Диссертация (1098185), страница 55
Текст из файла (страница 55)
Вновь проблематика580Amis M. Author's note // Einstein‘s Monsters. NY: Vintage, 1990. P. 6.Bigsby Ch. Martin Amis interviewed by Christopher Bigsby / Ch. Bigsby; ed. by. M. Bradbury, J. Cooke // NewWriting. London: Minerva, 1992. Pp. 169-184.581243романа оказывается шире заявленной рамками персональной истории. Мир, вкотором создается фабрика по производству уже добровольных смертников, –мир апокалипсический, в нем не осталось надежды на спасение Человека.Подводя итоги размышлениям над апокалипсической темой в исследуемыхнами текстах, отметим ее связь с главными тематическими узлами исповедальнофилософского романа, нередко синтезирующего личное, философское иострополемическое начала.
Сюжет мировой катастрофы (неминуемой смертичеловека в результате ядерного взрыва, генной инженерии и т.п.) опознаетсягероем как травмирующий, причастный его личному опыту. Осмыслениегрядущегоапокалипсисапредельнообостряетпроблемуневозможностивербальной репрезентации катастрофы, нарративизации опыта, бегства вбеспамятство, фабуляции и «байки». Ситуации возвращающихся мотивов иретроспекций работают на создание трагической историографии мировыхкатастроф (будущий ядерный апокалипсис сопоставляется с Холокостом,бомбежками Хиросимы и Нагасаки и пр.).
В интеллектуальную рефлексию отравме включены как «большие нарративы» (Откровение Иоанна Богослова),научные и документальные источники (теория энтропии; военные хроники и пр.),так и «маленькие нарративы», связанные с пронзительным личным опытомутраты изначальных смыслов жизни (лейтмотивы сознательного умерщвления,физического нездоровья и угасания, детских образов и пр.).244ГЛАВА 3ПОЭТИКА ПОСТМОДЕРНИСТСКОЙ ИСПОВЕДАЛЬНОСТИИнформация сообщает о симпозиуме боли. Боли всехвероисповеданий и достоинств.
Среди них есть маленькие и естьсимпатичные. Привыкайте к их голосам. Они будут становиться всегромче и настойчивее, пока не заполнят все вокруг.Это явление повседневное и обыденное.<…> Информация –это ничто. Ничто – это ответ на столь многие наши вопросы.Мартин Эмис. Информация582Единство и противоположность информации и боли в приведенномэпиграфе к главе представляется нам удачной метафорой постмодернистскойисповедальности.Постмодернистское убеждение в том, что язык упраздняет субъект, лишаяего бытия, как нельзя лучше иллюстрируется тезисом «Информация – это ничто».То же постмодернистское представление о неотменимости бытия, делающеготщетными всякие попытки сравнить и упорядочить реальное и воображаемое,сообщаетонеизбывномсимпозиумеболи.Ивсежесвязьмеждупостмодернистской наррацией и опытом, доступная анализу интерпретатора,может быть найдена.Каковы препятствия для выявления данного аспекта в постмодернистскомромане? Предубеждение против самой возможности когерентного и целостногопрочтения.
Лишение романа единого смыслового узла автоматически располагаетк бесконечной и свободной индукции смыслов, рождающихся вне ценностногопорядка и тематического каркаса. Но нами уже неоднократно отмечалось, чтопостмодернистский роман как явление, демонстрирующее онтологическую иэпистемологическую неуверенность, в своих лучших образцах не отчуждает эту«неуверенность» от субъекта. Иначе говоря, фокусом постмодернистскогоисповедально-философского романа становится не распадающийся на дискретные582Эмис М. Информация.
М.: Эксмо; СПб.: Домино, 2008. С. 525.245фрагментыиусловныеконструкциимир,асубъект,посредствомсаморефлексивного вопрошания созидающий всегда незавершенную целостностьсобственного «Я».Это исповедальное «Я» может быть по-постмодернистски противоречиво имножественно, но несомненно и то, что агонизирующее сознание героянеизменно возвращает его к индивидуальному набору травматических сюжетов имотивов.
Опыт заявляет о себе вновь и вновь, побуждая к саморефлексивномувопрошанию,двойничества,нонеприемахпрямому,абудтоненадежногозашифрованномуповествования,вструктурахриторикепарадокса,саморефлексивных практиках mise-en-abyme, структурах замыкания, монтажнойкомпозиции, интертекстуальных отсылках и других формах конструированияисповеди. Иначе говоря, подлинная исповедальность становится предметомэстетизации. Поэтика романа в той или иной степени соотносится сисповедальным «заданием» рассказчика, постоянно пребывающим в ситуациимежду самообнажением и сокрытием правды о себе самом.Более того, литературная исповедь в постмодернизме всегда сознает своюсделанность, сконструированность, насильственную разведенность с реальностьюопыта.
Именно поэтому указанные выше приемы, как правило, функционируюткак эскапистский ресурс – лазейка для ускользания исповедального «Я».Обнаружение особого синтаксиса, который бы позволил указать на знакинепроговоренного в нарративе «личного сюжета», видится нам одной изважнейших задач. М. Ледбеттер ставит, но, увы, не дает ответа на данный вопрос.Ученый пишет: «Возможно, разрыв текста возникает тогда, когда основнаяповествовательная линия разрушает наши ожидания.
Возможно, именно этотразрыв указывает на самый глубокий и решающий момент? Возможно,повествование намеренно концентрирует наше внимание на чем-то, чтоневозможно выразить, о чем невозможно сделать определенный вывод. Можетбыть, это нечто слишком сложно и двусмысленно, чтобы найти свое простоеописание и повествовательную завершенность? Я убежден, что подобные―проблемы‖повествованияуказываютнанеобходимостьинтерпретации,246осуществление которой позволит понять этику повествования»583.
Какпредставляется, именно лейтмотивная организация оказывается ключевымфакторомсвязноститекстаромана,дающимвозможностьегоэтико-философского осмысления.Так, если структуры двойничества, приемы ненадежного повествования,риторика парадокса, саморефлексивные практики mise-en-abyme, структурызамыкания, монтажная композиция, интертекстуальные отсылки используютсякакформыэскапистскогосокрытия,трансформациииперепоручениятравматического опыта в исповедальном романе, то принцип лейтмотивнойсвязности повествования выступает главным ресурсом исповедального (частоневольного) самообнажения «Я» и концептуального единства текста.Бегло поясним ряд вопросов, связанных с лейтмотивной связностью текста,представляющих интерес в аспекте рассматриваемого нами постмодернистскогоисповедального романа.
Среди них: сюжет и (лейт)мотив, событийность и мотив,генезис мотивов, функционирование мотива, повторяемость мотива как условиеего реконцептуализации, мотив как единица интерпретации.Как известно, мотив – одна из кросс-уровневых единиц художественноготекста,активнорассматриваетсяпричастнаяпо-разномуеговсюжету,рамкахтемеиконцепции.Мотивсравнительно-историческоголитературоведения и теоретической поэтики. Первая объемлет целый рядисследований, рассматривающих повествовательный мотив преимущественно вего сюжетогенной функции584 и традиции употребления.
Вторая область научныхизысканий выявляет тематическую функцию мотива, а в настоящее время583Ledbetter M. Victims and the Postmodern Narrative or Doing Violence to the Body. New York: Palgrave Macmillan,1996. Р. 2.584Так, в системе координат сравнительно-исторического литературоведения мотив и мотивные группы(А.
Веселовский), функции (В. Пропп), мотивы как ситуационные обобщения (А. Бем) и пр. оказываются темустойчивым репертуаром литературной памяти, «памяти жанра», который наследуется новейшей литературой идиктует ей свои законы. Мотивный анализ в рамках данной традиции указывает на связность текста, исходя изсюжетной событийности, формируемой разнообразными повествовательными мотивами.
В известном смысле«мотив программирует и обусловливает сюжетное развитие» (Б. Путилов). Г.А. Левингтон, Б.Н. Путилов,Е.М. Мелетинский, И.В. Силантьев каждый по-своему указывают на сюжетогенную природу мотива, особовыделяя его предикативность – способность двигать сюжет (первоначально «мотив» от ит. moveo – двигать).Мотив, понятый в рамках данной традиции, – это повторяемая единица в истории литературы (или корпуса текстовавтора и пр.), но не в границах отдельного текста.247обращена к разработкам описания его композиционной и концептуализирующейфункцийврамкахотдельногопроизведения.Иначеговоря,мотиврассматривается либо как единица нарратива, либо уже как единица, способная к«вторичной семантизации» (Е. Фарыно), то есть имеющая собственнуюпарадигму внутри отдельного текста.Несомненно, мотивный сюжетогенный принцип легко демонстрируетсяпроизведениями любого исторического периода, что с блеском демонстрируютмасштабныеработыфранцузского,архетипическойамериканскогоиитематическойрусскогошколнемецкого,сравнительно-историческоголитературоведения 585 .
Но так же несомненно и то, что с началом эпохиромантизма (в русле которого формируется «личный» роман – фр. Le romanpersonnel,нем.PersonaleRoman),знаменующейприматиндивидуально-творческого художественного сознания, мотивные комбинации оказываютсянастолько разнообразными, что в целом ряде случаев становятся объектомромантической иронии, саморефлексии и перестают отвечать за событийностьсюжета. Уже в романтизме сюжетогенная функция мотива в формированиисвязности текста не является самодовлеющей.Формируется иной тип связности текста – когерентность 586 .
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
