Диссертация (1098142), страница 73
Текст из файла (страница 73)
Как и в случае с троянским конем, погибель придет к нимнеожиданно, и принесет ее то, что до поры до времени представляетсязнаком счастливой победы – полученная ими добыча. Такое значениеданного образа придает зловещий смысл совершаемому в пьесе вновь ивновь сценическому движению – уходу героинь-троянок со сцены накорабли. Кассандра, удаляясь в конце первого эписодия, заявляет уводящемуее Талфибию, что в ее лице он уводит на корабль Эринию (457).
Но такой жеЭринией окажется и Андромаха, уходящая со сцены в конце второгоэписодия со словами:κρύπτετ' ἄθλιον δέµαςκαὶ ῥίπτετ' ἐς ναῦς· ἐπὶ καλὸν γὰρ ἔρχοµαιὑµέναιον, ἀπολέσασα τοὐµαυτῆς τέκνον«Покройте мое несчастное тело433И бросьте меня на корабль. Хороший меня ждетГименей, после того как я потеряла моего ребенка» (777–779).Её «гименей» заставляет вспомнить роковой для Агамемнона гименейКассандры и подумать о грядущей судьбе ее будущего хозяина Неоптолема.Его ждет смерть, схожая со смертью Агаменона, поскольку повинны в ней втой или иной степени окажутся его жена, дочь Елены Гермиона, ревновавшаяего к Андромахе, и Орест, претендовавший на руку Гермионы.В третьем стасиме, предваряющем эксод, во второй строфе хор троянокоплакивает свою участь – быть увезенными на кораблях:ἐµὲ δὲ πόντιον σκάφοςἀίσσον πτεροῖσι πορεύσειἱππόβοτον Ἄργος«Меня морское судно,Летящее на крыльях, понесетВ кормящий коней Аргос» (1085–1087),и судьбу детей, которые отправятся в плаванье на кораблях отдельно отматерей:Μᾶτερ, ὤµοι, µόναν δή µ' Ἀχαιοὶ κοµίζουσι σέθεν ἀπ' ὀµµάτωνκυανέαν ἐπὶ ναῦν«Ах, мама, одну меня отправляют ахейцыПрочь от твоих глазНа темный корабль» (1091–1094).434И здесь же, во второй антистрофе, троянки призывают небесный огоньпоразить за преступление корабли ахейцев:εἴθ' ἀκάτου Μενέλαµέσον πέλαγος ἰούσας,δίπαλτον ἱερὸν ἀνὰ µέσον πλατᾶν πέσοιΑἰγαίου κεραυνοφαὲς πῦρ«Когда корабль МенелаяБудет плыть в открытом море,Пусть поразит его в самую середину, между весел, силою брошенныйсвященныйСияющий молниями огонь Эгеиды» (1100–1104).После того, как прозвучало это проклятие, уход хора вместе с Гекубойсо сцены, с обращенными к Гекубе словами:ὅµως δὲπρόφερε πόδα σὸν ἐπὶ πλάτας Ἀχαιῶν«И все жеВеди свою ногу к веслам ахейцев» (1331–1332).становится предвестием неминуемой гибели ахейцев.Вся структура трагедии – и последовательность сцен, и их содержание,и движение сквозных образов – подчинена двум главным темам: ахейцысовершают злодеяния, и за эти злодеяния их неминуемо ждет расплата.Прежде я уже говорил о том, что «Троянки» невозможно толковать какреакцию на мелосские события и вообще как антиафинскую драму.
Но едва435ли она может иметь и вневременной, всеобщий, общечеловеческийантивоенный смысл, который обычно в ней усматривают. Если «Троянки»заставляют нас увидеть страшную сторону всякой войны вообще, если этадрама показывает страдания, которые война приносит и победителям, ипобежденным, и говорит о том, что победа в войне лишена всякого смысла,380то для выражения этой идеи победители должны быть изображены покрайней мере не совсем законченными злодеями; у публики должна бытьхоть какая-то возможность отождествить себя с ними и, оказавшись на ихместе, пережить тщету победы. Например, фильм Эйзенштейна «АлександрНевский», в котором немецкие рыцари, захватившие русский город, заживосжигают детей в костре, никак не может быть антивоенным фильмом;чувство, которое он должен вызывать, – это чувство не отвращения к войне, аненависти к захватчикам.
Ученые, которые полагают, что трагедия Еврипидазаставляла афинскую публику встать на точку зрения другой стороны,проигравших троянцев, по всей видимости полагают, что изначально, bydefault, эта публика отождествляла себя с ахейцами. Однако афиняне никакне могли даже немного сочувствовать преступникам, оскверняющимсвятыни, убивающим младенцев и происходящим к тому же из Спарты. Если«Троянки» и могли нести в себе какой-то всеобщий смысл, то он мог бытьтолько таким – за преступлением неминуемо следует расплата. Но эта мысльдля афинян 5 века была слишком очевидной и слишком банальной, чтобыпосвящать специально ей трагедию.
Более того, она уже была высказана,глубже, сложнее и на том же самом мифологическом материале, впроизведении, к которому Еврипид не раз обращается в «Троянках» – в«Агамемноне» Эсхила. Разумнее всего поэтому было бы предположить, чтоЕврипида интересует здесь не столько какая-то общая идея, сколько сама посебе мифологическая история, но, естественно, особым образом трактуемая.Чтобы понять, чем вызван интерес автора к мифу о падению Трои,стоит обратиться еще к одному аспекту трагедии. Пьеса наполнена380Ср., напр., Luschnig 1971, 8.436отсылками к исторической реальности десятых годов 5 века – кпротивостоянию Афин со Спартой и ее союзниками.Прежде всего, примечательно, что ахейцы, причастные кпреступлениям, обычно названы не только по имени, но и по области, изкоторой они происходят, и эти области всегда оказываются враждебнымиАфинам эпохи Еврипида. Гнев Афины вызвало святотатство Аякса Оилида,силой оттащившего от ее алтаря Кассандру (69–70); Аякс происходит изОпунтской Локриды, которая была в военном союзе со Спартой (Фукидид5.64.4, 8.3.2) и враждовала с Афинами; причем, как мы знаем из Павсания(3.19.13), он почитался локрами как главный местный герой.
Елена – главнаявиновница войны, а потому и всех несчастий, выпавших на долю троянцев, –спартанка, и ее родина постоянно упоминается рядом с ее именем. В прологеПосейдон называет ее ἡ Λάκαινα Τυνδαρὶς / Ἑλένη «спартанка дочь Тиндарея /Елена» (34–35) – добавляя еще и патроним, очевидно, чтобы подчеркнуть,что она рождена не Зевсом, как некоторые думают, а спартанским царемТиндареем (ср. слова Андромахи в ст. 766: ὦ Τυνδάρειον ἔρνος, οὔποτ' εἶ Διός«Тиндарова поросль, ты – не от Зевса»). В начале парода Гекуба, обвиняяЕлену во всех несчастьях своей семьи, называет ее «позором для Эврота» (τῷτ' Εὐρώτᾳ δυσκλείαν, 133) – реки, протекающей в Спарте. В третьем эписодии,когда Елена появляется на сцене, Менелай отказывается называть ее поимени и говорит о ней просто как о «спартанке»:ἥκω δὲ τὴν Λἀκαιναν – οὐ γὰρ ἡδέωςὄνοµα δάµαρτος ἥ ποτ' ἦν ἐµὴ λέγω –ἄξων«Я пришел, чтобы увести спартанку Я не хочу произносить имени той, что некогда былаМоей женой» (869–871).437Мысль о том, что в доме другой спартанки, сестры Елены Клитемнестры,должна оказаться рабыней дочь Кассандра, приводит в ужас Гекубу:ἦ τᾷ Λακεδαιµονίᾳ νύµφᾳδούλαν; ἰώ µοί µοι.«Неужели рабынейУ спартанской женщины? О горе, горе!» (250–251)Свое печальное положение троянки называют рабством «в дорийскойземле», особо выделяя из всех завоевателей тех, кто живет в странах,враждебных Афинам:δοῦλαι γὰρ δὴΔωρίδος ἐσµὲν χθονὸς ἤδη«Мы рабынидорийской страны»(233–234).У троянок есть еще один, более других ненавидимый ими враг –Одиссей.
Гекуба, узнав, что именно ему она досталась в рабыни, ругает егосамыми последними словами:µυσαρῷ δολίῳ λέλογχα φωτὶ δουλεύειν,πολεµίῳ δίκας, παρανόµῳ δάκει,«Мне выпало быть рабыней у мерзкого хитреца,Врага правды, беззаконного зверя» (282–283).Одиссей оказывается затем и непосредственным виновником гибели ребенкаАстианакта – самого страшного из преступлений, разворачивающегося на438глазах у публики. Предложение убить Астианакта, поддержанное собраниемгреческого войска, исходило именно от Одиссея (721).Имени Одиссея также сопутствует указание на его родину.
ОбъявляяГекубе ее судьбу, глашатай Талфибий говорит: Ἰθάκης Ὀδυσσεὺς ἔλαχ' ἄναξδούλην σ' ἔχειν «Тебя получил себе рабыней Одиссей, царь Итаки» (277)Одиссей специально назван «итакийцем» всего в двух пьесах Еврипида– в «Троянках» и в «Циклопе». Какой смысл имело это именование,становится понятным из одного пассажа из «Циклопа». В этой драмеОдиссей представляется Силену словами: Ἴθακος Ὀδυσσεύς, γῆς Κεφαλλήνωνἄναξ «итакиец Одиссей, царь страны кефалленян» (103). Возможно, какпредполагает в своем комментарии к этому стиху Сифорд381 вслед заПаганелли,382 кефалленяне упомянуты здесь не случайно: они былисоюзниками афинян, и вполне логично, что изображенный в «Циклопе»симпатичным персонажем Одиссей принадлежит к их числу.383 Сифорд,правда, не обратил внимания на то, что следующий стих тоже отсылает ксовременной Еврипиду политической реальности.
Отвечая на репликуОдиссея, Силен говорит: οἶδ' ἄνδρα, κρόταλον δριµύ, Σισύφου γένος «Я знаюего – громкая трещотка, порождение Сизифа» (104). Генеалогия Одиссея отСизифа нужна не только для того, чтобы осмеять его. Дело в том, что Сизифассоциировался с Коринфом – он был легендарным основателем и первымцарем этого города. Когда, например, Медея в «Медее» Еврипида называетновый брак Ясона «Сизифовым» (τοῖς Σισυφείοις τοῖσδ᾽ Ἰάσονος γάµοις «этотСизифов брак Ясона», 405), она имеет в виду то, что он женится накоринфянке; как пишет Гесихий, Κορινθίους κακοὺς ἀπὸ Σισύφου βασιλέως«[так называют] дурных коринфян, от царя Сизифа». Генеалогия Одиссея от381Seaford 1984, 123.382Paganelli 1979, 128–131.383Еврипид наделяет современным ему смыслом гомеровские слова об Одиссее – властителе кефалленян(«Одиссея» 24.378, ср.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
