Диссертация (1098142), страница 80
Текст из файла (страница 80)
Этот пассаж построен на контрасте гибели (ἔκανε) и отмечающего эту гибельрадостного праздника (κῶµοι, εὐφροσύνα), который призван избыть скорбь.420Downing 1990, 12. Ср. также одну реплику Менелая, возможно, несущую в себе метатеатральный смысл:в ответ на предложение Елены рассказать Феоклимену о мнимой смерти Менелая тот говорит, что этостарый прием (παλαιότης γὰρ τῷ λόγῳ γ' ἔνεστί τις “такие речи совсем не новы”, 1056) и, очевидно, имеет ввиду, что этот сценический трюк не раз уже использовался в трагедиях (например, в “Хоэфорах” Эсхила и“Электре” Софокла), см. Downing 1990, 12. Даунинг обратил внимание еще на два сквозных мотиватрагедии, возможно, также имеющих метатеатральный смысл и, подобно обману, меняющих свое значение снегативного на позитивное, – это мотивы красоты и состязания, см.
Downing 1990, 1; 5–7; 12–14.477говорил о том, что трагедия создает «обман таким образом, что обманувшийсправедливее необманувшего, а обманутый мудрее необманутого» (ἀπάτην ἣνὅ τ' ἀπατήσας δικαιότερος τοῦ µὴ ἀπατήσαντος καὶ ὁ ἀπατηθεὶς σοφώτερος τοῦ µὴἀπατηθέντος, DK 82B23) – имея в виду право поэта уводить публику ввымышленную реальность, в которую зрители должны в течение спектакляверить.
Точно так же расценивает трагедию автор упомянутого ранеесочинения «О двойных речах», объясняя те случаи, когда обман может бытьсправедливым: ἐν γὰρ τραγωιδοποιίαι καὶ ζωγραφίαι ὅστις <κα> πλεῖσταἐξαπατῆι ὅµοια τοῖς ἀληθινοῖς ποιέων, οὗτος ἄριστος «В сочинении трагедий и вживописи тот превосходит всех, кто лучше обманывает, творя подобияистинной реальности» (3.25).Если благой обман в «Елене» отсылает к театральной иллюзии, то какже нужно понимать смысл этой пьесы? Даунинг, стараясь вычитать смыслвсеобщий и вневременной, относящийся к театральному искусству вообще,полагает, что Еврипид сталкивает благой эстетический обман трагедии снегативными примерами обмана в других сферах человеческой деятельности,создавая тем самым ощущение двойственности и непостоянства реальности инаших представлений о ней.421 Мне кажется, однако, что, как и губительныйобман первой части, отсылавший к печальному итогу Сицилийскойэкспедиции, точно так же и спасительный театральный обман второй ееполовины мог иметь очень конкретное значение.
Этот образ нуженЕврипиду, чтобы сказать не о трагедии вообще, а той трагедии, которуюзрители смотрели в тот самый момент – о самой «Елене». Публикапоглощена театральным действом, она верит создаваемой перед неютеатральной иллюзии, и этот обман освобождает ее от боли, причиненнойтяжелым поражением и утратой близких. Особенное построение «Елены»,начинающейся горем и скорбью, но постепенно движущейся к радости,должно и символизировать избавление от страданий, и это избавлениеприносить.421Downing 1990, 11.478Нужно заметить, что театральный обман в «Елене» – это не способубежать от реальности или на время отрешиться от нее.
За обманом всякийраз следует действительное счастье: обман позволяет Елене и Менелаюспастись, вернуться на родину и обрести друг друга; в мифе о Деметремузыка успокаивает богиню, и мы знаем, что за этим последует возвращениеПерсефоны.Точнотакжетрагедиядолжнаиметьнастоящийтерапевтический эффект – она должна принести зрителям умиротворение,чтобы, оставив скорбь, они были способны продолжать жить.Столкновениеискусстваиреальногогоря,способностьилинеспособность искусства избавлять от скорби и отчаяния – эти проблемыволновали Еврипида и его современников.
Афиней (9.407a-c) сохранил длянас рассказ об исполнении в афинском театре пародийной «Гигантомахии»комического поэта Гегемона с Фасоса – как раз в то время, когда в Афиныпришла весть о сицилийской катастрофе. Сначала печальные новостираспространялись среди публики, но зрители были столь поглощеныпредставлением, что смогли сдержать слезы. Когда же весть достигла самогоГегемона, он был раздавлен горем и остановил спектакль. Сам Еврипид в«Медее» устами кормилицы высказывает сожаление о том, что никто непридумал песен, которые помогли бы освободиться от печали (195–197):στυγίους δὲ βροτῶν οὐδεὶς λύπαςηὕρετο µούσῃ καὶ πολυχόρδοιςᾠδαῖς παύεινНикто из смертных не придумал, какМузыкой и многострунными песнями прекратитьМрачную скорбь.422422Примечательна лексическая перекличка этого пассажа из «Медеи» со вторым стасимом «Елены»(στυγίους в «Медее» 195 и в «Елене» 1340, λύπας в «Медее» 195 и в «Елене»1345), очевидносвидетельствующая о связи между двумя текстами.479И вот теперь Еврипид решается на эксперимент – пытается создать пьесу,которая должна принести в опечаленные Афины умиротворение.
Решениюэтой задачи подчинено сюжетное движение его пьесы, а рефлексия над нейотражена в ее тематической структуре.480ЗАКЛЮЧЕНИЕВ своей работе я попытался продемонстрировать структурнуюцелостность трагедий Еврипида, выявить отношения между их структурой итемой и тем самым показать путь, ведущий к их интерпретации. Единствотрагедии создается перекличкой между разными драматическимиситуациями и событиями, находящимися в отношениях сходства иликонтраста и часто описываемыми одними и теми же или схожими словами.Анализируя эти повторяющиеся элементы, мы можем выявить сквозныетемы трагедии.
Эти темы складываются обычно в довольно строгуюлогическую систему, в основе которой лежит главная тема, или смысловаядоминанта трагедии.Этот путь от описания структуры к выявлению темы невозможнопройти, не учитывая контекстных связей трагедии – с другими поэтическимитекстами, с современной Еврипиду риторикой и философией и систорической реальностью. Важность изучения контекста для интерпретациитрагедий я попытался продемонстрировать в двух разделах работы двумяразными способами. В первом разделе я обратил главное внимание накультурный контекст «Ипполита» – на то, как Еврипид использовалриторическую, философскую и поэтическую топику, включая ее в свойпоэтический язык. Во втором разделе я рассмотрел те трагедии, для которыхважна иная контекстуализация, – для которых важно установить связи сполитическим контекстом, в котором они были поставлены.Предложенная мной методология позволила мне прийти к новыминтерпретациям пяти трагедий Еврипида.Главной нравственной темой «Ипполита» оказывается тема оправданияи прощения, выраженная всей сложной мотивной системой, в которойиспользован и философский язык и понятия современной Еврипиду эпохи, ипоэтические топосы, но в центре которой находится юридическая топика.481Кроме этого общего заключения, в первом разделе, посвященном«Ипполиту», я прихожу еще к нескольким более частным выводам.Мотивы, описывающие поведение героев в «Ипполите», оказываютсясвязанными с топосом «невольных проступков», распространенным воправдательной риторике 5-4 вв.
до н.э. Анализ этого топоса в судебныхречах, в речах в «Истории» Фукидида и в некоторых философскихсочинениях, использующих риторическую топику (Горгий, Платон,Аристотель) позволяет определить несколько его главных элементов.Постулируемая «непроизвольность» проступка служит основанием дляпрощения, а признать проступок непроизвольным заставляют некоторыесмягчающие обстоятельства – незнание, эмоции или внешние причины.Еврипид в «Ипполите» использует все элементы данного топоса, превращаяих в ключевые тематические мотивы, выражающие концептуальноесодержание драмы, и реализуя их драматическую выразительность.Два других важных мотива пьесы, связанных с тем же тематическимкомплексом невольных ошибок, – мотивы речи и зрения.
Эти мотивыописывают две главные человеческих способности, которые в «Ипполите»обладают обязательной связью с незнанием и эмоциями. «Ипполит», темсамым, обнаруживает поразительное сходство с «Похвалой Елене» Горгия,где речь и зрение обсуждаются в том же контексте непроизвольныхпроступков и оправдания и также связываются с незнанием и эмоциями. Этосходство, дополняемое также некоторыми буквальными совпадениямимежду двумя текстами, свидетельствует о том, что оба автора в разныхжанрах и разными художественными средствами разрабатывали одни и те жериторические темы.Одна из разновидностей невольных ошибок персонажей – ихморальные ошибки.
Эти ошибки проистекают не от их собственнойпорочности, но из-за противоречивости самой реальности. В каждом своемпоступке персонажи стремятся к добродетели, но добродетель самавыступает в драме амбивалентной и противоречивой и ведет к гибрису. Этот482смысл несет один из ключевых мотивов пьесы – мотив αἰδώς (социальноечувство, или социальная добродетель).В центре драматической композиции трагедии – отношения и конфликтмежду Федрой и Ипполитом. Эти два образа противопоставлены друг другу,и в основе их противопоставления лежит контраст между их двумяпротивоположными формами добродетели, каждая из которых амбивалентнаи поворачивается то своей благой, то дурной стороной.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
