Диссертация (1098185), страница 43
Текст из файла (страница 43)
Лэнгфорд. Идентификация английскостиВ романе Кадзуо Исигуро «Остаток дня» имеется любопытная деталь, какнельзя лучше иллюстрирующая психологию Стивенса, исповедального герояромана. В его машине кончился бензин, и он вынужден идти пешком попастбищу. В комментариях героя к этому событию следующие строки: «Хужетого, несколько последних пастбищ оказались грязнее некуда; чтобы лишний разне расстраиваться, я сознательно не светил себе на ботинки и брюки» 450 .Подобным же образом Стивенс сознательно оберегает себя от тяжелыхвоспоминаний и необходимости признать свой стыд. Перед читателем подробнаяисповедь дворецкого, но исповедь полная околичностей и «лазеек». Геройобставляетмучительныепрозрениякрахасобственнойжизниикраханациональной истории великолепием напыщенного многословия451.Сама ситуация исповеди дворецкого проблематизирует пресловутуюанглийскуюсдержанность.ПоэтомуповествованиеСтивенсапестритперифразами, эвфемизмами и литотами.
Один из рецензентов удачно назвалскрывающийправдузатянутым в корсет»450лингвистический452декорумречиСтивенса«языком,. Однако специфическое многословие не толькоИсигуро К. Остаток дня // Иностранная литература. 1992. № 7. С. 78.Название романа «Остаток дня» многозначно: это записи, которые герой делает в конце каждого дня своегопутешествия; это размышление над «остатками» духа Империи (1956 год, которым датирует свой рассказ Стивенс,– год Суэцкого кризиса); это возвращающиеся воспоминания о ежевечерних встречах героя с мисс Кентон посленапряженного рабочего дня за чашечкой какао – мотив чаемой любви; наконец, это психоаналитический термин,возможно, указывающий на необходимость искать подтекст романа в сцепке непроизвольно возникающихфрагментов воспоминаний героя.452Graver L. What the Butler Saw // The New York Times Book Review.
1989. 8 October. P. 30.451193оговаривает желаемый Стивенсом контекст. Целый ряд эпизодов романасодержит максимально подробно представленные диалоги, в которых не Стивенс,а его собеседник облекает в слова неприятную правду453.Высказывания Исигуро из его интервью помогают понять психологическуюинтригу этого неторопливого повествования, возникающую из красноречивыхумолчаний: «Стивенс время от времени обрывает свои размышления, так как гдето глубоко внутри себя он понимает, о чем ему говорить не стоит <…>.
Почемуон говорит о том или другом, отчего обращается к определенным темам в тот илииной момент? Здесь нет ничего случайного. Все мотивируется тем, чего он неговорит. Вот что движет повествование» 454 . Возведенная в культ английскаясдержанность позволяет герою замалчивать неприятные воспоминания опрошлом.«Остаток дня» вызвал восторженные отклики читателей и единодушнуювысокую оценку критиков, закрепив за автором репутацию серьезногороманиста 455 .
Акцентированная английскость тем, филигранное мастерство впередаче нюансов пестуемой англичанами национальной исключительностисформироваличастовысказываемоемнениеоглубокойреалистичностипроизведения. Но, как представляется, за верность реалистическому протоколучасто принимают блестящую художественную имитацию. И речь здесь не толькоо стиле. Из всех выделяемых исследователями категорий, входящих ванглийскость, именно сдержанность (reserve), на наш взгляд, приобретает дляромана ключевое значение, формируя концептуальное единство целого ряда егосмысловых проекций456.453В предшествующих «Остатку дня» романах Исигуро «Там, где в дымке холмы» и «Художник зыбкого мира»используется тот же принцип «перепоручения» слова.454Swift Gr.
Kazuo Ishiguro (An interview) // Bomb. 1989. P. 23.455См. монографии, посвященные творчеству К. Исигуро: Lewis B. Kazuo Ishiguro. Manchester and NY: ManchesterUniversity Press, 2000. 176 p.; Petry M. Narratives of Memory and Identity: The Novels of Kazuo Ishiguro. Frankfurt:Peter Lang, 1999. 174 p.; Shaffer B. Understanding Kazuo Ishiguro.
Columbia: University of South Carolina Press, 1998.141 p.; Wong S. Kazuo Ishiguro. Tavistock: Northcote House, 2000. 102 p.456Как правило, исследователи лишь перечисляют основные характерные для Стивенса черты английскости(Englishness). Б. Льюис справедливо отмечает «подавление эмоций, уважение к социальной иерархии,самодовольство и уважение к английской истории» (Lewis B.
Kazuo Ishiguro. Manchester and NY: ManchesterUniversity Press, 2000. P. 78). Согласно М. Петри, Стивенс мыслит типично английскими категориями преданности,эмоциональной сдержанности (emotional restraint), самообладания и подлинного достоинства. Причем194ОзначениисдержанностидляанглийскогосамосознанияпишетП. Лэнгфорд в своей монографии «Идентификация английскости» («Englishnessidentified», 2000)457, в которой подробно изучается шесть специфическитрактуемых англичанами этических и культурно-психологических понятий(energy, candour, decency, taciturnity, reserve, eccentricity).
В нашем случае важнойстановится особая трактовка сдержанности. При этом уместно говорить не обэмоциональной сдержанности (emotional restraint), а о более широком понятииreserve.458Сдержанности как единственно возможному пути к величию дворецкогопосвящено немало страниц размышлений Стивенса, от лица которого ведетсяповествование. Мораль трех басен о великих дворецких, подробно излагаемыхгероем, сводится к необходимости полного контроля над личными эмоциями воимя исполнения профессионального долга. Стало быть, достоинство дворецкогоприобретаетсяценойовладенияискусствомнастоящихджентльменов–английской сдержанностью. «Сакральный статус» данной темы для Стивенсаподчеркивается изустностью историй: две первые рассказывает Стивенсу егоотец-дворецкий, третья излагается читателю самим дворецким и показывает ужеотца как великого представителя своей профессии.
Так выстраивается некаялогика преданий, посредством которой Исигуро ставит вопрос о величии своегогероя.Но вернемся к одной из рассказанных историй об отце. Стивенс сообщает,что его старший брат Леонард погиб в одной из бесславных битв позорной дляангличан бурской войны по вине безответственного генерала, едва избежавшеговоенного суда. По прошествии лет, когда шум вокруг этой персоны давно улегся,генералоказалсягостемвдоме,гдеслужилотецСтивенса,тяжелоэмоциональная сдержанность становится залогом достоинства (Petry M.
Narratives of Memory and Identity: TheNovels of Kazuo Ishiguro. Frankfurt: Peter Lang, 1999. P. 101).457Langford P. Englishness identified. Oxford: Oxford University Press, 2000. 408 p.458Объем понятия сдержанность у англичан включает невозмутимость (impassivity); страх перед любымипроявлениями эмоций (a horror of emotional display); постоянную озабоченность по поводу необходимости бытьхладнокровным (preoccupation with composure) и проявлять самообладание (self-control); нежелание выставлятьсебя на показ (fear of self-exposure); глубокое чувство собственного достоинства (self-respect); сознаниенезыблемости своей социальной ниши (rank guaranteed recognition); ксенофобию как следствие сознаниясобственной исключительности (xenophobia, exclusiveness); здравомыслие (wise).
Там же. С. 219-165.195переживающий потерю старшего сына. Великий дворецкий не показываетхозяину, что не желал бы видеть виновника смерти сына в доме, а также своейнеприязни к этому неутонченному человеку (не джентльмену). Он сам предлагаетсебя в качестве камердинера в личное услужение генералу (ступень, гораздо болеенизкая на социальной лестнице) во время его пребывания в доме, выслушиваетего рассказы о воинских подвигах, и, наконец, снискав похвалу и получивнеобычно крупные чаевые, он просит хозяина передать их на благотворительныецели.
Так, боль утраты купируется сдержанностью эмоций и нарочитымджентльменством отца Стивенса.История же самого Стивенса, в профессиональной карьере которого былодва «триумфа», имеет ту же внутреннюю логику: великий триумф дворецкоговозможен лишь ценой сдержанности в показе или рассказе о травмеэмоциональной.Так,обазначимыхвоспоминанияСтивенсасвязаныспреодолением неимоверной душевной боли. В один из дней проведения«исторической» закрытой конференции 1923 года Стивенс теряет отца.
Однако,превозмогая боль, он жертвует последними минутами у смертного одра, чтобы счестью выполнить свой профессиональный долг, угощая гостей дома напитками.Десятилетие спустя Стивенс не покажет, как тяжело для него расставание сэкономкой мисс Кентон, ибо полагает, что «судьбы мира» зависят от еговнимания к участникам сомнительных англо-германских переговоров в стенахДарлингтон-холла. Так рассказ об опыте утраты систематически преподноситсяСтивенсом как рассказ о величии сдержанности.С этой перспективы такие типично английские составляющие понятиясдержанности, как подчеркнутое чувство собственного достоинства, страхвыставлять себя напоказ, ксенофобия, сознание исключительности английскойнации и здравомыслие, постепенно теряют пафос апологии и оказываютсясомнительными.
Более того, они позволяют оценить концептуальный масштабромана и увидеть в частной истории стыда дворецкого символическую проекцию«исторического стыда» Великобритании.196В романе неоднократно подчеркивается гордость Стивенса, прослужившегов «выдающемся доме» у самой «ступицы» истории, сознание им своей великоймиссии, профессионального достоинства и, тем не менее, своей ниши в жесткойиерархической системе хозяев и слуг. Стивенс размышляет: «―Великим‖, конечноже, может быть лишь такой дворецкий, который, сославшись на долгие годыслужбы, имеет право сказать, что поставил свои способности на службу великомучеловеку, а тем самым и человечеству» 459 .
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
