Диссертация (1098142), страница 55
Текст из файла (страница 55)
Бернетт, не желая видеть сложности вположении Адмета, трактует сцену с Феретом совсем невероятнымспособом. Она находит перекличку между этим агоном и столкновениемАполлона и бога смерти в прологе пьесы, и полагает, что Адмет играет здесьроль Аполлона, а его старый отец, которому следовало бы уже отправиться вмогилу, подобен самой смерти! Адмет в этой сцене как будто добиваетсятого, к чему тщетно стремился в начале пьесы Аполлон – он изгоняет из домасмерть: «Зрителя не покидает подсознательное чувство, что то безобразноесущество, которому Аполлон позволил войти в дом, теперь изгнано из домаАдметом».
263 Следующее утверждение Бернетт вызывает еще большеудивления. Она считает, что агон с Феретом контрастирует со следующейсценой – со встречей Адмета и Геракла, и что в обоих сценах Адмет ведетсебя изумительно и в высшей степени похвально, когда сначала гонит издома старика, одной ногой стоящего в гробу, и затем принимает в домеполного жизненных сил юного героя: «Поскольку Геракл юн и весел,поскольку он любитель пирушек и несет с собой жизнь, а Ферет стар и262Burnett 1965, 253.263Burnett 1965, 249-250.316немощен и ассоциируется со смертью, царь показал себя истинно царем,прогнав старый Голод и впустив в дом Богатство и Здоровье».264 Эторассуждение Бернетт противоречит и здравому смыслу, и нравственномучувству некоторых ее читателей.265Все изложенные выше толкования «Алкесты» основаны напредположении о том, что Еврипида более всего заботит создание характера.Однако характер Адмета, как и другие характеры в пьесе, слишком прост,чтобы быть главным предметом интереса в пьесе.
Трагедия в целом с ееразными эмоциональными движениями и неоднозначностью еенравственного мира оказывается значительно сложнее. Каждого изперсонажей отличают всего одно-два качества: Алкеста – жена, готовая ксамопожертвованию, Ферет – эгоистичный отец, Геракл – любитель поесть ивыпить и в то же время бесстрашный герой, Адмета же Еврипид наделилразве только благочестием (ὁσιότης, 10) и почтительностью (αἰδώς, 601, 659,857) – теми чертами, которые позволяют ему водить дружбу с Аполлоном изаставляют его принять у себя Геракла. Потому критикам приходится илиусложнять характеры персонажей излишней психологизацией, или жеупрощать содержание пьесы, сводя его к утверждению того главногокачества, которое мы находим в Адмете, Алкесте и Геракле – ихдобродетели.Значительно больше деталей в пьесе становятся понятны, еслиперенести внимание с характеров на действие и ситуации.
Как справедливозаметила Дэйл, подвергшая справедливой критике психологический подход,характер Адмета за исключением его гостеприимства никак не обрисован ине имеет значения; важны события, которые происходят с ним, и его реакцияна обращенные к нему слова и поступки других персонажей, важны его πάθη,264Burnett 1965, 250.265Ср., например, замечание Паркера: «От беззаботных слов Бернетт «Ферет созрел для смерти» стынеткровь», Parker 2007, 179, комм. к ст.
614-738. Эту идею Бернетт, которую она повторила и в своей книгеBurnett 1971, 30, убедительно раскритиковал Нокс, см. Knox 1972, 274. Впрочем, некоторые критикипопадают под чары структурно-символической интерпретации Бернетт, как, например, Slater 2013, 33.317а не ἦθος.266 Первая, мрачная линия завершается словами Адмета ἄρτιµανθάνω «только теперь [когда уже слишком поздно] я понял» в стихе 940:он слишком поздно понимает, что дарованная ему Аполлоном жизнь – дарбесполезный; утрата Алкесты и возможное бесславие лишают эту жизньвсякого смысла.267 Как оказывается, дары богов парадоксальным образоммогут быть обманчивыми и двусмысленными.268 Все мрачные сценытрагедии ведут к этому открытию, являющемуся ее кульминацией, и такова,по мнению Дэйл, главная тема «Алкесты» – «тема, благодаря которой она иявляется трагедией в греческом смысле этого слова».269 С тем, что эта темаважна и во многом определяет трагическое движение первой части пьесы,сложно не согласиться, но как, однако, совместить ее со счастливымфиналом? Ответ Дэйл на этот вопрос едва ли может нас удовлетворить.
Онаполагает, что уже в мрачных сценах «милость Аполлона, действующего спомощью Геракла, готовит путь к свету, который в финале нежданно озаряетАдмета и хор».270 Такая характеристика отношений между мрачной и светлойчастями трагедии, по сути дела, лишает тему мрачной линии – ту самуютрагическую тему, которая, по мнению Дэйл, определяющую содержаниепьесы, – всякого смысла: дары богов могут быть обманчивыми, но сама ихобманчивость оказывается временной и словно бы иллюзорной, и в концеконцов они оправдывают наши надежды.Вслед за Дэйл взглянуть на «Алкесту» как на трагедию положений идействия, а не характера, пытались и другие критики, сделавшие многоинтересных и верных наблюдений, однако убедительно объяснитьцелостность драмы никому из них не удалось. Дж.
Грегори заимствовала уДэйл представление о том, что трагическая реальность мрачной части пьесыобусловлена подарком Аполлона, который оказывается двусмысленным.266Dale 1954, XXVII.267Dale 1954, XXII.268Dale 1954, XXV.269Dale 1954, XXIII.270Dale 1954, XXII.318Вследствие этого подарка, избавляющего Адмета от смерти, важнейшиекатегории, определяющие и оформляющие человеческую жизнь, становятсяразмытыми, теряют свою безусловную однозначность и смешиваются сосвоими противоположностями.
Этот процесс Грегори называет «утратойразграничений».271Первая пара таких категорий – жизнь и смерть. Граница между нимиисчезает сначала для Алкесты, с наступлением назначенного дня ее смерти.Жива ли еще Алкеста или уже нет – таким вопросом задается хор напротяжении почти всего парода. Ответ он получает в начале первогоэписодия: по словам ее служанки, госпожа сразу и жива, и мертва (καὶ ζῶσανεἰπεῖν καὶ θανοῦσαν ἔστι σοι «Ты можешь назвать ее и живущей, и умершей»,141), поскольку она слаба, поникла головою и вот-вот испустит дух (143), ипоскольку ее гибель предрешена (147). Мотив двойственного положенияАлкесты звучит затем и в следующем, третьем эписодии, уже после еесмерти. К Адмету приходит Геракл; опасаясь, как бы Геракл из уважения ктрауру не отказался от его гостеприимства, Адмет скрывает от него смертьжены, и на вопрос, жива ли она, отвечает – и да, и нет (ἔστιν τε κοὐκέτ' ἔστιν«Она и есть, и ее больше нет», 521), объясняя такой ответ тем, что онаобречена (525, 527).272Для самого Адмета жизнь и смерть также постепенно становятся одними тем же.
Жизнь без Алкесты ему кажется равносильной смерти, чтовыражается повторением обычного в формулах оплакивания слова ἀπωλόµην«я погиб» (386; 391). Адмет решает до конца своих дней соблюдать траур пожене, отказавшись ото всех радостей жизни и уравняв свою жизнь сосмертью. В то же время умершая Алкеста останется для него словно живой:он намеревается положить на брачное ложе ее статую, обнимать ее, называтьее по имени, так что ему «будет казаться, что он, хоть и не обладая, обладаетженою» (δόξω γυναῖκα καίπερ οὐκ ἔχων ἔχειν, 352); Алкеста будет являться271Gregory 1979.272Об использовании здесь Еврипидом софистических образцов см.
Гаврилов 2006.319ему во сне (354-355), и после своей смерти он соединится с нею в их общеймогиле (363-368).То же самое драматическое развитие, которое стирает границу междужизнью и смертью и несет Адмету несчастье жить жизнью худшей, нежелисмерть, способно поставить под сомнение и его репутацию. Конечно,объективно Адмета отличает одно только качество – благочестие, в наградуза которое он получает дар от Аполлона; с начала до конца драмы Адметостается положительным персонажем, и симпатии и сочувствие публикидолжны быть на его стороне.
В то же время, однако, в силу сложившейсяситуации Адмет начинает выглядеть эгоистом, виновным в смерти Алкесты итребующим самопожертвования от родителей. В агоне с Феретом Адметупрекает отца в том, что тот несмотря на пожилые годы предпочел сохранитьсвою жизнь и потому вынудил умереть Алкесту. Когда немногим ранее те жеупреки Ферету перед смертью произносила Алкеста, они казалисьсправедливыми, однако когда они исходят от Адмета, который остается житьи который требует умереть ради него самого, они бросают тень на егособственную нравственную позицию.273 Ему нечем отразить обвинение,которое в ответ предъявляет ему Ферет: σὺ γοῦν ἀναιδῶς διεµάχου τὸ µὴ θανεῖν«Ты потерял всякий стыд, сражаясь за то, чтобы жить» (694), и он самповторит это обвинение, когда, вернувшись с похорон жены, осознает своеположение и представит себе те упреки, которые могут бросить ему теперьего недоброжелатели (Ἰδοῦ τὸν αἰσχρῶς ζῶνθ', ὃς οὐκ ἔτλη θανεῖν, «Взгляни натого, кто позорно жил и кто не решился умереть», 955).
Употребляемое273См. тонкий и убедительный анализ агона «Алкесты» в книге Lloyd 1992, 37-41. Ллойд приходит квыводу: «Ферет заслуживает всех тех обвинений, которые обращает против него Адмет, но в то же времяэти обвинения в устах Адмета совершенно неуместны. Ферет в завершающей части своей речи справедливоуказывает Адмету, что Адмет находится не в том положении, чтобы осуждать других за их страх смерти(694-705)» (Lloyd 1992, 40). Главная функция агона – показать зрителям (а, возможно, и самому Адмету),что нравственное положение Адмета шатко и против него можно обратить обвинения.
Сам Адмет пойметэто в одной из следующих сцен, когда вернется с похорон Алкесты в пустой дом (954-959). Но из этогоотнюдь не следует, что мы действительно должны счесть его виновным – мы должны сочувствовать ему иопасаться вместе с ним, что его репутация может пострадать.320Феретом слово ἀναιδῶς «бесстыже» создает перекличку с однокоренным емусловом, которое описывало главную добродетель Адмета, – с αἰδώς «стыд,почтительность». Эта перекличка подчеркивает, что добродетель героя,заслужившая ему милость и дар от Аполлона, ведет в конце концов к ееотрицанию, к «бесстыдству». Подобно тому как жизнь для Адметапревращается теперь в смерть, так и его αἰδώς оборачивается своейпротивоположностью.Можно согласиться с К.
фон Фритцем, когда он отмечаетнравственную ущербность в положении Адмета, только проистекает она неот ущербности его характера, а от ситуации, в которую ставит его дарАполлона, то есть является не свойством его этоса, а его патосом. Слабостьсвоего положения осознает в конце концов сам Адмет, вернувшись послепохорон Алкесты в свой опустевший дом. Он понимает, какие упреки могуттеперь бросить ему его недоброжелатели – по его вине умерла жена, онжелал смерти родителей:Ἰδοῦ τὸν αἰσχρῶς ζῶνθ', ὃς οὐκ ἔτλη θανεῖν,ἀλλ' ἣν ἔγηµεν ἀντιδοὺς ἀψυχίᾳπέφευγεν Ἅιδην· εἶτ' ἀνὴρ εἶναι δοκεῖ;στυγεῖ δὲ τοὺς τεκόντας, αὐτὸς οὐ θέλωνθανεῖν.Взгляни на того, кто позорно жил и кто не решился умереть,Но избежал Аида, по малодушию отдав вместо себя ту,На ком был женат.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
