Диссертация (1098142), страница 71
Текст из файла (страница 71)
Внешнеесходство их положения (обе – пленницы, ждущие отплытия в Элладу) лишьоттеняет главное различие между ними: если главным мотивом,описывающим характер и поведение Андромахи, является целомудрие(σωφροσύνη), то Елену отличает «бесстыдство» (ἀναίδεια).372 Андромаха впервом из двух своих монологов рассказывает о том, какой верной иобразцовой женой была она Гектору:ἃ γὰρ γυναιξὶ σώφρον' ἔσθ' ηὑρηµένα,ταῦτ' ἐξεµόχθουν Ἕκτορος κατὰ στέγας«В доме Гектора я стремиласьКо всякому целомудрию, которым обладают женщины» (645–646).Она избегала всех искушений и всего, что могло бы навлечь на нее дурнуюмолву – не выходила из дома (647–650), не допускала до себя коварныхженских советов (651–653), в присутствии мужа была скромна и молчалива(654–655).
Теперь, когда ее ждет ложе Неоптолема, она не знает, как сможетпредать и забыть своего покойного мужа (661–663). Контрастом к этомумонологу служит апология Елены в третьем эписодии – речь, в которойгероиня, без труда менявшая мужей,373 софистически оправдывает своюраспущенность вмешательством богов (945–950) или интересами Эллады(923–937). Обращаясь к верной Андромахе, Гекуба советует ей оставить372Тот же контраст характеризует и отношения между Андромахой и дочерью Елены Гермионой в«Андромахе».373Ср.
959–960, где Елена говорит еще об одном своем муже, Деифобе, которому она досталась послесмерти Париса (если эти стихи не являются позднейшей вставкой, как считал Виламовиц, WilamowitzMoellendorf 1906, 339, и вслед за ним Диггл, Diggle 1981; против этого предположения возражает Ли, см.Lee 1976, 233, комментарий к ст. 959-960).416излишнее упорство и уступить судьбе, раз уж она оказалась в такихстрашных обстоятельствах:ἀλλ', ὦ φίλη παῖ, τὰς µὲν Ἕκτορος τύχαςἔασον· οὐ µὴ δάκρυά νιν σώσῃ τὰ σά·τίµα δὲ τὸν παρόντα δεσπότην σέθεν,φίλον διδοῦσα δέλεαρ ἀνδρὶ σῶν τρόπων«Милое дитя, оставь мысли о твоей судьбеС Гектором. Не спасут его твои слезы.Почитай твоего нынешнего господина,Приятно очаровывая его своим нравом» (697–700),подобно тому как уступают судьбе моряки, попавшие в слишком сильнуюбурю:ἢν δ' ὑπερβάλῃπολὺς ταραχθεὶς πόντος, ἐνδόντες τύχῃπαρεῖσαν αὑτοὺς κυµάτων δροµήµασιν«Если мореСлишком сильно взволновано, уступая судьбе,Они предают себя бегу волн»(691–693),Елену же, напротив, она упрекает в совершенном подчинении переменчивойсудьбе, напоминая ей о том, как менялось ее отношение к Парису и Менелаюв зависимости от того, кто брал верх в войне:ἐς τὴν τύχην δ' ὁρῶσα τοῦτ' ἤσκεις, ὅπως417ἕποι' ἅµ' αὐτῇ, τῇ ἀρετῇ δ' οὐκ ἤθελες«Взирая на судьбу, ты заботилась о том, чтобыСледовать за ней, а следовать добродетели ты не желала» (1008–1009).В конце сцены Гекуба выносит вердикт Елене, обвиняя ее в бесстыдстве(ἀναίδεια), противопоставленном целомудрию (τὸ σῶφρον, ср.
645)Андромахи. Она возмущается тем, что Елена вышла к Менелаю в шикарномнаряде, намереваясь вновь пленить бывшего мужа своей красотой, в то времякак ей стоило быταπεινὴν ἐν πέπλων ἐρειπίοις,φρίκῃ τρέµουσαν, κρᾶτ' ἀπεσκυθισµένηνἐλθεῖν, τὸ σῶφρον τῆς ἀναιδείας πλέονἔχουσαν ἐπὶ τοῖς πρόσθεν ἡµαρτηµένοις«Прийти униженно, в останках пеплоса,Дрожа от страха, с обритой наголо головой,Имея более целомудрия, чем бесстыдства,После всего того, что ты совершила» (1025–1028).Наконец, финальная сцена трагедии являет кульминацию преступленийахейцев и страданий троянок: жертвой жестокости ахейцев становитсяребеной, сын Андромахи Астианакт.Итак, тематический центр трагедии – это вина ахейцев передтроянцами и нравственный контраст между ними. Хотя в последних сценахбольше внимания обращено на преступление ахейцев, нежели на ожидающееих наказание, Еврипид до последних секунд спектакля не дает нам забыть и о418грозящей им каре.
Для этого он использует свой излюбленный прием –сквозные символические образы.374Важнейший образ «Троянок» – это образ огня, совмещающий в себеассоциации с праздником и с бедствием, с победой и с поражением.Впервые этот образ возникает в прологе. Посейдон удивляется тому,что Афина, прежде враждебная к троянцам, решила теперь вступиться запогибшую Трою, сожженную огнем:ἦ πού νιν, ἔχθραν τὴν πρὶν ἐκβαλοῦσα, νῦνἐς οἶκτον ἦλθες πυρὶ κατῃθαλωµένης;«Так что же, оставив прежнюю вражду,Ты сжалилась на нею теперь, когда она сожжена огнем?» (59–60)В ответ Афина рассказывает Посейдону о своем намерении сокрушитьахейцев перунами Зевса:ἐµοὶ δὲ δώσειν φησὶ πῦρ κεραύνιον,βάλλειν Ἀχαιοὺς ναῦς τε πιµπράναι πυρίОн сказал, что даст мне огонь молнии,Чтобы бросить его в ахейцев и сжечь огнем их корабли» (80–81)Огонь поверженной Трои навлечет на завоевателей ахейцев огоньвозмездия – такое движение образа вновь отсылает нас к «Агамемнону»374На сквозные символические образы огня и корабля обратила внимание Барлоу (Barlow 1984, 80), однакодля нее символический смысл кораблей ограничивается лишь выражением страха троянок, а в огне онавидит «зловещую губительную силу, уже прежде нападавшую на Трою.., и появляющуюся вновь какэмблема Кассандры» – не замечая, что именно этой силе предстоит погубить и ахейцев.
См. также Barlow1971, 50–52. О связи гибели Трои и грядущей гибели ахейцев, выражаемой образом корабля, говорит Ли(Lee 1976, 80, комментарий к ст. 90–152).419Эсхила, где огонь и свет ассоциировались и с праздником победы над Троей(21, 92–93), и с причиненным вредом, который невозможно изгладить иискупить (388–389), и с возмездием, ждущим победителей.375В следующий раз огонь появляется в «Троянках» вновь как символвозмездия. На этот раз – это огонь в руках Кассандры, исполняющей свойрадостный гименей в предвкушении грядущего наказания Агамемнона.Увидев огонь еще перед выходом героини на сцену, в глубине палатки,ахейский вестник Талфибий опасается, как бы этот огонь несвидетельствовал о желании троянок сжечь палатку и себя самих вместе снею:ἔα· τί πεύκης ἔνδον αἴθεται σέλας;πιµπρᾶσιν – ἢ τί δρῶσι – Τρῳάδες µυχούς,ὡς ἐξάγεσθαι τῆσδε µέλλουσαι χθονὸςπρὸς Ἄργος, αὑτῶν τ' ἐκπυροῦσι σώµαταθανεῖν θέλουσαι;«Что это? Почему внутри горит свет факела?Троянки жгут – а что иначе они делают? – жилище,Потому что их должны увезти из этой страныВ Аргос, и поджигают самих себя,Желая умереть?» (298–302)Он не прав; на самом деле показавшийся ему опасным огонь – знакрадостного праздника.
Выходя из палатки, Кассандра исполняет свойгименей:Ἄνεχε· πάρεχε· φῶς φέρω· σέβω φλέγω– ἰδού, ἰδού –375См. Peradotto 1964, 388–393; Lebeck 1971, 43; Gantz 1977.420λαµπάσι τόδ' ἱερόνὦ Ὑµέναι' ἄναξ·«Стой! Пропусти! Я несу свет, я почитаю, я освещаю –Вот так! Вот так! –Факелами это святилище,О, владыка Гименей!» (308-10)Однако в столь мрачный час и в столь мрачных обстоятельствах этотвроде бы радостный огонь получает зловещий смысл, на который обращаетвнимание сначала сама Кассандра:ἐπεὶ σύ, µᾶτερ, ἐπὶ δάκρυσι καὶγόοισι τὸν θανόντα πατέρα πατρίδα τεφίλαν καταστένουσ' ἔχεις,ἐγὼ δ' ἐπὶ γάµοις ἐµοῖςἀναφλέγω πυρὸς φῶςἐς αὐγάν, ἐς αἴγλαν,διδοῦσ', ὦ Ὑµέναιε, σοί,διδοῦσ', ὦ Ἑκάτα, φάος,παρθένων ἐπὶ λέκτροιςἃ νόµος ἔχει.«Когда ты, мать, со слезами иКриками скорби все продолжаешь оплакиватьПогибшего отца и милую родину,Я за мой бракЗажигаю свет огня,Для сияния, для блеска,Дарю тебе, Гименей,421Дарю тебе, Геката, свет,Как принято –За девичье ложе» (315–324),а затем и ее мать Гекуба:Ἥφαιστε, δᾳδουχεῖς µὲν ἐν γάµοις βροτῶν,ἀτὰρ λυγράν γε τήνδ' ἀναιθύσσεις φλόγα«Гефест, ты держишь факелы на свадьбах смертных,Но здесь скорбное ты зажигаешь пламя» (343–344).Не вовремя, как полагает Гекуба, Кассандра зажгла свой огонь (οὐ γὰρὀρθὰ πυρφορεῖς, 348).
Мать просит дочь отдать ей огонь и желает, чтобы егоунесли назад в палатку, поскольку сейчас уместнее слезы:ἐσφέρετε πεύκας, δάκρυά τ' ἀνταλλάξατετοῖς τῆσδε µέλεσι, Τρῳάδες, γαµηλίοις.«Унесите факелы, и смените на слезыЕе брачные песни, троянки» (351–352).Но в ответ на это Кассандра объясняет свою радость предчувствием будущейпобеды над Агамемноном:µῆτερ, πύκαζε κρᾶτ' ἐµὸν νικηφόρον,καὶ χαῖρε τοῖς ἐµοῖσι βασιλικοῖς γάµοις·«Мать, увенчай победоносно мою головуИ порадуйся моему царскому браку» (353–354).422За первым эписодием следует хоровая песнь, посвященная прошлымсобытиям в Трое – троянскому коню и падению города.
Здесь вновьпоявляется образ огня, который, возможно, опять имеет двойственный смысл– радости, которая оборачивается бедой, только на этот раз не для ахейцев, адля троянцев. Хор рассказывает о том, как весь город праздновал окончаниевойны и освобождение от трудов: звучала музыка, танцевали девушки, иповсюду горели огни. Стихи об огнях испорчены:ἐνδόµοις δὲ παµφαὲς σέλαςπυρὸς µέλαιναν αἴγλαν+ἔδωκεν ὕπνῳ+«В домах сияющий всюду светОгня черный отблеск…» (547–550),и их смысл не удается установить точно. Все же можно предположить, что воксюмороне µέλαινα αἴγλα «черный отблеск» слово µέλαινα «черный» имеетне прямое свое значение цвета, а переносное – «мрачная» (как нередковообще в поэзии, и особенно часто у Эсхила – ср.
в «Агамемноне» 769 и1511). Пэйли, например, сравнивает с этим выражением atro lumine уВергилия (Aen. 7.458), а все место понимает так: «Но во дворце яркий светогня давал мрачный отблеск», добавляя, что здесь может говориться как озловещем свете факелов, так и о подожженном ахейцами пылающемгороде.376Тот же мотив – смены праздничных огней на разрушительный огоньгорящей Трои – отчетливо звучит в первой строфической паре третьегостасима. В первой строфе хор, обращаясь к Зевсу, сожалеет, что он предал376Paley 1857, 477–478, комментарий к ст.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
