Диссертация (1098132), страница 19
Текст из файла (страница 19)
Я предположил, что эта конструкция должнапониматься как калька с хурритского (1.5). «Негативной» инновациейдиалекта Киццувадны является исчезновение генитивных форм в связи сраспространением посессивных прилагательных (1.4), а также, вероятно,исчезновение исконного имперфективного маркера -zza- в конкуренции ссинонимичным показателем -ssa- (1.6).Рисунок 2. Диалектное членение лувийского языкаЛувийский диалект КиццувадныОбщелувийскийИмперский лувийскийПозднелувийский92Некоторые лувийские клинописные тексты не содержат инновациилувийского диалекта Киццувадны.
Среди удачных примеров можно отметитьлувийские отрывки, включенные в старохеттские ритуалы, а также «ПесниИстанувы».Счистоформальнойточкизренияэтонеявляетсядиалектологическим аргументом, имеющим полную доказательную силу,посколькумнесоответствующихнеизвестнытекстах,притяжательныевкоторыхприлагательныеожидалсябывсуффиксмножественности посессора. Это единственный грамматический контекст, вкотором лувийский диалект Киццувадны демонстрирует «позитивную»инновацию. Однако в разделе 1.5 мы убедились, что данная инновацияотсутствует в позднелувийском языке, поэтому можно спроецировать ееотсутствие и на имперский лувийский. Мое объяснение того, как произошлаэта инновация, опиралось на предположение о языковом сдвиге отхурритского к лувийскому.
Учитывая, что социолингвистические условия,которые могли бы стимулировать такой сдвиг, едва ли существовали взападной части Анатолии, отсутствие форм на -assanza(-) в «Песнях изИстанувы» не должно быть случайным. Отсюда следует, что лувийскиеклинописные тексты в целом не характеризуются общими инновациями, такчто понятие «клинописного лувийского» также не соответствует никакомулингвистическому таксономическому компоненту.Нет сомнения в том, что понятия «клинописный лувийский» и«иероглифический лувийский» будут по-прежнему использоваться поотношению к корпусам языковых материалов, записанных с помощьюопределенной графической системы. От таких обозначений нет никакоговреда, если они используются с пониманием того, что их статуссоответствует, например, «алфавитному угаритскому».
Учитывая, чтоклинописная и иероглифическая системы отображают лувийскую фонологиюпо-разному, иногда полезно для целей фонологической реконструкции делатьобобщения в отношении группы текстов, записанных определеннымписьмом. С другой стороны, использование подобных концептов в93диалектологическихрассужденияхявляется,помоемумнению,контрпродуктивным.
Один и тот же человек, царь Тудхалия IV, вероятно,ответственен как заиероглифическийтекст YALBURT, такизамногочисленные лувизмы, вставленные в клинописное руководство CTH 123.Альтернативная терминология, принятая в данном разделе, требуеткратких социолингвистических замечаний. Филогенетическое древо, накоторомимперскийлувийскийилувийскийдиалектКиццувадныхарактеризуются как два основных ответвления от реконструируемогообщелувийского языка, очевидно, представляет собой упрощение. Здесьхотелось бы отобразить ряд других лувийских диалектов, которые я не могурассмотреть в отдельности с такой же детализацией, поскольку в письменныхисточникахонизасвидетельствованыскудноиливовсенезасвидетельствованы (некоторые из них обсуждались вкратце в разделе 1.2).Кроме того, различия между отдельными лувийскими диалектами были явноне такими большими, чтобы мешать взаимному пониманию их носителей.Роль конвергенции в континууме взаимопонятных форм речи так же важна,как и роль дивергенции, что и является причиной того, что волновыедиаграммы распространены больше, чем филогенетические деревья вдиалектологических исследованиях.
Соответственно, я вижу в имперскомлувийском и лувийском диалекте Киццувадны не результат бифуркации, а,скорее, формы койне, образованные в соответствующих политическихобразованиях. Эта точка зрения находит подтверждение в том факте, чтонаиболее ранние лувийские тексты, связанные с исконной территориейцарства Хаттусы (имеются в виду лувийские вкрапления в CTH 665 и CTH752), еще не характеризуются какими-либо особенностями имперскоголувийского.Группа лувийских отрывков, которые едва ли отражают какую-либоформу койне, — это «Песни Истанувы» и «Песни Лаллупии».
Поэтическиетекстыпоприродепротивятсястандартизации,идиалектическиеособенности могут даже увеличивать их эстетическую ценность. С другой94стороны, нет гарантии того, что отдельные лувийские песни, исполнявшиесяв ритуалах Истанувы и Лаллупии, принадлежат к одному и тому жеисконному диалекту. Именно поэтому опасно делать обобщения по поводуместа этих фрагментов на карте лувийских диалектов, опираясь наизоглоссы, извлеченные из их отдельных строк.
Однако данный корпусможно использовать как точку отсчета для доказательства или опроверженияобщелувийского статуса определенных грамматических особенностей83.Рассмотренные материалы содержат мало информации о социальнойстратификации лувийского языка. Обсуждение, до какой степени писцыманипулировали грамматикой записываемых ими лувийских форм, должнобыть отложено до лучших времен. Здесь достаточно сказать, что внезависимости от того, приписать ли грамматические особенности доступныхнам лувийских форм, отрывков и текстов их авторам или писцам, мы всеравно будем иметь дело преимущественно с диалектами элит. Даже письмаиз Ассура являются лишь частичным исключением из этого правила.
Хотянекоторые разговорные формы, используемые авторами, отклоняются отнормы современных им текстов, все же купцы, занятые международнойторговлей, едва ли могут рассматриваться как простой народ.Это соображение приобретает особую важность при рассмотренииисторических отношений между имперским лувийским и позднелувийскимдиалектами. Большинство иероглифических надписей железного векапроисходят из регионов, которые исторически принадлежали к княжествуКиццувадны или располагались к юго-востоку от него. Тем не менее слингвистической точки зрения у них есть общие инновации с лувийскимязыком бронзового века, относящиеся к основной части империи Хаттусы, ане с лувийским языком бронзового века из Киццувадны. Для объясненияданной ситуации нет необходимости апеллировать к массовым миграциям83Отсюда не следует, что отдельные лувийские поэтические строчки, вставленные в CTH 771–773, лишеныкаких-либо грамматических особенностей.
См. раздел 3.2, где описываются нестандартные способыиспользования местоименных клитик в этом корпусе текстов; а также [Melchert 2003b: 174–175], гдеобсуждается морфологический архаизм в KUB 35.135.95населения, произошедшим вследствие разрушения империи Хаттусы (дажееслиэтотфакторпредположить,чтоисыграллувийскийопределеннуюдиалектроль).ХаттусыСкорее,былможноприоритетнымдиалектом также и для хеттской провинциальной бюрократии.Имеютсянезависимыефилологическиеоснованиясчитать,чтобольшая часть хеттской администрации в столице в XIII в. до н. э. состоялаиз носителей лувийского языка (как мы это увидим в Главе 5). Когда этилюдиполучалипровинциальныхдолжностьгубернатора,лувоязычныхцентрахчиновникаимперииилиписцаХаттусы,вместныеподчиненные могли также рассматривать их как образец для подражания.Соответственно,диалектныеособенностиихречимоглиполучатьпозитивную оценку, и другие носители лувийского могли имитировать этичерты.
Таким образом, социальные связи провинциальных элит, вероятно,создавали механизм для диффузии диалектных особенностей, связанных симперским лувийским, еще до падения империи Хаттусы. Бегство хеттскихэлит после мирного оставления Хаттусы в начале XIII в. до н. э. могло затемускоритьэтутенденцию,особенноеслионосопровождалосьихпереселением в бывшие юго-восточные провинции империи.Социолингвистическая дистрибуция синонимичных глаголов ā(ya)- иizzi(ya)-‘делать,выполнять;почитать’впозднелувийскомязыке,рассмотренная в разделе 1.6, свидетельствует о том, что аналогичныйпроцесс по-прежнему имел место в период железного века.
Правителинебольших постхеттских государств следовали традициям империи Хаттусы,а некоторые из них были прямыми потомками ее царской династии.Естественнее всего предположить преемственность письменной традициимежду двором Хаттусы и постхеттскими придворными администрациями,несмотря на явное прекращение письменной передачи хеттских текстов,которое, предположительно, было обусловлено вымиранием хеттского96языка84. Эти факторы помогают понять, почему языковые особенности,характеризующие имперский лувийский, начали получать распространение вофициальном дискурсе новохеттских правителей. В противоположностьэтому, частные лица из Киццувадны или Нижней страны продолжали какоето время использовать ā-/āya- ‘делать, выполнять’, как это они и делали вбронзовом веке. Однако появление формы izzi(ya)- в письмах из Ассуравыдает постепенный рост влияния стандартного диалекта85.Наконец, необходимо упомянуть о языковой дистанции междупостулируемыми койне Хаттусы и Киццувадны.
Существование лишь малогочисла релевантных морфосинтаксических изоглосс, определяющих каждыйиз диалектов, несовместимо с идеей их независимого развития напротяжении нескольких столетий. Но еще большее значение имеетконтактно-стимулированная природа большинства морфосинтаксическихинноваций, предполагаемых для имперского лувийского и лувийскогодиалекта Киццувадны. Лишь новое окончание вин. мн. общ. -nzi в имперскомлувийском и исчезновение имперфективов на -zza- в диалекте Киццувадныявляются диалектными инновациями, для которых невозможно объяснениечерез языковой контакт. Общеизвестно, что языковые изменения вдвуязычной или многоязычной среде могут происходить быстрее, чем средимонолингв86.
Таким образом, лувоязычная часть Центральной и Восточной84Наиболее впечатляющее свидетельство преемственности иероглифической письменной традиции вАнатолии железного века — это архаичный стиль и графический инвентарь ряда позднелувийскихнадписей, таких как TOPADA и особенно KARKAMIŠ A 21. В частности, стоит отметить возрождение знака*376, используемого в значении <za> в дополнение к <zi>, которое явно вызывает в памяти писцовыепрактики бронзового века.85Классическим исследованием «изменения сверху» является работа [Labov 1966], в которойрассматривается распространение произношения [r] на конце слога как престижной диалектной переменнойв Нью-Йорке после Второй мировой войны.
Престиж произношения, при котором [r] в данной позиции незвучит, в Нью-Йорке XIX в. обусловливался сходной чертой британского «обретенного произношения» идиалекта Новой Англии. Растущая независимость американской культуры от Великобритании, а такжевозрастающее влияние национальных СМИ в XX в. повысили престиж «стандартного американского»варианта. Можно предположить, что присоединение Киццувадны к империи Хаттусы таким же образомсоздало благоприятные условия для позитивной оценки диалектных особенностей, связанных с имперскимлувийским.86В данном случае я не делаю различия между ситуацией языкового сдвига, ведущей к несовершенномуовладению вторым языком, и ситуацией поддержания языка в двуязычном окружении, которая ведет кнесовершенному усвоению родного языка. Первый сценарий может предполагаться для Киццувадны, авторой сценарий, по моему мнению, был более вероятен для хаттусских носителей лувийского языка.Однако оба сценария могли стимулировать изменения в языке соответствующих регионов.97Анатолии представляется относительно гомогенной языковой средой в тотпериод, когда новые койне в ситуации многоязычия, которая была, повидимому, характерна как для Хаттусы, так и для Киццувадны, еще несформировались.98Глава 2.
Лувийцы в Западной Анатолии?2.1 Вводные замечанияПо сравнению с присутствием лувийцев в Центральной Анатолии,которое подтверждается рядом источников, рассмотренных в предыдущейглаве,существование лувийских языковых сообществ в западной частиМалой Азии — существенно менее тривиальная гипотеза. Возможноелувийское проникновение не имело продолжительного влияния на историюэтого региона. Ни один из позднелувийских текстов железного века не былнайден in situ на эгейском побережье Малой Азии.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
