Диссертация (1098142), страница 79
Текст из файла (страница 79)
Как и следовало ожидать, произошло смятение ипереполох; должностные лица, созвав народное собрание, привели тогочеловека; когда у иностранца спросили, от кого он узнал о происшедшем, онничего ясного сказать не мог; поэтому его сочли сочинителем новостей,приводящим в смятение государство; привязанного к колесу, его долгоевремя пытали, пока не прибыли вестники, сообщившие надлежащим образомобо всем происшедшем несчастии».Можнопредположить,чтоповествованиеФукидидаотражаетраспространенный в Афинах взгляд на Сицилийский поход и причины егонеудачи: весь поход представлялся чередой заблуждений, случаев обмана,примеров нежелания или неспособности увидеть правду.
Такая его оценка имогла определить главную тему трагедии Еврипида, поставленной сразупосле катастрофы. К этому представлению о Сицилийской войне и долженотсылать губительный обман и заблуждения в первой половине пьесы –прежде всего, неверное мнение об измене Елены, следствием которого сталабессмысленная и принесшая столько несчастий Троянская война.
В «Елене»образ Елены, всегда в трагедиях Еврипида ассоциирующийся со Спартой иокрашенный негативно, получает положительную оценку, а обычный взгляд471на нее представлен как заблуждение. Поскольку осуждение Елены втрагедиях эпохи Пелопонесской войны отражает негативное отношениевообще к спартанцам, можно предположить, что переоценка Елены в«Елене» свидетельствует о выраженном здесь примирительном отношении кСпарте.414 Можно вспомнить также, что в «Троянках» недостойное поведениеЕлены оказывалось не только главной причиной Троянской войны, но такжевлекло за собой и преступления ахейцев, и грядущее возмездие им, одной изформ которого, как я попытался показать в третьей главе, должен был статьпоход афинян на Сицилию. Если моя гипотеза о связи «Троянок» сСицилийским походом верна, то в «Елене» мы видим своего рода ответ на«Троянок» – война закончилась, принесши множество несчастий, и теперьЕврипид и его публика видят, что эта война была следствием заблуждения,следствием неверного отношения к Спарте и ее союзникам.
Возможно,впрочем, что Еврипиду важно выразить отношение не столько кСицилийскому подходу, сколько вообще к Пелопонесской войне и кглавному противнику афинян Спарте – отношение, изменившееся послепоражения Афин в 413 году. В любом случае, губительный обман первойполовины трагедии – это заблуждения, ставшие причиной войны и всехнесчастий, которые война принесла.
Развивая далее эту тему губительногообмана, Еврипид вводит в трагедию и многие другие его примеры; вообщевсе ситуации в этой части он подчиняет одному намерению – показать героевнесчастными жертвами обмана и заблуждений.Но какой конкретный смысл может быть выражен темой спасительногои праведного обмана во второй половине? Возможно, ответ на этот вопроссодержится в хоровой песни во втором стасиме (1301–1368). Эту часть драмыпринято называть «дифирамбическим стасимом»; подобные хоровые песнивстречаются в нескольких трагедиях Еврипида, они были стилистическиблизки414современномудифирамбуисодержаниемимЛюбопытно, что «Елена» была поставлена почти одновременно с другой антивоенной пьесой,демонстрирующей желание мира со Спартой – с «Лисистратой» Аристофана (411 г.)472служилимифологические истории.
Раньше считалось, что эти песни стояли в драмахособняком,415 однако в последнее время исследователи показали, что онибыли связаны с остальным текстом трагедии общими тематическимимотивами и образами.416Второй стасим «Елены» посвящен мифу о Деметре (отождествляемой сВеликой матерью богов) и Персефоне, излагая который, Еврипид в общемследует гомеровскому гимну «К Деметре». Стасим начинается рассказом оковарном похищении Персефоны (ἁρπαγὰς δολίους, 1322) Аидом и горе еематери, в отчаянии метавшейся по горам и долинам (Ὀρεία ποτὲ δροµάδι κώ- /λῳ µάτηρ ἐσύθη θεῶν / ἀν' ὑλάεντα νάπη, 1301–1303), оглашая их своимикриками (κέλαδον ἀνεβόα, 1309).
Сразу несколько мотивов здесь отсылают кпервой, скорбной части трагедии. Похищение Персефоны встает в один рядсо всеми другими умыканиями, которые служили в начале пьесы примерамигубительного коварства (δόλος). Страдания Деметры описаны теми жесловами, что и горе Елены в пароде: тогда пораженная вестями о гибелиблизких Елена уподоблялась преследуемой Паном наяде, несущейся по горам(Ναῒς ὄρεσι φυγάδα, 187) и настигаемой им в пещере, которую она оглашаетвоплем отчаяния (ὑπὸ δὲ / πέτρινα γύαλα κλαγγαῖσι / Πανὸς ἀναβοᾷ γάµους,188–190); в то же время общий мотив умыкания сближает с Еленой в пародеПерсефону.Скорбь Деметры приводит к бесплодию и голоду.
Земля не даетбольше урожаев, города пустеют, богам не приносят жертв. И тогда Зевспридумал выход – он послал Харит и Муз, чтобы они пением и танцамиразвеселили богиню. Великая мать улыбнулась, и сама взяла в руки«громкозвучный» авлос:ἐπεὶ δ' ἔπαυσ' εἰλαπίνας415Kranz 1933, 78, о втором стасиме «Елены» см., напр., Whitman 1974, 65, Dale 1967, on 1301–1368, опервом стасиме «Электры» Alt 1952, 49, Barlow 1971, 20.416Cropp 1988, 127; Csapo 2009, 96.473θεοῖς βροτείῳ τε γένει,Ζεὺς µειλίσσων στυγίουςΜατρὸς ὀργὰς ἐνέπει·Βᾶτε, σεµναὶ Χάριτες,ἴτε, τὰν περὶ παρθένῳΔηὼ θυµωσαµένανλυπᾶν ἐξελᾶτ' ἀλαλᾷ,Μοῦσαί θ' ὕµνοισι χορῶν.χαλκοῦ δ' αὐδὰν χθονίαντύπανά τ' ἔλαβε βυρσοτενῆκαλλίστα τότε πρῶτα µακάρων Κύπρις· γέλασεν δὲ θεὰδέξατό τ' ἐς χέραςβαρύβροµον αὐλὸντερφθεῖσ' ἀλαλαγµῷ.И когда она остановила пирыУ богов и у смертного рода,Зевс, успокаивая мрачнуюЯрость Матери, приказал:«Ступайте, почтенные Хариты,Давайте, Деметру, разгневаннуюЗа девушку,Избавьте от печали радостным воплем,И вы, Музы, – песнями и танцами.Земной голос медиИ тимпаны с натянутой кожей взялаТогда в первый раз прекраснейшая из блаженныхКиприда.
И улыбнулась богиня,И приняла в свои руки474Громкоревущий авл,Услажденная воплем (1338–1352).На связь между сюжетом стасима и композицией трагедии критики ужеобращали внимание. Например, Пиппин-Бернетт усматривает очевиднуюаналогию между переходом от горестного крика богини к радостнойэкстатической музыке и движением всей пьесы в целом от скорби к радости.Полагая, что трагедия со счастливым концом – это новшество ихудожественное открытие Еврипида, она расценивает миф второго стасимакак этиологический, объясняющий появление нового жанра.417 Сигал увиделсходство стасима не только с формальной, но и с тематической структуройтрагедии.
Полагая, что важнейшую роль в ней играет архетипическаяоппозиция жизни и смерти, он находит эту оппозицию и в стасиме; по егомнению, кульминацией оды является возвращение Персефоны из царстваАида и радость обновления в природе.418 Примечательно однако, что овозвращении Персефоны здесь, в отличие от гомеровского гимна, неговорится ничего.
Конечно, мы его ожидаем, но радость Деметры наступаетпрежде, и вызвана она только звуками музыки, заставляющими богинюзабыть о ее несчастье. Я полагаю, такой сюжет Еврипид выбирает неслучайно. Стасим заканчивается еще одним обманом, но теперь это –спасительный обман, приносящий освобождение и избавление от горя,схожий с благим обманом второй половины трагедии, и этот обман создаетискусство.Остается понять, что за искусство имеет здесь в виду Еврипид и какэтот обман соотносится с губительным обманом первой части пьесы.
Преждевсего, стоит обратить внимание еще на одно изменение, которое вноситЕврипид в сюжет, заимствованный из гомеровского гимна. В гимне «КДеметре» тоже есть одна сцена, в которой скорбящая Деметра смягчилась и417Pippin 1960, 155.418Segal 1971, 595.475рассмеялась. Когда охваченная горем богиня зашла в дом к царице Метаниреи молча сидела, воздерживаясь от еды и питья, с ней вступила в разговорслужанка Ямба и рассмешила ее непристойными шутками – тогда Деметра«улыбнулась, засмеялась и смягчилась душою» (µειδῆσαι γελάσαι τε καὶ ἵλαονσχεῖν θυµόν, 204). Этот эпизод должен был связать миф с Элевсинскимкультом Деметры, в котором непристойностям отводилось особое место.Еврипид же заменяет Ямбу и ее шутки на экстатическую музыку, помещаяисториюв дионисийский контекст.
Его оду венчает прославлениевакхического праздника с его музыкой и танцами (1358–1365):µέγα τοι δύναται νεβρῶνπαµποίκιλοι στολίδεςκισσοῦ τε στεφθεῖσα χλόανάρθηκας εἰς ἱερούς,ῥόµβου θ' εἱλισσοµένακύκλιος ἔνοσις αἰθερία,βακχεύουσά τ' ἔθειρα Βροµίῳ καὶ παννυχίδες θεᾶς.Велика сила у пестрыхОленьих одежд,И у зелени плюща, увенчивающейСвященные тирсы,И у кругового вращения в небеРевущего ромба,И у локона в вакхическом исступлении в честь Бромия,И у ночных празднеств Богини.Упоминание дионисийского праздника приводит нас к предположениюо том музыкальном жанре, который мог иметь в виду Еврипид – это мог быть476театр и трагедия, которая игралась на празднике Диониса.419 О возможномметатеатральном смысле обмана в «Елене» писал Даунинг, отмечая, чтообман Феоклимена Еленой и Менелаем во второй части пьесы, сиспользованием костюма, притворных речей и с рассказом о выдуманныхсобытиях очень напоминает театральное представление.420 Для софистовтрагедия была обычным примером обмана (ἀπάτη), причем обманасправедливого, подобно обману во второй половине «Елены».
Горгий419В третьем стасиме есть еще один пассаж, выражающий ту же мысль – о празднике и праздничныхпредставлениях, прекращающих горе и боль. Стасим посвящен грядущему возвращению Елены домой вСпарту, где она вновь сможет участвовать в праздничных танцах (χρόνῳ ξυνελθοῦσα χοροῖς, 1468). Один изтаких ждущих героиню праздников – это Гиацинтии, праздник, установленный Аполлоном в памятьслучайно убитого им его возлюбленного Гиацинта (1469–1475):ἢ κώµοις Ὑακίνθου νύχιον ἐς εὐφροσύναν,ὃν ἐξαµιλλησάµενοςτροχὸν ἀτέρµονα δίσκουἔκανε Φοῖβος, τᾷ <δὲ> Λακαίνᾳ γᾷ βούθυτον ἁµέρανὁ Διὸς εἶπε σέβειν γόνος·Или в веселье по Гиацинту для радости ночью [будет участвовать Елена],Которого, состязаясь в круглом колесе диска,Убил Аполлон,И лаконской стране сын ЗевсаНазначил справлятьЖертвенный день.Сигал и здесь, как и во втором стасиме, хочет увидеть тему возрождения и новой жизни (Segal 1971, 597),однако ее здесь нет.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
