Диссертация (1098233), страница 93
Текст из файла (страница 93)
И тут вдруг мне открылась истина, что это не чтоиное, как преступление… Я едва не потерял все плоды своих трудов посамосовершенствованию»504. Схватка праведника и преступника в его душе завершаетсярешительной победой первого. Снова обретая самоконтроль и ясность духа, Хенсон не толькооставляет мысль о насилии, но и выхаживает больного Амоса, реализуя апостольскую заповедьслужить земным господам не за страх, а за совесть.Эта внутренняя борьба и победа христианина и цивилизованного человека над дикарем –принципиальный момент для дальнейшего развития негритянской литературы, чей основнойвектор на ближайшие полвека будет определен стремлением доказать свою духовную,биологическую, социальную и культурную полноценность и способность к интеграции вцивилизованное общество. Сам Хенсон выражает это весьма отчетливо, противопоставляяхарактер янки «джефферсоновскому» характеру негра-раба: «Преимущества этих устремленийне нужно доказывать в стране, где они каждый день подтверждаются уже более ста лет, и гдесложился характер, отличающийся стойкостью, энергичностью, предприимчивостью идоверием к себе.
Я хотел бы, чтобы мои собратья-рабы, если возможно, восприняли именноэтот дух янки, несмотря на все несходство характеров, веками создававшихся в условияхсвободы -- и рабства, предприимчивости -- и лености, независимости -- и угнетения»505.Повествование Хенсона отличается синкретизмом элементов, которые впоследствииокажутся разведенными и даже противопоставленными, например, черт духовной и секулярнойавтобиографии.
Так традиционное описание религиозного обращение соединяет описаниедуховного экстаза, от которого «горит в груди сердце» с восторгом при мысли о свободе – вдухе аболиционистского канона; в финале рассказ о трудах преподобного Хенсона на духовнойниве соседствует с деловитым отчетом об основании поселения бывших рабов и удачнойдоговоренности об освобождении их от налогов – в стиле «истории успеха». Исчерпавлегальные пути освобождения, Хенсон принимает радикальное решение о побеге, не503The Life of Josiah Henson. P.40-41.Ibid. P.
42.505Ibid. P.67-68.504318воспринимая этот выбор как морально сомнительный. Покушение на убийство Амосасоседствует с преданным выхаживанием недавней потенциальной жертвы. Повествуя о кражаххозяйского добра, которые он совершает, чтобы помочь своим страдающим собратьям-рабам,Хенсон подает эти поступки как образчик христианского поведения – как воровство во имялюбви и милосердия. Текст Хенсона отличается удивительной гармоничностью иестественностью в соединении, казалось бы, несоединимого, того, что в дальнейшем внегритянской традиции будет разводиться и противопоставляться. Так, тема воровства будетсвязана с топикой трикстеризма, когда аморализм угнетенного получает заведомое «алиби» всилу аморальности угнетателей и всей системы рабовладения вообще; и на этом фоне темудивительнее будут смотреться исключения в виде «морального чуда» -- дяди Тома, который немог бы допустить мысли о краже даже во имя помощи ближнему.Повествования беглых рабов.
Именно этот вид повествований составляет подавляющеебольшинство текстов классического периода (1840-50-х), среди которых такие прославленныеобразцы жанра, как – повествования Ф.Дугласа, У.Уэллса Брауна, Генри Бибба, Генри «Бокс»Брауна, Льюиса и Мильтона Кларков, Уильяма и Эллен Крафт.
В течение двух предвоенныхдесятилетий количественный прирост текстов не сопровождался сколько-нибудьсущественными качественными изменениями жанрового канона; разнообразие повествованийзаключалось, во-первых, в «перемене мест слагаемых» -- элементы канонической схемы моглименяться местами, подобно тасуемой колоде карт; во-вторых, в нюансировке и расстановкеакцентов, выборе приоритетных тем и топосов; в-третьих, в стиле и повествовательной манере(элементы идиостиля, пропорция и соотношение между идиостилем и «готовым словом» -риторическими и повествовательными штампами). Постепенная эволюция жанра делаетзатруднительной классификацию и периодизацию «классической декады» в историиневольничьих повествований; очевидно лишь, что рубежным моментом стало начало 1850-х -благодаря двум событиям: принятию Конгрессом США закона о беглых рабах (Fugitive SlaveAct) 18.09 1850 г.
и публикации романа Г.Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома или Жизнь средиуниженных» (1852). Этот переломный момент высветил главные процессы, определявшиеразвитие жанра: постепенная секуляризация, радикализация повествований и нарастаниероманического компонента. Эта эволюция повествований отражает и эволюцию аболиционизмав 1830- 60-е. Тексты повествований все ощутимее «институционализируются» -- публикуютсяна средства антирабовладельческого общества, редактируются аболиционистами, снабжаютсядокументальным аппаратом -- предисловиями, различными пропагандистскими материалами(объявления о поимке беглых рабов, письма, аболиционистские речи или проповеди, памфлетыпротив рабства, материалы судебных процессов, свидетельства и проч.).319Проблема жанра.
Подавляющее большинство исследователей 506 считает повествованиябывших рабов продолжением традиций 18-начала 19 вв, заложенных в повествованиях ГуставаВассы, Джона Марранта и др., и рассматривает slave narrative как разновидность жанраавтобиографии, который, как известно, играл важную роль в истории американскойсловесности 18-19 вв. Тем не менее, в афроамериканистике встречается мнение, что нарративыневольников не могут считаться автобиографиями, так как в силу «авторитарного диктатааболиционизма», «подавлявшего голос черных», в этих текстах нет ни выраженияиндивидуального опыта, ни рассказа о своей жизни -- следовательно, в них отсутствуютконституирующие признаки автобиографии как жанра.
С точки зрения черных радикаловДж.Сикоры или Р.Левина, эти нарративы представляют собой просто набор штампов,навязанный черным доминирующей белой культурой 507.По сравнению с первой третью 19 века, необходимо отметить, во-первых,количественный перевес секулярных автобиографий над духовными, во-вторых –секуляризацию элементов духовной автобиографии, входящих в состав автобиографийсветских.
«Обмирщение» подразумевает замену / подмену религиозных ценностейсекулярными, из которых главная – аболиционистская и сопряженные с ней понятия (свобода,демократия, достоинство личности, социальный успех). Базовая схема духовной автобиографии-- движение героя от греховного состояния к обращению, затем болезни, трудности, искушенияи, наконец, -- к труды во славу Господа.
Четырехчастная секулярная модель пути герояпроизводна от этой схемы. Здесь во главу угла ставится идея гуманизации, «очеловечения»раба, а высшей ценностью оказывается свобода. В начале герой -- это раб, внешние условияжизни которого и внутренне самоощущение делают его не человеком, но «скотом» (brute);затем совершается преображение, возрождение (revival) -- пробуждение жажды к свободе иоткрытие своего человеческого достоинства; претерпев тяготы и страдания (побег, наказания,тюремное заключение в случае неудачного бегства, первые трудности самостоятельной жизни),герой обретает свободу и начинает труды на новом поприще, участвуя в деятельностиаболиционистов и помогая братьям по несчастью, еще находящимся в рабстве.
ПовествованиеФ.Дугласа 508 представляет классический образец такой схемы. Вначале герой влачит жалкоеНапр. У.Эндрюс, В.Франклин, Г.Л.Гейтс-мл.: Andrews W.L. To Tell a Free Story; African AmericanAutobiography: A Collection of Critical Essays / Ed. W.L.Andrews. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1993.
viii, 231;тж. см. Franklin V. P. Living Our Stories, Telling Our Truths: Autobiography and the Making of Intellectual Tradition.N.Y.: Scribner, 1995. 464 p.507См. напр.: Levine R.S. The Slave Naratives and the Revolutionary Tradition of American Biography // The CambridgeCompanion to Afro-American Slave Narrative. P. 135-149. Р.Левин опирается в своей статье на упоминавшуюсяработу Дж.Сикоры «Черное послание в белом конверте» (1987).508Narrative of the Life of Frederick Douglas, an American Slave. Written by Himself. Boston, MA: Published at theAntislavery Office, 1845.
xvi, 125 p. URL: http://docsouth.unc.edu/neh/douglass/douglass.html .506320полуживотное существование: «Мое тело, дух и душа были подавлены. Свойственное умениеприноравливаться к обстоятельствам исчезло, интеллект ослабел, склонность к чтению пропала,блеск в глазах потух; темная ночь рабства наступала на меня. Так человек превращается вскотину!»509. Когда герой решается оказать сопротивление грубому и жестокому мистеруКоуви, берет верх в схватке да еще и одерживает над ним моральную победу, происходит«пробуждение» -- секуляризованный аналог «обращения»:«Схватка с мистером Коуви стала поворотным моментом для меня как для раба.
Онаснова воспламенила тлеющие угольки свободы и вернула мне мужество. Я обрел позабытоечувство уверенности в себе и снова проникся решимостью добиться освобождения. Поистинеэто было славным воскресением, вознесшим меня из могилы рабства на небеса свободы.
Мойдавно подавленный дух воспрял, трусость исчезла, сменившись дерзким вызовом; я принялрешение – сколько бы не пришлось мне еще пробыть в рабстве, я больше никогда не будучувствовать себя рабом. Я хотел, чтобы все знали, – белый, который попытался бы выпоротьменя, смог бы добиться этого только ценой моей смерти»510.Отмечая чистоту и незамутненность этой схемы у Дугласа 511, Эндрюс упоминает о менееклассично-цельных вариантах повествований (Г.Бибб, У.Уэллс Браун, Дж.У.Ч.
Пеннингтон),где представлены более сложные варианты жанровых схем и героев.Повествование Джеймса У.Ч.Пеннингтона «Беглый кузнец или история ДжеймсаУ.Ч.Пеннингтона, пастора пресвитерианской церкви в Нью-Йорке, в прошлом раба в штатеМэриленд, США»512 дает пример трансформации духовной автобиографии в сторонуобмирщения, политизации и радикализации. Пламенная аболиционистская риторикавоспринимается как продолжение традиций риторики ревивалистской. С самого начала, еще вПредисловии, автор заявляет о несовместимости христианства и рабства. Пребывание в рабстве– это пребывание в мире греховном, проклятом, антихристианском. У Пеннингтона моментобращения соединен с моментом обретения свободы. Понятие «обращения» расширяется,включая секулярные моменты, так что собственно метанойя оказывается лишь одним изэлементов в ряду других – социальных (личная свобода, права и обязанности гражданина),экономических (плата за труд), психологических (личностное самосознание), культурных(образование).
Образование тоже понимается как великое благо, и не только потому, что даетвозможность читать Библию, но и потому, что позволяет приобщиться к культурному наследию509Ibid. P.66.Ibid. P. 73-74. Важную роль интроспекции, внутреннего монолога в повествовании Ф.Дугласа подчеркивает У.Эндрюс: Andrews W.L. To Tell a Free Story. P. 102.511Ibid. P.143.512The Fugitive Blacksmith; or, Events in The History of James W.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
