanabe, Kayano Fukuda. [Электронный ресурс] URL: http://IR-05-057.pdf (дата обращения: 24.07.2012 14:00).

На наш взгляд, «постинформационное», «вездесущее общество», «интеллектуальное общество» не являются чем-то принципиально новым по сравнению с «классическим» информационным обществом, но более высокой стадией в рамках общей парадигмы информационного общества, потому что базу этого общества составляют ИКТ, менее совершенные на ранних стадиях ИО и все более совершенные и «интеллектуальные» на стадии «постинформационного» и «интеллектуального вездесущего общества». Принципиально новым является, например, общество институтов, предлагаемое в рамках новой системной парадигмы экономики институтов Г.Б. Клейнером [157], поскольку в основе этого общества - абсолютно иной принцип. С другой стороны, внедрение все более «интеллектуальных» ИКТ делает процессы информатизации общества все более управляемыми и ведут тем самым к ноосфере, поэтому можно признать, что «интеллектуальное вездесущее общество» может рассматриваться как начало перехода к ноосфере и устойчивому развитию. Вместе с тем, базовый принцип и технологическая основа общества - по-прежнему ИКТ (хотя гораздо более развитые и всемогущие).

Фактор неизменности основополагающего принципа построения общества - «классического» ИО и «постинформационного» - «перевешивает», на наш взгляд, в данный конкретный момент времени значимость фактора вносимых изменений. По этой причине мы рассматриваем «интеллектуальное вездесущее общество», формируемое в настоящее время в Южной Корее, Японии, Австралии, США и других передовых странах, как более высокую ступень «классического» информационного общества, и анализируем конкурентные преимущества, созданные в рассматриваемых странах АТР (Японии, Южной Корее, Гонконге, Сингапуре и Тайване) с момента объявления курса на построение ИО (и в процессе его развития и совершенствования).

С другой стороны, нам представляется, что гораздо конструктивнее говорить не о построении «постинформационного» общества, но о смене технологических укладов (ТУ)⁹ по мере развития ИО. ТУ сменяются в ходе технологического развития, обусловливающего качественный скачок в составе и динамике производительных сил и глубинные изменения в экономической и социальной структурах стран.It doesn't need to change peoples' lives and doesn't even need to be put into service. Выделяются пять существующих ТУ и один гипотетический (перспективный) уклад. Первоначально предполагалось, что шестой ТУ сформируется к 2035 г., затем срок завершения современного пятого уклада был передвинут на 2015 г. Но практика оказалась смелее, и передовые страны перешли к шестому ТУ гораздо раньше – в начале 2000-х гг. На наш взгляд, именно этот переход и называется в зарубежной экономической теории постинформационным обществом.

В России вопрос ни о «вездесущем обществе», ни о шестом укладе пока не стоит. Более того, как сказано в Годовом отчете о ходе реализации и оценке эффективности государственной программы Российской Федерации «Информационное общество (2011 – 2020 годы)», опубликованном в 2012 г., формирование ИО в России задерживается. В отчете отмечается, в частности, что развитие отрасли информационных технологий сдерживается низкими темпами роста экономики в целом и в территориальном отношении, что проявляется в «цифровом неравенстве» использования информационных технологий в домашних хозяйствах регионов; возникновения дестабилизирующих общественных процессов [3].

Практическая реализация концепции ИО осуществляется по двум основным принципиально различным моделям его построения, олицетворяющим подходы, условно названные «технологическим» («американским») и «социальным» («европейским»). На заре становления ИО в 1970-е гг. наиболее технологически развитой страной мира были США, поэтому именно в США началось в эти годы построение этого общества. Определяющая роль в строительстве нового общества отводилась лидерству в технологиях, призванному обеспечить мировую экономическую гегемонию США. Все усилия правительства и бизнеса были направлены на формирование технологической составляющей ИО. Для того чтобы выделить доминирующую особенность создаваемого общества и новой экономики, в научный оборот был введен новый термин «информационная инфраструктура», тесно увязанный с термином «цифровая экономика», и в совокупности термины сложились в довольно тяжеловесную конструкцию «информационная инфраструктура плюс цифровая экономика». Суть «американского» технологического подхода состоит в упоре на создании ИКТ-инфраструктуры, а не достижении социальных эффектов.

В Европе формирование ИО началось позже, однако именно в этом регионе формирование ИО получило документальное оформление в рамках ЕС. В отличие от «американского» технологического подхода с фокусом на развитие технологической инфраструктуры, европейские теоретики и практики делали упор на повышении в процессе построения ИО качества жизни, доверия, ответственности государственной политики, развитии личности, расширении демократии, т.е. на социальных ценностях. Так сложился «европейский» социальный подход. В европейских странах сразу использовался термин «информационное общество». Приоритеты европейской информационной политики изложены в Лиссабонской стратегии 2000 г., инициативе «eEurope – информационное общество для всех», продолжающем ее проекте «i2010 – европейское информационное общество развития и занятости» и других документах ЕС.

Восточноазиатские страны, следуя исторически сложившейся традиции, предпочитают не изобретать новые подходы, но, воспринимая лучшие характеристики обоих подходов, адаптировать их к собственным условиям и потребностям. В основе азиатских концепций построения ИО - идеи партнерства государства и рынка, культурные ценности, свойственные конфуцианству, стремление разработать альтернативный западному подход к социальному развитию. В то же время, нельзя говорить о каком-то едином «восточноазиатском» подходе. В одних странах, например, в Южной Корее и Японии можно выявить преобладание технологического подхода, в других - Сингапуре и Гонконге – приоритет социального подхода.

1.2. Понятие экономики информационного общества

Вместе с теорией ИО разрабатывалась концепция экономики этого общества. Концепции информационной экономики изменялись по мере выдвижения на передний план новых нюансов в экономике под воздействием процесса развития ИО.

Одной из первых была концепция первичного информационного сектора, выдвинутая австро-американским экономистом Фрицем Махлупом (Fritz Machlup), затем появились теория вторичного информационного сектора М. Пората (Mark Uri Porat) и М. Рубина (M. Rubin) и многочисленные концепции информационной экономики (ИЭ). Последняя получила наконец свое название, благодаря публикациям сотрудника Стэнфордского центра Марка Пората в 1976 г., впервые предложившего термин «информационная экономика» для обозначения кластера отраслей, производящих современные базы данных и средства, обеспечивающие их функционирование и применение. Впоследствии ИЭ стала условно подразделяться на четыре сектора: (1) сферу отраслей, где создается, обрабатывается и распространяется информация (производство научно-технической, коммерческой, деловой и иной информации); (2) образовательную систему, в которой формируется человеческий капитал; (3) системы здравоохранения и социальной защиты, необходимые для поддержания человеческого капитала. (4) материальное производство, без которого не может существовать ни одно общество, но удельный вес которого в ИО гораздо ниже, чем в индустриальном и аграрном обществах.

Вместо термина «информационная экономика» часто используется термин «цифровая экономика» (Digital economy), под которой понимается экономика, осуществляемая с помощью цифровых телекоммуникаций (ТЛК). Ключевую роль в цифровой экономике занимают информационные системы, в том числе системы, позволяющие обеспечить быструю реакцию информационного пространства на изменение бизнес-процессов BPM-системы (Business Process Management Systems). Одним из признаков цифровой экономики является высокая скорость, которая многократно сокращает жизненный цикл услуг.

В России широкое распространение получил термин «новая экономика». Этот термин был введен в теорию и практику построения ИО в 1996 г. в США в связи с появлением Интернет-компаний и развитием электронного бизнеса (ЭБ), но не получил в этой стране большого распространения, уступив в популярности термину «цифровая экономика». В России, напротив, этот термин применяется наиболее часто (хотя до сих пор не выработано единого общепризнанного определения и можно насчитать несколько подходов к этому феномену) для обозначения высокотехнологичного производства, включающего микроэлектронику, электронное машиностроение, приборостроение, робототехнику, производство телекоммуникационного оборудования (ТЛК-оборудования), средств связи и т.д., а также производств и услуг, которые непосредственно относятся к сфере информации и коммуникации, называемой медиаиндустрией.

С повышением роли ресурса «информация, основанная на знаниях» и выдвижением на передний план категории «знание-интенсивность» (knowledge intensity) в мировой aкaдемической нaуке сложилась концепция «экономики знаний». Термин «экономика знаний» (knowledge еconomy) был введен в экономическую теорию Фрицем Махлупом, который, исследуя экономику США, в американский сектор экономики знаний включил виды человеческой деятельности, объединенные в пять групп: образование; научные исследования и разработки; средства массовой информации (СМИ: радио, телевидение, телефон и т.д.); информационная техника и информационные услуги [47, с. 35]. С тех пор в концепцию экономики знаний привнесено много нового, однако до сих пор не выработано ни общепризнанного термина, ни единого подхода, ни общепризнанной теории экономики знаний.

Обобщая многочисленные определения экономики знаний (ЭЗ), можно сформулировать вывод, что под экономикой знаний понимается тип экономики, в котором доминирующую роль в развитии играют знания и инновации, ставшие полноценным рыночным товаром, которые при условии их интенсивного использования становятся источником повышения конкурентоспособности. Теория ЭЗ акцентирует внимание на том, что знания в бόльшей мере, чем ранее, играют роль ключевого фактора развития. В понятие ЭЗ неразрывно вошли категории: «человеческий капитал», создаваемый в университетах в ходе подготовки специалистов и кадров высшей квалификации и в государственном и частном секторе в процессе исследований; «квалификации (компетенции)» как результат получения образования, профессиональной подготовки и накопления профессионального опыта; «инновации» как результат функционирования и реализации человеческого капитала. Значимость ИКТ подразумевается «сама собой», потому что в условиях их повсеместное внедрения они стали уже привычным фактором развития.

Одной из самых популярных в первой декаде 2000-х гг. стала концепция «креативной экономики» (“creative economy”). Понятие «креативной (творческой) экономики» вошло в экономическую теорию из практики, впервые появившись в Великобритании в ходе избирательной компании лейбористской партии Тони Блэра (Tony Blair) в конце 1990-х гг. Эта категория получила признание после публикации в 2001 г. книги британского писателя Джона Хоукинса (John Howkins, объединившего в эту категорию 15 отраслей искусства, науки и техники, и оценившего глобальную креативную экономику в 2000 г. в 2,2 трлн. долл. США, а ее ежегодный темп роста в 5 % [344, р. 19-20]) и книги Ричарда Флориды, посвященной концепции «креативного класса» ¹⁰. На практике понятие креативной экономики было успешно апробировано первоначально при разработке государственной культурной политики Австралии в 1990-х гг., а затем в Отделе по делам культуры, СМИ и спорта Соединенного Королевства (Department for Culture, Media and Sport of the United Kingdom) [344, р. 19-20].

В настоящее время категории «креативная экономика» или «креативные отрасли» прочно внедрились в процесс формирования государственной политики всех передовых стран. Стратегии их формирования увязаны со стратегиями построения ИО (постинформационного общества) и устойчивого развития: во-первых, они основаны на платформе интеллектуальных ИКТ, позволяющих перевести культурные и научные ценности в цифровую форму, объединить всех творческих людей страны прочными каналами обмена информацией и опытом и создать тем самым необходимую творческую атмосферу в масштабах всей страны; во-вторых, стимулирование творчества и инноваций направлено на достижение устойчивого роста и развития. Недавно Европейский союз объединил свои программы культуры и средств массовой информации в единую стратегию «Креативная (творческая) Европа» (‘Creative Europe’), нацелив ее ​​на сохранение и поощрение культурного и языкового разнообразия и повышения конкурентоспособности своих культурных и творческих отраслей [346, р. 11]. В мировом академическом сообществе уже поднимаются вопросы о глобализации креативной экономики и проводятся симпозиумы, посвященные этой проблематике, в том числе последний на сегодняшний день 6-й международный симпозиум по инновациям в сфере услуг под названием «Глобализированная креативная экономика и подъем азиатских производителей» ("Globalized Creative Industry and Emergence of Asian Producers"), проведенный в Университете Киото (Япония) в ноябре 2013 г. [402].

Несмотря на уже десятилетний срок существования теории и реализации ее на практике, единой общепризнанной концепции и единообразного термина для обозначения этой новой «новой экономики» пока не выработано (как и других выше упомянутых теорий экономики в условиях построения ИО). Для отражения современных реалий в трудах одних ученых говорится о «креативной экономике», в публикациях других – о «когнитивно-культурной экономике» (“cognitive-cultural economy”), в работах третьих - о «контенте на основе авторского права или отрасли авторского права» (“content-based or copyright industries”); в исследованиях четвертых - лишь о «креативной индустрии» и «креативных отраслях» (“creative industries”) или только об «индустрии/отраслях культуры» (“cultural industries”). Проблематика этой концепции представлена, например, в работах Джона Хокинса (John Howkins), посвященных теории креативной экономики в целом [259], Ричарда Флориды (Richard Florida), раскрывающих понятие «креативного класса» [55], Чарлза Лэндри (Charles Landry), освещающих проблемы «креативного города» [43], Тайлера Коуэна (Tyler Cowan), поднимающих вопросы «креативного разрушения» [252], и в других. Этот широкий разброс мнений ученых отразился и на широте подходов государственных решений. Каждое государство самостоятельно принимает решение о понятии креативной экономики и составе ее отраслей.

Характеристики

Список файлов диссертации