Диссертация (1098142), страница 53
Текст из файла (страница 53)
Этот повторяемый образ превращает неприятие света внеприятие жизни вообще, а стремление к темноте и сокрытию находит своенаиболее полное выражение в желании смерти. Неслучайно почти всякоераскрытие тайны, причиняя героям страдания, пробуждает в них стремлениеукрыться в смерти. Например, первое откровение Федры, ее безумные речи олесах, охоте и скачке, которое заканчивается тем, что героиня испытываетраскаяние и стыд и просит кормилицу закрыть ей голову и лицо, вызывает у252О распространенном представлении в греческой трагедии представлении о том, что имя персонажаговорит о его характере или судьбе, см., например, Kranz 1933, 287-289; комментарии Гарви к «Персам»Эсхила, Garvie 2009, комм.
к стиху 65 (с библиографией), и к «Аяксу» Софокла, Garvie 1998, комм. к ст. 430433; об Еврипиде см. Гринцер 2008, Гринцер 2010.303той мысль о смерти. Примечательно, что в ответной реплике кормилицыобраз «сокрытия» в смерти перекликается здесь с мотивом «покрытия»головы Федры:κρύπτω· τὸ δ' ἐµὸν πότε δὴ θάνατοςσῶµα καλύψει;Я покрою – а мое телоКогда сокроет смерть? (250–251).В следующей сцене, после того как Федра «явила свету» (ἐξέφηνας ἐςφάος, 368) тайну своей страсти, кормилица проклинает «враждебный светдня»: ἐχθρὸν ἦµαρ, ἐχθρὸν εἰσορῶ φάος «Враждебный день, враждебный свет явижу!» (355), и неприятие света переходит в желание умереть:ῥίψω µεθήσω σῶµ', ἀπαλλαχθήσοµαιβίου θανοῦσα·«Я брошусь, упаду,Умру, уйду из жизни» (356–357).Во мраке Аида желает скрыться и Тесей:τὸ κατὰ γᾶς θέλω, τὸ κατὰ γᾶς κνέφαςµετοικεῖν σκότῳ θανὼν ὁ τλάµωνВ подземный, в подземный мрак я хочуПереселиться, во тьму, умерев, несчастный (836–837),304когда ему открывается горестная новость о гибели Федры и когдапроисходит буквальное раскрытие – раскрываются двери дома, являя емутело его жены.
То же самое желание, по словам Артемиды, должно вызвать вТесее и последнее открытие – правды о невиновности Ипполита и егособственной роковой ошибке:φανερὰν δ' ἔσχεθες ἄτην.πῶς οὐχ ὑπὸ γῆς τάρταρα κρύπτειςδέµας αἰσχυνθείς,Явственно видно теперь, что за несчастье ты получил.Так что же ты не скроешься в подземный ТартарОт стыда? (1289–1291).Смерть оказывается той предельной формой сокрытия, к которойстремятся все персонажи, убеждаясь во враждебности света, выявляющего ихдаже и несуществующую вину и несущего с собой боль и несчастья.
Смертьдолжна сокрыть их проступки и избавить их от боли. Именно ища сокрытиясвоей обнаруженной страсти, Федра идет на самоубийство и убийствоИпполита (ср. ее реплику πῶς δὲ πῆµα κρύψω, φίλαι; «Как мне скрыть беду,милые подруги?», 674, предвосхищающую эти поступки). Наконец, впоследний момент драмы связь между сокрытием и смертью выражаетсясценически. В завершающих стихах Ипполит просит отца покрыть емуголову и лицо, как принято было поступать с умершим:ὄλωλα γάρ, πάτερ.κρύψον δέ µου πρόσωπον ὡς τάχος πέπλοις.Я погиб, отец.Закрой мне скорее лицо пеплосом (1457–1458).305Все действие «Ипполита» обрамляется, таким образом, двумя жестами– открытием и вслед за тем вновь покрытием головы Федры в момент еепервого появления на сцене в начале первого эписодия и покрытием головыИпполита в конце.
Открытие головы начинает череду всех последующихоткрытий, которую невозможно остановить и которая завершается смертью.Однако парадоксальным образом только в последний момент, в моментфинального закрытия и соприкосновения с мраком смерти, Тесеюоткрывается подлинная правда – о достоинстве и добродетели его сына.Только теперь Тесей может сказать сыну: ὦ φίλταθ', ὡς γενναῖος ἐκφαίνῃ πατρί«Родной мой, ясно стало, как благородно оказывается ты относился к своемуотцу» (1452). Тьма смерти выявляет настоящую добродетель Ипполита, в товремя как свет жизни заставлял видеть его мнимую порочность.Итак, свет отождествляется с самой жизнью; свет, как и жизнь вообще,несет с собой обман, несчастья и страдания; люди – жертвы света,единственным прибежищем им может служить только мрак смерти; активнаягубительная сила света ассоциируется с богами – Эротом и Кипридой.
Такаятрактовка света сближает этот образ с образом моря, который такжесимволически обозначает в «Ипполите» несчастья человеческой жизни ивраждебную силу богов. Схожая роль этих двух образов хорошо видна водном пассаже в самом начале трагедии, где именно они вместе – морскиепределы и свет солнца – определяют пространство человеческогосуществования, то самое пространство, которое постепенно предстанетюдолью скорби и слез:ὅσοι τε Πόντου τερµόνων τ' Ἀτλαντικῶνναίουσιν εἴσω φῶς ὁρῶντες ἡλίουВсе те, кто живут между Понтом и Атлантовыми пределамиИ видят солнечный свет (3–4).306Но если море оценивалось негативно во всей греческой поэзии, тотакая же оценка света должна была выглядеть необычной и парадоксальной.Почти всегда в поэтической традиции образ света нес в себе положительныйсмысл. Как заключила Д.
Таррант,253 рассмотревшая многие примеры этогообраза в трагедиях, «свет имеет коннотации со спасением, славой,добродетелью, а также с надежным знанием и истиной». Лишь в редкихслучаях мы сталкиваемся с парадоксальным переворачиваниемтрадиционной оценки. Например, в «Царе Эдипе» «видящий свет» Эдип неспособен разглядеть истину, которую знает слепой Тиресий – то есть светсвязан с заблуждением, а тьма со знанием.254 Уверенность зрячего Эдипа вего превосходстве над Тиресием, выраженная словами:Μιᾶς τρέφῃ πρὸς νυκτός, ὥστε µήτ' ἐµὲµήτ' ἄλλον ὅστις φῶς ὁρᾷ βλάψαι ποτ' ἄν.Только ночь тебя лелеет, так что ты не сможешьПричинить вреда ни мне, ни кому другому из тех, кто видит свет(Софокл «Царь Эдип» 374–375),оказывается ошибочной.
Кроме своей обманчивости, свет обладает в «ЦареЭдипе» еще одной характеристикой, напоминающей текст «Ипполита»: когдаон освещает подлинную реальность, он причиняет боль. В конце трагедии,когда Эдип освобождается от заблуждений и начинает видетьдействительность такой, какова она есть, его зрение не может вынести еевида, и герой предпочитает мрак, ослепляя себя.
Подобно Эдипу, тьмувыбирает и Аякс в «Аяксе», будучи не в силах вынести зрелище своего253Tarrant1960,183254См.:Musurillo1957,42–43;Helmbold1951.Обобразесветав«ЦареЭдипе»иуСофоклавцеломсм.также:Musurillo1967.307позора. Его тьма – уже не тьма слепоты, как в «Царе Эдипе», но тьма смерти,как в «Ипполите». Парадоксальная мучительность света и спасительностьмрака выражены героем в его обращении к тьме, содержащем сильнейшийоксюморон:Ἰὼσκότος, ἐµὸν φάος,ἔρεβος ὦ φαεννότατον, ὡς ἐµοίО тьма – мой свет,О мрак – самый светлый для меня! (Софокл «Аякс» 394–395)Еврипид точно так же переворачивает общепринятые смыслы света итьмы, но делает это не просто в конкретных частных ситуациях, как Софокл,– он использует новые значения этих образов, чтобы выразить с их помощьюособенное понимание вообще устройства мира и человеческой жизни.
Вхудожественной реальности «Ипполита» жизнь с ее светом есть зло, а смертьс ее мраком, которая несет с собой и избавление от несчастий и боли, инравственное очищение, и подлинное знание, есть благо. Трагедия заставляетнас поверить в правоту слов кормилицы, сказанных ею в первой же еереплике, где она рассуждает о привлекательном, но лживом блеске жизни вэтом мире, мешающем нам поверить в возможность блаженства в мире ином,в царстве Аида, скрытом от нас тьмою:πᾶς δ' ὀδυνηρὸς βίος ἀνθρώπων,κοὐκ ἔστι πόνων ἀνάπαυσις.ἀλλ' ὅ τι τοῦ ζῆν φίλτερον ἄλλοσκότος ἀµπίσχων κρύπτει νεφέλαις.τοῦ δ' ὅ τι τοῦτο στίλβει κατὰ γῆνδυσέρωτες δὴ φαινόµεθ' ὄντες,308δι' ἀπειροσύνην ἄλλου βιότουκοὐκ ἀπόδειξιν τῶν ὑπὸ γαίας·µύθοις δ' ἄλλως φερόµεσθα.Вся человеческая жизнь полна мучений,И нет отдыха от страданий.Но если есть что-то другое, более желанное, чем жизнь,Его, окружая облаками, скрывает тьма.А мы слишком страстно влюбленыВ то, что блестит здесь, на земле –Оттого, что не ведаем иной жизниИ нам не явлен мир под землей,Но лишь носят нас пустые сказки (189–197).309Раздел второйДРАМАТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА И ПОЛИТИЧЕСКИЙ СМЫСЛВ ТРАГЕДИЯХ ЕВРИПИДАГлава перваяВоенный союз и гостеприимство: интерпретация «Алкесты»Все критики, желающие объяснить построение и смысл «Алкесты»,сталкиваются с проблемой – как согласовать и объединить в однойинтерпретации два разных направления, в которых движется сюжет пьесы.
Содной стороны, жертва Алкесты, ценою которой куплена жизнь Адмета,погружает мир драмы в атмосферу горя и страданий – Алкеста умирает,Адмет несчастен. С другой стороны, победа Геракла над божеством смерти вфинале возвращает жизнь Алкесте и дарит счастье Адмету.К. фон Фритц и У. Смит, вслед за А. Верроллом, видят в этихпротивоположных движениях иронический контраст между сказочныммиром мифа и мрачной и жестокой реальностью человеческой жизни.255 Поих мнению, Адмет на протяжении всей пьесы неизменно заслуживаетосуждения: он принимает жертву жены, так и не осознает в полной мере –даже после ее смерти – своей ошибки и вины, занят лишь собственнымистраданиями и озабочен только собственной репутацией.
Гостеприимство,которое он оказывает Гераклу, тоже не делает ему чести, поскольку, нарушаятраур, тем самым он предает память Алкесты. Почему же тогда этотсамовлюбленный герой в конце концов удостоился избавления от несчастья иполучил назад свою Алкесту? По мнению этих критиков, Адмет не заслужилсчастливого финала, и к окончанию истории не стоит относиться всерьез.Лишь основная часть драмы, выявляющая нравственное ничтожество255von Fritz 1962, 312; Smith 1960b, 127; Verrall 1895, 1-128.310Адмета, представляет мир подлинный.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
