Диссертация (1098132), страница 27
Текст из файла (страница 27)
там же библиографию]129.Отсутствиевнутреннихссылокна«арцавскиетаблички»врелигиозных произведениях, найденных в Хаттусе, говорит в пользу второгосценария. Первый сценарий особенно маловероятен в случае с Алли, чейритуал против черной магии (CTH 402) доступен в нескольких копиях,написанных среднехеттским пошибом. Если эти таблички были записаны внезависимом княжестве Арцава, то необходимо принять, что их физическиперенесли в Хаттусу после присоединения Западной Анатолии. Тем не менее,поскольку пошиб арцавского письма подобен тому, что обнаруживается в129Третья логическая возможность, а именно сбор арцавских ритуалов как результат полевой работы,проведенной хеттскими писцами в Западной Анатолии после ее присоединения, с исторической точкизрения представляется неправдоподобной.
Миллер [Miller 2004] и Кристиансен [Christiansen 2006] показали,что основной механизм создания новых ритуалов в имперский период заключался в творческой адаптацииуже существовавших письменных текстов, а не в сборе устного фольклора.131современныхемухеттскихтекстах,найденныхвХаттусе,нельзяиспользовать палеографические соображения, чтобы полностью исключитьэту альтернативу.
Поэтому остается рассмотреть следствия каждой из этихдвух возможностей для прояснения статуса хеттского языка в ЗападнойАнатолии.Если предположить, что арцавские ритуалы были записаны на местномуровне, то это подталкивает к заключению, что хеттский язык был главным(если не единственным) письменным языком в данном княжестве.Ритуальные документы представляют собой полную противоположностьдипломатическимписьмам,посколькуэтотжанрориентированнавнутреннее потребление. К тому же необходимо принять во внимание, чтохеттские писцы, работавшие при арцавском дворе, были полностьюкомпетентны в своем ремесле.
А вот какие-либо заключения о языке, накотором обычно исполнялись соответствующие религиозные церемонии,сделать невозможно. Если использование местных диалектов в арцавскихканцеляриях систематически исключалось, то все заклинания могли бытьпоследовательно переведены на хеттский язык в момент их записи.Если кто-то предпочитает думать, вслед за мной, что та же группаритуальных документов отражает традицию заклинателей, пришедшую вХаттусу с запада, то, очевидно, на основе этого нельзя добиться новыхрезультатов, касающихся статуса письма в Западной Анатолии, но затоможно узнать много важного о лингвистических установках местныхисполнителей ритуалов.
Известно, что хаттусские писцы не имелипредубеждений против чередования кодов внутри предложения, посколькуони честно записывали лувийские и хурритские вкрапления, содержащиеся вритуалах из Сирии и Киццувадны. Таким образом, придется сделать вывод,что арцавские заклинатели практиковали на хеттском, по крайней мере вовремя работы в Хаттусе. Было ли это следствием того, что они не придавалиритуального значения языку своей религиозной практики и просто хотелиприспособиться к предпочтениям заказчиков? Или это было, скорее,132отражением высокого статуса хеттского языка в их родной стране? В любомслучае необходимо заключить, что выбор языка для рецитации заклинанийне имел какой-либо метафорической значимости. Идея, согласно которой кместным божествам следует обращаться на местных языках, очевидно, имеласлабую поддержку в Западной Анатолии.Вариация второго подхода представлена в работе [Melchert 2013a].Согласно Мелчерту, арцавские ритуалы не записывались в Хаттусе со словисполнителей, обозначенных в соответствующих колофонах, а отражалилишь общее знакомство хаттусских интеллектуалов с магической традициейкняжества Арцава.
Мелчерт подчеркивает контраст между передачейритуальной традиции Истанувы, сопровождаемой цитированием «ПесенИстанувы»безперевода,искудостьюлувийскихэлементовврассматриваемом корпусе. Действительно, если исходить из того, что языкАрцавы воспринимался хеттами как лувийский, объяснение Мелчерта,пожалуй, является наиболее экономным. Однако, если принять точку зрения,отстаиваемую в настоящей диссертации, согласно которой лувическийдиалект Арцавы выносился в Хаттусе за рамки собственно лувийскихдиалектов и воспринимался как языковой код с более низким статусом,контраст между передачей ритуалов из Арцавы и Истанувы получаетсоциолингвистическоеобъяснение.Оноимеетпреимуществопередгипотезой Мелчерта, подразумевающей, что фактически целая арцавскаятрадиция, отличавшаяся ярко выраженными региональными особенностями,была сфабрикована.Как тогда следует объяснять примеры (58) и (59)? Если модельиспользования слов иностранного происхождения в арцавских ритуалахявляется проекцией ситуации в Хаттусе, то возможная гипотеза заключаетсяв том, чтобы видеть в mar-wa-ya-an-za и mu-u-ra-an-za специфическиелувийские образования.
Либо арцавские писцы, либо арцавские исполнителиритуалов при дворе Хаттусы, либо хеттские писцы, ответственные закомпиляцию арцавских ритуалов, воспроизводили обычную хаттусскую133модель вкрапления лувийских слов в хеттский контекст. Формальноесоображение, доказывающее возможность данного сценария, — этоспецифическое лувийское расширение для прямых падежей ед. ср. -za в mu-ura-an-za и окончание дат.
мн. -anz(a) в mar-wa-ya-an-za. Карийская ситуацияна данный момент слишком сложна для оценки, но ликийские языки, вовсяком случае, не характеризуются ни одной из этих инноваций130.Другой аргумент, говорящий в пользу использования лувийского языкав этой части Малой Азии, заключается в существовании местныхиероглифических текстов. Подавляющее их большинство состоят из личныхимен и идеограмм, что препятствует точной идентификации языка, накотором они написаны. В частности, имя, прочитанное как ku-pa-i(a) внадписиLATMOS(=SURATKAYA)исопровождающеесятитуломMAGNUS.REX.INFANS, было интерпретировано как сокращенный вариантКупантакрунтии,вассальногокнязяМиры[Peschlow-Bindokat2002].Впрочем, Орешко, осуществивший коллацию соответствующего граффити,читает данное имя как ku-*324-ia.
Таргаснава, князь Миры, инициировалсоздание надписи KARABEL [Hawlins 1998]. К этому необходимо такжедобавить диграфическую печать «Таркондемоса», которая, как теперьизвестно, также принадлежала Таргаснаве, князю Миры [Hawkins, MorpurgoDavies 1998]. В надписи SIPYLOS (=AKPINAR) 1 упоминается некийКуваланамува; это имя также принадлежало одному из принцев Хаттусы вовремена Мурсили II и писцу надписей HANYERİ и İMAMKULU [ср. Bossert1954: 144–147]. В надписи SIPYLOS (=AKPINAR) 2 содержится имядворцового служителя (евнуха) Цувани [Oreshko 2013а: 368–371]131.130Мелчерт [Melchert 2010)] с осторожностью предполагает существование расширения им.-вин.
ср. ед. -s иокончания дат. мн. -oτ в карийских алфавитных надписях. Если эта идентификация будет подтверждена, тоона окажется совместимой с интерпретацией marwayanza и mūranza как форм пракарийскогопроисхождения.131Для полноты можно также упомянуть имитацию? анатолийской иероглифической печати, обнаруженнуюв Метрополисе [Schachner, Meriç 2000], и подлинную иероглифическую печать, найденную в районеЭскишехира [Darga, Starke 2003]. Я благодарен Ж. Шимону за то, что он обратил мое внимание на этинаходки. Черепок ÇİVRİL, найденный в районе Бейджесултана, содержит титул SCRIBA ‘писец’ ифрагментарное личное имя [Oreshko 2013: 371–373].134Впрочем, в последнее время появились и свидетельства использованияанатолийских иероглифов в эгейском регионе для передачи менеестереотипных текстов.
Самым весомым из них, пожалуй, являетсяопубликованная в 2011 г. фрагментарная стела KARAKUYU-TORBALI,несомненно содержащая формулу проклятия [Oreshko 2013a: 373–386].Кроме того, предпринятая Орешко коллация граффити SURATKAYAпозволила ему высказать предположение о том, что одно из них содержитпоследовательность силлабограмм ˹á˺-[w]a/i-mа p[u]-pa-[t]á вслед за именеми титулом «княжеского сына» Лаххи [Oreshko 2013a: 353]. Даже если чтениеотдельныхсимволовмаловероятным,чтоизонаэтойцепочкисодержитбудетуточнено,дополнительныеличныекажетсяимена.Интерпретация самого Орешко ‘я пишущий’ (vel sim.) предполагает, чтотекст следует читать по-лувийски.
Если допустить вероятность подобногочтения, следует определиться с его импликациями для интерпретациилингвистической ситуации на территории Арцавы.Ни одна из рассмотренных выше иероглифических надписей несодержит отсылок ко времени до завоевания Арцавы Мурсили II.Следовательно, выбор системы письма должен отражать, в первую очередь,политическое владычество Хаттусы над княжеством Миры. Если правителиМиры пытались имитировать традиции двора Хаттусы, то для них былоестественно следовать модели эпиграфического переключения кодов,котораябылохорошознакомохаттусскимписцам.Клинописьиспользовалась преимущественно для письма на глиняных табличках, в товремя как иероглифы вырезались на камне.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
