Диссертация (1098185), страница 30
Текст из файла (страница 30)
Keulks // Martin Amis: Postmodernism and Beyond. NY: Palgrave McMillan, 2007. Pp. 9-21.296Diedrick J. Understanding Martin Amis. Columbia, South Carolina: University of South Carolina Press, 1999. Pp. 2031.297Проскурнин Б.M. Жизнь как текст и текст как жизнь в романе Мартина Эмиса «Записки о Рейчел» // ВестникПермского университета.
Российская и зарубежная филология. 2008. Вып. 5 (21). С. 40-48.294295132использующего литературу в «дурных целях»298. В образе Чарльза воплощены всепогрешности, которые присущи критику, оторванному от реальной жизни.Примечательно, что экзаменующий Чарльза оксфордский преподаватель –авторская маска в тексте.По нашему мнению, текст романа Эмиса, представляющий собойразвернутую «исповедь с оглядкой», дает возможность говорить о крайненеспонтанном конструировании условных и, что особенно важно, вторичныхархитектонических моделей. Кажущиеся разрозненными «записки» о Рейчел(именно под таким названием роман представлен в русскоязычном переводе)складываются в формы опознаваемых литературных прецедентов. Контроль надспонтанностью исповедального дискурса выражается в гипертрофированномстремлении соответствовать наиболее уместным, по мнению Чарльза, образцамэкзистенциальных рефлексий.Среди них есть и важнейшие элементы философского «возмужания» героя –сведенные до клише мотивы экзистенциального романа: «Последующие тринедели можно назвать Упадком, или обыкновенной деградацией <…> читаллитературу тошноты, меланхолии и абсурда – Сартра, Камю, Джойса.
<…>старательно избегал мытья, культивировал бессонницу, не чистил зубы <…>обрек свои ноги гниению заживо; я пестовал зловонное дыхание и разил им безпромаха <…> и каждое утро просыпался, объятый ужасом. Взросление давалосьмне нелегко» 299 . С философской инициацией и взрослением также связанаотсылка к знаменитому «Письму к Отцу» Кафки, аналог которого пишет Чарльз.Сюжет исповедального повествования Чарльза, формально привязанный кнекой подшивке или «досье» на Рейчел, потребовал хронологического подхода:«Все эти <…> новые эмоции надо было тщательно документировать и подшиватьв дело.
Первая Любовь – сами понимаете» 300 . Тот факт, что Чарльз так и не298Haffenden J. Novelists in Interview. London and NY: Methuen, 1985. Pp. 9-10.Эмис М. Записки о Рейчел. СПб.: «Амформа», 2005. С. 200.300Там же. С. 242. Возможно, также англ. papers выступает в значении письма. По контексту это те письма,которые Чарльз якобы написал Рейчел, но, так и не отправив, подшил в особую папку. И в этом случаепредполагается хронологический принцип изложения.
Здесь местами непоследовательный индивидуальный извивлирических отступлений, по-видимому, продиктован эстетическими предпочтениями Чарльза – любовью кусловностям французского и итальянского кинематографа. Потому многостраничные псевдоэротические описания299133отослал письма Рейчел, говорит не только об эстетизации его чувства (письмадороги ему как артефакты его любви), но и о возможной фабуляции истории вцелом. К такому выводу нас подталкивает несколько деталей: досье на Рейчел(или подборка писем к Рейчел) начинает составляться в то же время, что и первыеподходы к написанию Письма к Отцу.
Оба текста полностью завершены к финалучитаемого нами романа, но не отправлены: письмо отцу оказывается в том жеведре для бумаг, что и салфетки со следами слез Рейчел и носовых выделениймногоопытного Чарльза. И, наконец, письмо к отцу, как и письма к Рейчел, имеютодну и ту же мотивацию – драматизировать в слове жизненный опыт.Любопытно, что драматизированный жизненный опыт и есть читаемый намихудожественный текст.Подчеркнем полную оторванность текстов Чарльза от реальности. Геройзавидует ровесникам из неполных семей, ибо им доступен гораздо больший объемопыта дискомфорта. Только «демонизируя» отца и «романтизируя» Рейчел,Чарльз, как ему представляется, может стать зрелой личностью с опытом.
Так, иписьмо к отцу, и письма к Рейчел становятся поводом к рассказу о себе и своемтравматическом жизненном опыте, но не могут быть посланы301: «Замечательныйдокумент! Внятный и в то же время изысканный, настойчивый, но безворчливости, конкретный, но не сухой, изящный? – да, напыщенный? – нет…Единственный вопрос: что же мне делать с этим письмом?»302.Важным тематическим и конструктивным литературным образцом дляЧарльза становятся «Песни неведенья» и «Песни опыта» У. Блейка, вместе, какизвестно, составляющие поэтический текст с зеркальной композицией. Герой,назначающий время своего рождения на полночь, желает «одновременнодостигнуть драматической грани и тематической симметрии» 303 . Обыгрываетсяв густых психологических тонах гиперболизированы и в этом комичны.
Баснословные любовные подвиги Чарльзагораздо чаще представляются выдуманными, нарисованными его «режиссерским» воображением.301Подобно истории любви Гумберта к Лолите, возможно, перед нами история выдуманной любви Чарльза. Здесьуместно вспомнить о том, что Мартин Эмис с восхищением относился к романам Набокова, в том числе ценя его икак мастера литературной игры.
Набоковскую «Лолиту» он считал самым смешным романом, написанным наанглийском языке (Keulks G. Father and Son. Kingsley Amis, Martin Amis, and the British Novel since 1950. Madison:The University of Wisconsin Press, 2003. Pp. 101-132).302Эмис М. Записки о Рейчел. СПб.: «Амформа», 2005. С.
310.303Там же. С. 6.134введенный Блейком принцип точки зрения на события, когда одни и те жеобъекты предстают перед внутренним оком лирического героя иными, ибо самлирический герой переходит из мира счастливого неведенья в мир опыта,познания и распада. Любопытно, что потенциально «невинные» записи о Рейчел,написанные до поворотных двадцати лет, не цитируются вовсе, но на их основевозникают порой циничные, порой печальные, но, как правило, эстетизированные«песни опыта» Чарльза.
Так, роман, созданный после условного водораздела, тоесть после наступления переломной годины, представляет собой современный,комическийиэпигонскийаналогзнаменитых«Песенопыта»Блейка.В соответствии с идеями последнего Чарльз познает мир как распад, отпадение отгармонии (отношения между отцом и матерью, сестрой и ее мужем, им самим иРейчел), конечное пребывание в мире тлена (размышление о внезапной смерти),телесного одряхления (образы стареющей матери и нянюшки Роуз), болезней(собственная астма) и экскрементов (сомнительная гигиена возлюбленной).Гротескная гиперболизация Чарльза вырастает до философских медитаций, чтовносит изрядную долю комизма.Кроме того, Чарльз упоминает о том, что во время своей болезни написалдве эпические поэмы: рыцарский роман «Встреча» в двадцати четырех песнях и«астматичную», в шесть тысяч строк, поэму «Один лишь змей улыбается»,отдельные части которой вновь появляются в ранее упомянутом цикле сонетов«Монологи юноши».
«Отголоски» этих юношеских сочинений с легкостью могутбыть найдены в тексте читаемого нами романа. Рыцарский роман – этособственно 24 главы о «куртуазном» завоевании прекрасной Рейчел. Поэма«Один лишь змей улыбается», по-видимому, отсылает к другому «ключу»,оставленному нам Чарльзом, – рисунку Блейка, изобразившего Адама собвившимся вокруг его ноги змием304. Так и Чарльз, некогда невинный «Адам»,теперь познал «боль», «похоть» и «смерть».
Эти вечные темы неоднократновозникнут в целом ряде комических фрагментов околофилософского характера,которые вполне могут стать прозаическим аналогом «Монологов юноши». Более304Там же. С.159.135того, Чарльз намерен оставить после себя капитальный труд «Смысл жизни»305. Издесь впору говорить о профанировании сартровских опытов онтологическойфеноменологии: «Отлично: дьявольские механические машины; могучие ипрочные живые деревья; фальшивые строения на горизонте; пятнистыеинопланетные странники; Острая Осознанность Бытия; жалкая иллюзорностьплюс вездесущее deja vu, мировая скорбь, метафизический страх, одновременныеприступы клаустрофобии и агорафобии – подростковый культ»306.Отдельнойвариациейтемылюбвиисмертиможносчитатьэстетизированный сюжет о Китсе и Фанни Брон. В тексте неоднократноупоминается Китс и его сочинения, включая знаменитый сонет «Яркая звезда».Как известно, сонет посвящен возлюбленной Китса, с которой смертельнобольному чахоткой поэту так и не суждено было связать свою судьбу.
Чарльзболен астмой, на протяжении всего романа он бесконечно кашляет, сотрясает всевокруг «горловыми овациями», размышляет о тлении и смерти, и, конечно,страдает от любви. Идеальный романтический сюжет любви и смерти находитподчас и приставшую ему «умеренно экзальтированную» форму выражения: «О,мои четырнадцатичасовые чтения, моя беспомощная горячка, блаженствоизнеможения, наслаждение одиночеством»307. Важно и другое: письма к Рейчелоказываются современным аналогом знаменитых писем к Фанни Брон смертельнобольного Китса. Эстетизация вновь затрагивает уровень композиционногорешения текста. Исповедь Чарльза становится критическим комментарием к егоже «Письмам к Рейчел» (The Rachel Papers).И, наконец, сюжет о первой любви и сюжет об «отцеубийстве»,непосредственно связанные с опытом и познанием, во всем спектре смысловыхзначений, отсылают не только к блейковским неканоническим интерпретациямбиблейских сюжетов, но также к упомянутому в тексте романа «Потерянномураю» Мильтона.
И экзистенциально-философские, и эротические проекцииромана предельно эстетизированы.Там же. С. 133.Там же. С. 101.307Там же. С. 239.305306136Отметим также, что в постмодернистском смысле опытом можно назвать иопыт чтения. Согласно сюжету, Чарльз готовится к экзамену по литературе вОксфорд. Опыт, изложенный им в его исповеди, – это и опыт интерпретации«великих текстов культуры», и «опыт прочтения своего любовного опыта».Неслучайно роман завершается известием о приеме Чарльза в университет: егоопыт читателя и критика оказался достаточно зрелым. Герою было предложено задва часа написать эссе на тему единственного слова: «Можно было выбрать изтрех: Весна, Память, и Опыт.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
